Рейтинговые книги
Читем онлайн Еретик - Иван Супек

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 76

– Я ее прочитал, – последовал сухой ответ.

Государственный муж и писатель страдал вдвойне: он был вынужден наступить самому себе на горло и не мог вынести презрения, которое более отважный и более последовательный его собеседник не счел нужным скрывать. Эта кипа шелестящих листочков была открытой рапой упрямого и самолюбивого политика. Во всех его тщательно взвешенных декларациях и мудрых юридических рассуждениях билось подавляемое живое слово. Умное лицо Сарпи становилось печальным и жалким, напоминая актерскую маску, которую нельзя сбросить даже тогда, когда роль наскучила. Противоестественное раздвоение жестоко искажало его натуру, одна ипостась которой обитала во дворце Республики, а другая уже томилась в крепостном каземате. И, глядя на свое внебрачное дитя, государственный муж с грустью вздохнул:

– Эх, мое милое чадо, доведется ли мне увидеть, как ты идешь под венец, сияя девственной белизной! Слишком я стар, пожалуй, мне не дождаться!

– Будь спокоен, – ядовито утешил его Доминис, – дождешься!

Однако злорадство быстро сменилось страхом. Не попал ли он в ловушку, соглашаясь на издание опасной рукописи? Ведь фра Паоло явно рассчитывает на его бегство в Лондон, от искушенного политика можно всего ожидать… Дьявол в монашеской рясе! Ловко подсунул свою книжищу, пока он, настоящий дурень, терзал себя раздумьями, как бы ее похитить!

Нет, дольше здесь нельзя оставаться. Чадо, плод, зревший в течение двенадцати долгих лет, вопиял о типографии, которая должна была вынести его на свет божий, сделать доступным интеллекту. Преследуемый инквизицией писатель был не чета фра Паоло Сарпи, воспитанному в духе монашеской жертвенности и покорности интересам Сеньории. Он, Доминис, обретет своего, назначенного судьбой читателя, хотя бы для этого ему пришлось обойти весь земной шар! Конечно, на этом пути неоднократно придется платить пошлину; ради истины, в конечном счете, можно пойти на все. Не важно, кто напечатает книгу, важно, что ее напечатают… Вихрь оторвал его от родной земли, заставив порвать с прежними привязанностями. Он отправился вслед за своей книгой, которая уже принадлежала грядущим, пока очень далеким читателям. Ничто не может остановить автора, который однажды познал запах типографской краски. Путь Доминису преграждали пограничные караулы; вдоль бесконечных дорог и в долине Рейна его сторожили испанские крепости; повсюду орудовали вражеские отряды и разбойничьи шайки. Верона, Брешия, Гейдельберг, Кёльн, Голландия, Лондон… если ему суждено туда добраться под личиной дубровницкого купца. Придется пройти через многие испытания, прежде чем он сможет достигнуть цели в качестве одного из спутников британского вельможи Уоттона!

Тьма неизвестности накрывает длинную извилистую линию, отражавшую его маршрут от адриатических лагун к Атлантике, по опасным дорогам, через тщательно охраняемые переправы больших рек, в грохочущих экипажах и на утлых суденышках. Ночлеги проходили беспокойно – в ожидании внезапного нападения, восход солнца был для безоружного единственной защитой. Что бы произошло, если б папские всадники или испанцы, зорко оберегавшие укрепления на Рейне, узнали его в дубровницком купце? Мгновенно он оказался бы в лапах Священной канцелярии! Но если бы даже он счастливо миновал все препоны, в Уайт-холле его ожидали только королевские посуды. Самое мучительное – зависеть от чьей-либо милости. Черные тучи, чреватые смертельной угрозой, закрыли все переходы через Альпы. Песчаные дюны оказывались зыбкими, и не было твердой опоры, чтобы поставить ногу. Один на один со своими тревожными мыслями, которые, перенесенные на бумагу, образовали вокруг него пустоту, писатель изнемогал под ледяными ветрами, бушевавшими в разоренном мире.

В чем вышедшему позже путнику искать причины мужества Доминиса? Прежде всего в полном отрицании им существующего порядка вещей, а затем – в наивысшей слиянности его с порождениями собственной фантазии. Однако само по себе отрицание не могло еще дать силы, как не могла ее дать и фантазия; где-то посередине между дерзким вызовом прошлому и смутным видением будущего рождалось истинное мужество. Грядущий исследователь невольно замер перед светлой дугой, которая, занявшись в далекой стране, разлилась по всему горизонту многоцветным спектром. Далее следовать за отступником было опасно. И все-таки необходимо. Да, необходимо. В этом заключалась судьба Доминиса. Станет ли он, как кардинал Скалья, homo duplex,[59] подобно другим кардиналам или подобно фра Паоло? Одно – это ты, каким ты сам себя видишь, и совсем другое – твоя личина в процессии иерархов… Или, проследовав по пути апостата до конца, утвердится в своей позиции?

Давние, не хоженные прежде, покрытые тьмою забвения пространства раскрывались перед измученным инквизитором. Не юным ли клириком ступил он на границы папства? И затем встретил своего ересиарха. Отголоски их бесед замирали вдали, да и неразличимо больше то место, где их пути разделились. Может быть, это произошло на севере испанской Ломбардии? Или в швейцарских Альпах? Что из того… Близок был тот фатальный рубеж, с которого путник еще мог повернуть обратно.

– Стой! – заклинает отступника оробевший его спутник. – Остановись! Здесь, на этом рубеже, следует продумать каждое свое движение. Пока ты не совершил рокового шага. Но когда ты минуешь перевал, тебе не будет возвращения…

Преступление, покуда не совершенное, – самое серьезное, слово, покуда не произнесенное, – самое громкое. Кто дошел до границы, должен перешагнуть ее, несмотря ни на что!

Людям не дано пойти так далеко, как тебе хотелось бы их увлечь. Ты один уйдешь в чужую страну, один, заклейменный, и чума отлучения опустошит место твоего прежнего пребывания. Твоих друзей поместят в карантин, самаритянам отрубят руки, которыми они протягивали тебе хлеб, колеблющиеся утвердятся в своих проклятиях тебе, равнодушных вынудят тебя осудить! А твою книгу не будут читать!

Каждая ее буква горит во мгле, а ее автор – факел на границе света и тьмы…

Да, факел, но факел зловещий, которым зажигают костры!

Пусть! Пусть, если только так можно возвестить о себе.

О чем возвестить, безумный автор? О своей книге? Никогда! Священная канцелярия отправит на костры рожденные твоей фантазией чудовища, слуг дьявола, которые пугают людей. Лишь с церковного амвона можешь ты возвестить о чем-то, лишь внутри самой церкви ты можешь нечто поправить в ней, но отнюдь не отлученным от нее, отнюдь не с печатью изгнания на челе. И поэтому, беглец, оглянись и пойди со мною назад, как терпеливый послушник! Ты будешь спасен, когда в твоем взгляде угаснут видения. Вернись, отступник, в круг всеми признанных явлений! Вернись…

Но Marcus Antonius de Dominis arhiepiscopus Spalatinus уже находился в Гейдельберге и повсюду возвещал о себе. Повсюду suae profectionis consilium exponit![60] Собственно, его путевая тетрадь, изданная в старом лютеранском городе, не объясняла причин ухода, она была началом обдуманного наступления на Рим. Стук печатной машины заставил учащенно биться сердце писателя.

– Наконец, – шептал он, упоенный сладостным чувством, – наконец! – Наконец он получил в руки оружие, которым до сих пор свободно располагали его противники, вдалбливавшие всем в головы папские буллы. Наконец на пучине лжи и мистических чудес появится белый парус истины. Многолетний отшельник чувствовал себя так точно своей плотью он сливался с бескрайним пространством, множась со своим умножаемым словом. Противостоя Ватикану, он был преисполнен экстаза, с каким одержимые штурмуют твердыни своих мечтаний. Вот он, первый удар, восторженно внимал Доминис стуку печатного стана, вскоре последует другой, третий, до тех пор пока твердыня не падет! Есть оружие, обладая которым человеческий дух может вступить в борьбу с всеобъемлющей глупостью, есть, есть…

XV

Завывания ветра и языки пламени в камине пробуждали после рассказов Ивана эхо далеких ужасов. Объехав Германию и Чехию с только что напечатанной книгой «О церковном государстве», он вернулся к Марку Антонию в Виндзорский замок. Первые четыре части этого сочинения вышли в Лондоне и были повторно отпечатаны в старинном Гейдельберге год спустя, в злосчастном 1618 году, когда разразился долго назревавший конфликт между императором и протестантской унией. Прием, оказанный его философскому трактату в канун религиозных войн, взволновал автора. Письма ученых-латинистов изобиловали похвалами. Однако книга с трудом проникала внутрь бастионов папства. Доминис надеялся, что более или менее свободомыслящие представители католического духовенства, противостоявшие ордену иезуитов и отвергавшие постановления Тридентского собора, примут его сочинение. Однако трактат подвергся цензуре теологических факультетов в Париже и Кёльне, Сорбонна составила даже подробный список еретических положений в книге; автора не взял под защиту я Падуанский университет, членом которого он состоял. Ему запретили въезд в папские земли. По настоянию папы Павла V Венецианская республика изымала отныне все издания, на которых стояло его имя. Паоло Сарпи показал себя трусом. Еще один довод в пользу того, чтобы познакомить общественность с «Историей Тридентского собора»! Пусть теперь Сарпи поежится, пусть Сенат оправдывается перед курией, пусть беглеца упрекают в похищении рукописи – хочешь ты этого или нет, фра Паоло, ты вместе со мною выступил против папства, как и в 1606 году!

1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 76
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Еретик - Иван Супек бесплатно.

Оставить комментарий