Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье

она вместе со своей служанкой ушла, а я вернулся в казарму. «У вас один из ваших чулок смялся, он похож на накладную икру», — заметил один из моих товарищей. «Да, верно, — смутившись ответил я, — я сейчас поправлю его».

Добравшись до своей кровати, я разделся и снял эти адские накладные икры, которые целые сутки так мучили меня. С тех пор я больше никогда их не носил.

В соответствии с нашей договоренностью я продолжал встречаться со своей красивой и образованной дамой, но у меня появился соперник, и я был вынужден отступить. Тем не менее, она дала мне шанс — я получил от нее письмо, в котором она просила меня позволить ей увидеть образец моего письменного стиля. Я должен был отправить свой ответ по указанному ей адресу. Я оказался в очень неудобном положении, поскольку я писал еще довольно слабо, но, раз уж так вышло, я постарался сделать все, что было в моих силах. Мое письмо расстроило ее, и она очень сильно упрекала меня за мою необразованность. «Ваше письмо разочаровало меня, — писала она, — почерк плохой и стиля у вас тоже нет».

Я немедленно ответил ей: «Мадам, я заслуживаю всех ваших упреков, и я не жалуюсь. Если вы хотите получить идеальное письмо, я выпишу все двадцать пять букв в алфавитном порядке и столько точек и запятых, сколько нужно для достойного вас письма, расставьте их там, где они должны стоять, и таким образом просветите меня».

Я больше не хотел ее видеть, и все ее уговоры были тщетны.

Вот таким образом расставшись с этой божественной женщиной, я вернулся к занятиям письмом и тактикой, упорно трудясь в течение следующих шести месяцев, и покидая казарму только для несения караульной службы (и всегда с учебником в своем кармане, чтобы изучить все маневры, которые должен знать солдат моего ранга). Непрерывно упражняясь, я становился все более умелым и опытным. Император издал приказ о том, чтобы сержанты и капралы занимались отдельно с помощью символизирующих отделение палок. Чтобы построить взвод, командир отделения должен был держать палку за оба конца, а чтобы распустить — за один конец. Это называлось «палочными учениями» и давало возможность «старым ворчунам» отдохнуть. Нами командовал мсье Белькур, и мы быстро добились успехов, маршируя по прекрасному двору казарм Курбевуа. Здесь мы изучили все основные полковые маневры.

Император приказал нам построиться в каре. Позанимавшись с нами около часа, он остался вполне удовлетворенным и приказал, чтобы в дальнейшем мы не отрабатывали построение в каре чаще раза в неделю. Командовать должны были только сержанты и капралы. Когда пришел мой черед, я очень обрадовался от того, что теперь смогу показать начальству чего я добился. Они внимательно наблюдали за мной, стараясь заметить любую мою оплошность. Потом, во время отдыха, мои товарищи поздравляли меня, и офицеры тоже не скрывали, что очень довольны мной. Тем не менее, несмотря на то, что Император был доволен нами, мы себя с ним счастливым не чувствовали. В гвардии распространился слух, что он собирается развестись с женой и жениться на австрийской принцессе, чтобы таким образом возместить Австрии потери второй войны, а также для того, чтобы получить наследника престола. Чтобы сделать это, он должен был прогнать эту потрясающую женщину и взять в жены иностранку, которая смогла бы добиться обретения всеобщего мира. Чтобы отвлечься от тяжелых раздумий, Император провел несколько блестящих смотров. Нам сказали, что принц Бертье отправился в Вену, чтобы отвезти принцессе портрет нашего Императора и попросить ее руки. Кроме того, он должен был там жениться на ней и переспать с ней до представления ее нашему Императору. И ничего более не зная об этом, я сказал: «Ему очень повезло переспать с ней первым, хотел бы я быть на его месте».[66] Услышав мои слова, мой капитан расхохотался.

Шла активная подготовка к встрече новой Императрицы. 15-го числа, в сопровождении всей семьи, она отправилась из Вены в долгий путь. Она очень жалела об оставшихся дома собаке и попугайчике, в связи с чем сразу же поступил приказ отвезти их в Сен-Клу, где по прибытии она с удивлением обнаружила и птичью клетку, и радостно встретившую ее собаку, и обратившегося к ней по имени попугая.

Нашему 1-му батальону было приказано дожидаться прибытия Императора в Сен-Клу. Затем начали прибывать кареты и нас поставили под ружье. Мы увидели великолепную, ведомую восьмеркой лошадей карету, в которой Император сидел рядом со своей невестой. Он выглядел очень счастливым. Процессия шла медленно, и нам хватило времени, чтобы хорошо рассмотреть все проезжавшие мимо нас богато украшенные кареты. Церемония заключения гражданского брака состоялась в Сен-Клу, а на следующий день они въехали в столицу. Нам было приказано присутствовать на торжественной церемонии заключения церковного брака, который состоялся 5-го апреля в луврской часовне. Описать грандиозность этого события просто невозможно. В большой галерее Лувра, ведущей из старого Лувра в часовню, которая находится в конце павильона Тюильри, рядом с Понт-Роялем (огромное пространство), стояли три ряда скамеек, на которых сидели дамы и господа. Четвертый ряд состоял из пятидесяти награжденных сержантов. Они стояли на равном расстоянии друг от друга, за железными барьерами (чтобы не быть смятыми толпой). Нами командовал генерал Дорсенн. После того, как он расставил нас по местам, он сказал дамам, что мы будем их рыцарями и приносить им прохладительные напитки. Мы были представлены им. На каждого из нас приходилось по двадцать четыре сидящих по обе стороны от нас дамы (сорок восемь для каждого сержанта) и мы должны были следить за всеми их потребностями. В толстой стене были устроены большие ниши — в них разместились 96 небольших лавок со всеми видами лакомств и освежающих напитков. Эти небольшие уличные кафе очень неплохо заработали в те дни.

А вот в каких платьях были дамы. Глубокое декольте и спереди, и сзади, и первое, что мы видели — это их полуобнаженные спины и грудь. Плечи и руки полностью открыты. И такие красивые ожерелья! И браслеты! И серьги![67]

Они были сплошь усыпаны рубинами, жемчугом и бриллиантами. Самые разнообразные меха — блестящие, черные, желтые, и похожие на сатин. У пожилых дам были шкатулки с парфюмами. Должен сказать, что никогда раньше я не находился с прекрасными полуобнаженными парижанками в такой непосредственной близости. Никакого удовольствия от этого я не получил.

Господа были одеты по-французски, все одинаково: черный жакет, кюлоты, стальные пуговицы формой похожие на бриллианты. Подкладки их жакетов стоили им