Рейтинговые книги
Читем онлайн Еретик - Иван Супек

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 76

– Это подлинный шедевр! Ты должен это опубликовать, Паоло. Твоя «История» потрясет мир!

Однако создатель шедевра молчал, утопая в глубоком кресле. Его лицо постепенно заливала бледность.

– Не могу я, не могу… – смущенно бормотал он в ответ на восторги своего друга.

– Не можешь? – изумился Доминис. – Ты, Паоло Сарпи, не можешь?

– Если б я был только Паоло Сарпи! – вздохнул первый советник Республики.

– Кому же, как не Республике, опубликование результатов твоих исследований может принести большую пользу? Тридентский собор, как ты сам пишешь, представлял собой подло задуманное и бессовестно осуществленное нападение Рима на независимые католические страны, его решения изобиловали гнусными инсинуациями, лживыми постановлениями и по сути своей еретическими отлучениями, что воплотилось в булле «In Caena Domini», согласно твоим выводам, лишь во имя укрепления папской власти над всей христианской Европой. И сейчас, когда папа Павел Пятый продолжает наступление, выдвинув вперед иезуитов, твоя «История» актуальнее, чем когда бы то ни было. Паоло, давай начнем бой, как в славном тысяча шестьсот шестом году… но теперь у нас завершенные книги! Два трактата, твой и мой, в состоянии нанести смертельный удар насквозь прогнившей курии!

Однако сей ратный клич не вдохновил соавтора антиримской энциклики. С выражением словно бы испуга на лице Сарпи смотрел сейчас на собственную рукопись. Высокий его лоб бороздили глубокие, выражавшие тяжкую озабоченность морщины. Весь его вулканический темперамент вылился на этих белых страницах, дабы он, вознесенный на пьедестал творца венецианской политики, еще более холодным и расчетливым выступал в своих практических действиях. Государственный деятель возобладал в нем над писателем, когда после долгого, тягостного молчания он решился ответить старому другу:

– Нет, теперь не время! Испанский наместник в Милане собирает огромное войско, по всей видимости, против нас, а его родственник в Вене снова спускает с цепи своих морских псов, ускоков. Я не могу позволить себе ни единого жеста, который явился бы вызовом папе. Следует подождать с печатанием моей книги…

– До каких пор? Свободную мысль всегда будут угнетать политические интриги. Необходимо рисковать.

– Это было бы легкомыслием, по крайней мере с моей стороны…

– Легкомыслием?! Отдать преимущество истине над суетой момента, над сиюминутностью?

– Чего ты добился, Марк Антоний, со своей истиной У себя в Сплите? Тебя оклеветали и вышвырнули. Не надо забегать вперед.

– Там покуда не все созрело, – возразил задетый за живое прелат.

– А здесь, среди этих ростовщиков и богомольцев, ты считаешь, созрело? Я пользуюсь у них почетом только потому, что защищаю прежде всего выгоды Республики. Иначе они изгнали бы меня, как это сделали твои прихожане. Я полагаю, что наилучшим образом можно служить своему народу, исподволь и осторожно изменяя его веру и взгляды.

– · А твоя книга, сокрушительная и жестокая?

Длинными худыми руками Сарпи схватил манускрипт со стола, точно опасаясь, что собеседник вдруг отнимет его. Страницы тревожно зашелестели, словно предчувствуя приближение пламени. С нежностью положил на колени фра Паоло свое незаконнорожденное дитя, которому пока не пришло время увидеть свет. Доминис не без злорадства следил за напуганным автором.

– Этого я и ожидал от тебя, Паоло! – насмешливо бросил он.

– Следовательно, ты признаешь мои аргументы?

Самолюбие Сарпи было уязвлено, он не мог дозволить другому предсказывать его собственные поступки. Лицо его стало еще напряженнее. Не могло быть более сомнений в твердости его решения. Мыслитель, стоявший у власти, был готов растоптать собственную мысль. И если сплитский беглец уповал на силу неких всеобщих принципов, то государственный деятель следил за взаимодействием сил, озабоченный лишь тем, чтобы не нарушить их равновесие. Обиженный откровенностью бунтовщика, Сарпи без обиняков определял свою позицию:

– Знай, Марк Антоний, я не только не стану печатать свою рукопись, но, к сожалению, буду вынужден, дорогой друг, воспрепятствовать публикации и твоего сочинения…

– Ты изгоняешь меня, Паоло?

– Ничуть! – смутился собеседник. – Напротив! Именно я, знай это, вместе с Сенатом отверг требование римской инквизиции выдать тебя Ватикану!

Беглый вассал папы вдруг почувствовал себя окруженным со всех сторон. И это убежище оказалось вовсе не таким надежным, каким до сих пор ему представлялось. При всех своих симпатиях к венецианцам он не верил им, как и его знакомцы, сеньские ускоки, которых он некогда вел к перемирию, завершившемуся для них петлей. Сарпи, должно быть, заметил скользнувшую по его лицу тень подозрения, ибо принялся многословно убеждать, будто Республика высоко ценит заслуги Доминиса и никогда не выдаст его Священной канцелярии. Сенат не колеблясь отверг требование папского нунция, который приводил неубедительные резоны, противоречившие принципам государственной самостоятельности Венеции. Доминису теперь надлежало ничем не отягощать и без того напряженные отношения между Сеньорией и курией – последняя наверняка повторит свою ноту, предъявляя новые, более суровые обвинения. Лев святого Марка чтит его заслуги? А ведь они не очень-то спешили назначить архиепископу пенсию, когда папская канцелярия лишила его доходов с диоцеза в Сплите. Не отягощать, просят они, напряженные отношения Венеции с Римом? Его пребывание здесь само по себе является большим из возможных осложнений – для сторонников компромисса. Напрасно первый богослов Дворца дожей убеждал Доминиса, будто Сенат никогда не выдаст его Риму; уже в самом начале, когда речь шла о политическом убежище, архиепископа охватило удручающее ощущение, что его присутствие в Республике святого Марка нежелательно. Никто не любит ближнего, который подвергается гонениям, а эти фарисействующие христиане очень скоро предъявят ему любое, мало-мальски правдоподобное обвинение, дабы, подобно Понтию Пилату, умыть руки. Разве не они совсем недавно обвинили его в государственной измене? И о чем это толковал фра Паоло, упоминая венецианских ростовщиков и богомольцев, которые готовы избавиться и от него самого? Любезность друга показалась Доминису фальшивой: под маской христианской сердечности таился осмотрительный государственный муж.

– Сэр Генри Уоттон и его капеллан Уильям поддерживают с тобой связь? – осведомился Сарпи.

– Вы шпионите за мной, Паоло?

– Разумеется! Такая персона… Разве посол Чарльтон не уговаривал тебя переехать в Англию? Ты знаешь, твои контакты очень взволновали дипломатов. Верно ли, будто тебя приглашает сам Иаков Стюарт?

– Верно!

– А ты?

– Я предпочел бы остаться в Венеции или Падуе, на моей второй родине.

– Отлично, отлично, – одобрительно кивал венецианец. – Понимаешь, ты еще не успел попасть в Уайт-холл а местные политики уже делают далеко идущие выводы. Может быть, оттого встревоженная курия так настаивает на твоей выдаче. Здесь твоим связям также придают особую важность, поскольку Венеция со всех сторон окружена владениями Габсбургов, а избавить от этого нас может лишь союз с английским королем. Как бы там ни было, Республика надеется па тебя, на своего старого эмиссара…

– Ты словно бы хотел…

– Ни в коем случае! Ты остаешься здесь, милый. Но об одном я должен тебя предупредить: из Рпма сообщили, они пойдут на все, чтобы помешать публикации твоей книги. Раз им не удалось заполучить тебя, они подошлют наемных убийц, как в свое время ко мне, помнишь?

Сарпи встал. Он сказал слишком много для государственного деятеля, хотя истинная цель его визита осталась неясной. Конечно, это был акт вежливости – ведь он лично информировал прелата о требовании папы и ответном решении Сената; конечно, это было непринужденное, дружеское предостережение опасаться наемных убийц, но… но… переписывать свою рукопись для издания фра Паоло явно спешить не станет. Он опять положил ее на стол перед своим первым читателем, как всякий автор, не до конца удовлетворенный высказанным одобрением.

– Если она тебе нужна, Марк Антоний…

– Я ее прочитал, – последовал сухой ответ.

Государственный муж и писатель страдал вдвойне: он был вынужден наступить самому себе на горло и не мог вынести презрения, которое более отважный и более последовательный его собеседник не счел нужным скрывать. Эта кипа шелестящих листочков была открытой рапой упрямого и самолюбивого политика. Во всех его тщательно взвешенных декларациях и мудрых юридических рассуждениях билось подавляемое живое слово. Умное лицо Сарпи становилось печальным и жалким, напоминая актерскую маску, которую нельзя сбросить даже тогда, когда роль наскучила. Противоестественное раздвоение жестоко искажало его натуру, одна ипостась которой обитала во дворце Республики, а другая уже томилась в крепостном каземате. И, глядя на свое внебрачное дитя, государственный муж с грустью вздохнул:

1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 76
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Еретик - Иван Супек бесплатно.

Оставить комментарий