Вина и грехи - Мара Вульф

сотворила, сначала горело очень слабо и освещало только область непосредственно за решеткой. Тогда я усилила его, чтобы оно светило чуть ярче. Кучу, лежащую в углу камеры, я сначала приняла за какие-то тряпки, пока она тихонько не зарычала. Ледяной холодок пробежал по моему позвоночнику. Я медленно опустилась на колени.

– Лупа, – прошептала я. – Это я, Валеа. – По щекам побежали слезы. – Я вернулась и вытащу тебя отсюда. Я тебя заберу.

Внезапно куча лохмотьев зашевелилась. Лупа вскочила, ударилась о прутья и попыталась меня схватить. Николай дернул меня назад, прежде чем сестра успела до меня дотянуться. По узкому коридору пронесся гром, когда защитная магия швырнула ее спиной в стену. Сестра упала, но через мгновение снова столкнулась с магическим барьером. Ее одежда свисала клочьями с израненного тела. Белоснежные волосы свалялись, а в диком взгляде не было ничего человеческого.

– Лупа! – закричала я. – Остановись! Это я, Валеа.

Зарычав, она присела и приготовилась к следующей атаке. Все в ней напоминало дикого зверя. Я поползла обратно к прутьям, крепко ухватилась за решетку, чувствуя заклинание Селесты, но не обращая на него внимание.

– Лупа, – взмолилась я, игнорируя жар, который вызывало прикосновение чар к коже, даже когда к ноздрям подступил запах горящей плоти. Я должна до нее достучаться.

Оскалив зубы, сестра снова бросилась на меня. Николай обхватил меня за талию и снова отдернул. Лупа скорчилась прямо перед решеткой, рыча и оскалив зубы. Я в ужасе следила за существом, которое когда-то было моей сестрой.

– Что она с ней сделала? – Я зажала рот рукой, чтобы заглушить рыдания. Реальность была намного хуже того, что я представляла.

– Подвергала ее пыткам, – прошептал Николай, обнимая меня. Его лицо выглядело смертельно бледным. – Снова и снова.

– Кто это делал? Я его прикончу. – В его объятиях меня трясло.

– Грязную работу она оставляет призрачным ведьмакам, ведь они и так уже мертвы. Они пытали Лупу, даже не прикасаясь к ней. Вторгались в ее разум и уничтожали его. Той женщины, которую ты знала, больше не существует.

Нет, ничего подобного. Лупа не дала бы так просто себя сломить.

– Мы должны вытащить ее. Причем немедленно. Она не останется здесь больше ни на секунду.

Я вновь стиснула прутья руками и направила на них свою магию. Огню противопоставляла лед, и плевать, что Николай увидит, на что я способна. Он все равно об этом догадывался. Я убила стаю ликанов, чтобы спасти его. Ради Лупы сумею сделать и это. Моя магия врезалась в темную стену, но я не позволила ей остановить меня. Если продержусь достаточно долго, то в конце концов распорки разлетятся на тысячу осколков. Я смогу разрушить заклинание. Просто обязана.

– Подумай хорошенько, прежде чем сделаешь это. Если ты сейчас освободишь Лупу, Селеста накажет не тебя, а кого-то другого. – Голос Николая звучал настойчиво, но он не остановил меня.

– Мне все равно.

– Она прикажет одному из своих ковенов стереть с лица земли оборонительную крепость виккан. Они убьют всех мужчин, женщин и детей. Неужели ты согласишься заплатить за жизнь Лупы такую цену?

Я прикусила язык, чтобы не накричать на него. Лупа все это время сидела в углу своей камеры и тихонько рычала. Исцелится ли ее разум или она набросится на любого, кто приблизится, и вырвет ему глотку? Если освобожу сестру, придется запереть ее в другом месте. Поменять эту тюрьму на другую. Вынесу ли я это? А она вынесет? Впрочем, иного пути в любом случае нет. Я ни за что не брошу ее здесь. Решетку покрыли кристаллы льда. Холод проникал мне под кожу. Прутья треснули.

– Прекрати, – раздался из темноты голос Алексея. – Ты не можешь забрать ее.

Я еще крепче вцепилась в решетку, чувствуя, как она трещит.

– Она знала, что делает.

– Заткнись! – огрызнулась я. – Ты убил моего брата и не заберешь у меня еще и сестру. – Это было несправедливо, но сейчас я не способна на рациональные аргументы.

– Я не забираю ее у тебя, – спокойно пояснил он. – Я делаю все, чтобы она выжила.

– Зачем тебе это?

– Потому что я в долгу перед Кириллом.

Взрыв тепла ударил в мой лед, и меня отбросило назад. В тот же момент Лупа снова со всей силы ударилась о решетку. Крик боли пронесся по узкому коридору, и многоголосый вой ответил ей из других камер.

– Уходите, – настоятельно потребовал Алексей. – Уведи ее, Николай. Призрачные ведьмаки будут здесь с минуты на минуту, а они не делают различий между заключенными и посетителями.

– Я остаюсь. – Дрожа всем телом, я села перед клеткой и потянулась к жалкому комочку, который неподвижно лежал за ней.

– Послушай его, – донеслось от Николая. – Так ты ей не поможешь.

У меня внутри что-то щелкнуло.

– О, а трахать Селесту куда эффективнее, правда?

Лупа поползла в направлении голоса Алексея. Она не подняла голову, когда добралась до решетки, разделяющей камеры, но ее тело расслабилось.

– Все в порядке, – забормотал он. – Я с тобой. Я не оставлю тебя одну. – Изящные бледные пальцы протянулись и погладили ее по всклокоченным волосам. Ее рык затих и превратился во всхлип. Голос Алексея понизился еще на несколько тонов. – Я здесь.

После этого наступила тишина. Гнев, витавший в воздухе, исчез и уступил место облегчению. Человек, который притворялся, что мой брат ему дорог, который передал меня Мелинде, стал для Лупы якорем в этой тьме. И несмотря на все, что он сделал с нами, она позволяла ему утешать себя. Я бессильно опустилась на пол.

Теплые капли падали на мои пальцы, и только тогда я поняла, что плачу. Николай мягко притянул меня к себе, а у меня не осталось сил сопротивляться. Я чувствовала его губы на своих щеках, когда он осушал мои слезы. Я дрожала в его объятиях, сжавшись всем телом, потому что было неправильно позволять ему обнимать меня. Прохладные пальцы гладили меня по щекам. Нас окутывала темнота. Неужели и Селесту он держал так же? В ее спальне? До сих пор я запрещала себе всерьез думать о том, что они делали, оставаясь наедине. Потому что это просто не могло не быть принуждением. Я положила руку ему на шею. Неужели не было другого выхода, кроме как позволить ей распоряжаться его телом? Кончики мужских пальцев невесомо затанцевали по моей шее, губам, лбу. Мы не разговаривали, да это было и не нужно. В моей груди полыхал огонь. Рука скользнула к его ключице. Сдвинув рубашку в сторону, я обвела пальцами его татуировку. Николай вздрогнул от моего прикосновения, а затем прижался лбом