Шрифт:
Интервал:
Закладка:
-- Вот как? А почему он мне с самого начала не рассказал о ней?
-- О ней не положено знать новичкам, да и всё равно ею не положено пользоваться тем, кто не должен быть раскрыт. Разве что ситуация совсем из ряда вон.
-- Ветерок, скажи... а ты как на самом деле к работе своего отца относишься?
-- Понимаю, что она нужна нашему государству, но хотел бы держаться от всего этого подальше.
-- Я понимаю тебя, Ветерок, но что делать...
-- Да ничего. Я и сам понимаю, что экзамен как-нибудь придётся пересдать.
-- А отчёт своему отцу сегодня передать сможешь?
-- Лучше уж ты сама. Я не хочу с ним встречаться до отъезда.
-- Ты боишься, что он тебя накажет? Но если ты пренебрежёшь долгом, то он будет рассержен ещё больше!
-- Ты права, Заря. Но я всё равно не хочу его видеть.
Некоторое время они сидели на скамейке молча, и Заря даже не обратила на шедшего по дорожке воина в закрытом шлеме. А тот тем временем подошёл, положил левую руку на плечо Ветерку, а второй рукой отстегнул маску и сказал:
-- Ну что, сынок? Провалил экзамен и домой не хочешь идти? Думаешь, я, как твой покойный дед, могу тебя выпороть?
Заря, не сразу придя в себя от неожиданности, переводила взгляд то на Инти, то на Ветерка, который молчал и ничего не отвечал. Инти продолжил:
-- Ты уже взрослый парень, Ветерок, тебе уже 15 лет, и я понимаю, что порка тут не поможет. Но ведь о твоём позоре скоро весь город узнает! И это пострашнее любой порки! Ведь это и на мне скажется, ты понимаешь!
-- Откуда ты узнал про мой провал, отец? -- тихо спросил Ветерок.
-- Встретил по дороге Хромого Медведя, и не мог не поприветствовать своего старого учителя. А он мне и рассказал всё.
Ветерок в ответ только вздохнул. Инти продолжил:
-- Что же получается, сынок? Ума и способностей у тебя хватает, но тем не менее экзамен ты провалил. Значит, дело в самом позорном у нас пороке -- в лени! Похоже, ты, как и многие студенты, чересчур увлёкся ночными посиделками и по этому поводу начал забрасывать учёбу. Сам понимаешь, если так будет продолжаться и дальше, то я буду вынужден пойти на крайние меры. Переведу тебя в Куско, и буду следить за тобой как за малышом. А в то время, когда буду в отъезде, найду, кому это перепоручить. Мне самому это очень неприятно, но не могу же я допустить, чтобы мой сын остался без образования! - помолчав, Инти добавил, - конечно, это будут крайние меры, а пока даю тебе ещё один шанс переподготовиться и пересдать. А до того никаких развлечений! Ты понял?
-- Понял, отец.
-- Ладно, иди, вижу, что ты не хочешь меня видеть.
Ветерок уныло поплёлся прочь. Заря размышляла, стоит ли Инти говорить, что причина неуспеваемости Ветерка не в лени, а в несогласии с Хромым Медведем, но потом подумала, что и точку зрения, с которой не согласен, вполне можно было бы изложить со своими контрдоводами. Хромой Медведь это бы, скорее всего, понял. Как можно быть несогласным без весомых контрдоводов Заря не понимала. А почём знать, может, Инти и прав? Может, изначально Ветерок просто плохо подготовился, и провалил всё в первую очередь поэтому, а только потом приплёл сюда и недовольство отцом, и обиду на учителя? Кто знает... Во всяком случае, Заря не могла уже ни в чём быть уверена.
-- Инти, я хотела передать тебе отчёт через Ветерка, но раз уж мы встретились, то я передаю тебе его лично.
-- Хорошо, я посмотрю его на досуге.
-- Инти, я не смогла... не смогла стать служанкой у монахов, им нельзя жить под одной кровлей с женщиной.
-- Вот как? А я думал, что им нельзя только делить с ней ложе.
-- Что же теперь делать?
-- Да, видимо, ничего. Просто будешь ходить на все их проповеди, а потом станешь активной прихожанкой. Но не слишком рано.
Заре было видно, как Инти огорчён провалом Ветерка и как ему трудно из-за этого сосредоточиться на деле. Ей было искренне жаль его, но тем не менее она чувствовала себя обязанной задать ещё несколько вопросов. К тому же дело его хоть сколько-то отвлечёт....
-- А слугу-мужчину к ним дом нельзя прислать?
-- Нет, иначе они поймут, зачем всё это нужно.
-- Инти, скажи, та пластина, которую ты велел хранить Ветерку... если он её вдруг потеряет, и кто-то ей воспользуется, то может произойти катастрофа?
-- Да нет, не произойдёт. Понимаешь, это древняя традиция. Раньше, когда страна присоединяла к себе новые земли, то правителем там обязательно становился человек из местных, ведь только местного правителя местные жители будут хорошо слушаться, но всегда был риск, что правитель окажется мятежником. Поэтому наряду с правителем в городе был контролировавший его инка, который в случае нужды имел право поднять войска против мятежников, но это можно было делать только тогда, когда все бескровные возможности для примирения были уже исчерпаны. И сейчас у кураторов есть такие пластины, но чтобы их применять -- такого не было уже очень давно. Раньше здесь тоже пластина была у куратора, но перед тем роковым выходом в море он отдал её Ветерку, а тот с тех пор так и хранит у себя. Тут как со связью -- больше её поручить хранить некому, а под замок её не спрячешь.
-- А передать кому-то ещё?
-- Стоило бы. Но, во-первых, некому, а во-вторых, поскольку в своё время Ветерок имел глупость ею похвастаться, то теперь, если она у него вдруг исчезнет, это может быть подозрительным. Так что пусть лучше все думают, что она у него, и это игрушка.
-- Ну а если он ею воспользуется?
-- Просто так он не будет этого делать, он же не сумасшедший.
-- Ну а если я пойму, что кого-то надо срочно арестовать, возьму и воспользуюсь ею?
-- Тебя послушаются. Но потом будут разбираться насколько ты правильно поступила.
-- Понятно...
-- Ладно, Заря, беги давай. Хотя здесь и безлюдно, лучше, чтобы как можно меньше людей видели нас вместе.
Заря послушалась.
Брат Томас провёл свою первую проповедь, и хотя назвать её полным провалом было нельзя, а на оглушительный успех он и не рассчитывал, но всё-таки он был сильно озадачен. Народу изначально пришло довольно много, ведь как-никак никто не отменял человеческого любопытства. Но Томас чувствовал, что не может никак зацепить своих слушателей. Начал он с того, что рассказал людям евангельскую историю, но, видно он не обладал даром евангелиста Луки и потому в его пересказе история рождения чудесного младенца и даров волхвов не вызвала тех слёз умиления, которые когда-то в юности навёртывались у него на глазах. Нет, у слушателей всё это вызывало лишь лёгкое любопытство. Ну а вот история про избиение младенцев вызвала недоумение и недопонимание. То есть, разумеется, убиенным и их родителям сочувствовали. Непонимание было в другом -- как они позволили властям сотворить над собой такое?! Почему не ответили вооружённым восстанием? Слушатели просто требовали истории справедливой мести и не могли поверить, что в дальнейшем родители убитых могли жить как жили. Брат Томас в свою очередь недоумевал -- значит, тут и в самом деле детей приносить в жертву не принято и Инка сказал правду? Но почему же о человеческих жертвоприношениях пишут во многих книгах о Тавантисуйю? Ему хотелось расспросить об этом слушателей, однако он побоялся, что затрагивание столь опасной темы может помешать ему дорассказать евангельскую историю, поэтому он постарался повернуть внимание слушателей на спасённого Иисуса Христа, что ему, однако, удалось не сразу, а значительная часть слушателей вообще покинуло проповедь, утратив всякий интерес. Ладно, Бог с ними.
Когда Томас поведал историю первого совершённого Иисусом чуда в Кане Галилейской, а потом рассказал об исцелении хромых и слепых, один из слушателей спросил: "А ты так можешь?" Монаху пришлось признаться, что нет. "А много знаешь христиан, которые могут?". Томас ответил, что с такими незнаком. "Ну и что тогда нам толку с этих чудес?" -- спросил дотошный слушатель, -- "Вот если бы став христианином, этому можно было бы научиться..." Монах попытался втолковать, что все эти чудеса были важны, чтобы засвидетельствовать Божественную Природу Христа, но это слушателей не проняло. Божественность Христа они, вроде, и не отрицали, но в то же время не вкладывали в это такого смысла, какой вкладывал в него брат Томас. Для них божественность не означала ни абсолютного совершенства, ни беспрекословной правоты, ведь как уже успел убедиться монах, для них это в первую очередь ассоциировалось с потомками Манко Капака, власть которых хоть и была очень почитаема, но в силу своей посюстороннести лишена какого бы то ни было мистического ореола. Инков можно было оценивать по делам, можно было сравнивать их между собой, они не были непогрешимы. Брат Томас был мысленно готов сцепиться в споре со скептическим непониманием, но эта приземлённость и нечувствительность к мистике напоминала ему гладкую стену, на которую не взобраться и которую не перепрыгнуть. В конце концов он махнул на это рукой и перешёл к заповедям и притчам.
- Начало пути - Влад Поляков - Альтернативная история
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Ушедшее лето. Камешек для блицкрига - Александр Кулькин - Альтернативная история
- Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия - Уильям Моррис - Альтернативная история
- Генерал-адмирал. Тетралогия - Роман Злотников - Альтернативная история
- Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко - Альтернативная история
- Дымы над Атлантикой - Сергей Лысак - Альтернативная история
- Хольмгард - Владимир Романовский - Альтернативная история
- Плацдарм «попаданцев» - Александр Конторович - Альтернативная история
- ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ - Борис Гринштейн - Альтернативная история