Бог и человек. Парадоксы откровения - Виктор Печорин

«Гнев Господень я буду нести, потому что согрешил пред Ним, доколе Он не решит дела моего и не совершит суда надо мною; тогда Он выведет меня на свет, и я увижу правду Его» (Михей 7:9).

Идея конечной победы добра над злом, отмщения за обиды и страдания, которые люди терпят в земной жизни, оказавшись совмещенной с идеей Конца Света, произвела трансформацию восприятия этого события: ужас перед неизбежной гибелью был потеснен надеждой на восстановление справедливости. Стало складываться мнение, что «день Господа» страшен только для грешников, а для праведников желанен, и что за ним воспоследует «Царство небесное» – царство вечного блаженства для добрых и вечного наказания для злых. Уверовав в это, уставшие от несчастий и несправедливости люди стали призывать скорейшего наступления «судного дня», который разом решил бы все их проблемы.

Особо экзальтированные пророки возвещали, что день суда уже близок, что уже слышится его дыхание: «Близок великий день Господа, близок, и очень поспешает: уже слышен голос дня Господня; горько возопиет тогда и самый храбрый!» (Софония 1:14; см. также Иоиль 1:15; Авдий 1:15; Малахия 3:1).

Но следует ли торопить события, желать миру скорой гибели? Конечно, грешники и злодеи при этом погибнут, но ведь и все остальные тоже могут пострадать. Даже если после катастрофы и возникнет какой-то новый мир, это будет уже другой мир, в котором не будет нас.

«Берегитесь того дня, в который вы будете возвращены к Аллаху!» – предостерегает Мухаммед.

«Горе желающим дня Господня! – говорит пророк Амос. – Для чего вам этот день Господень? Он – тьма, а не свет… Разве день Господень не мрак, а свет? Он – тьма, и нет в нем сияния» (Амос 5:18, 20).

Мы не должны надеяться, что наши проблемы будут разрешены в момент гибели мира, – стоит, наверно, попытаться решать их, пока мы еще живы и наш мир существует.

Annus terribilis [46]

С тех самых пор, как открылось знание о неизбежности конца, не прекращаются попытки определить дату вселенской катастрофы. В различных источниках обнаружились разнообразные мнения по этому поводу – от неопределенного «придет День Господень» до страстного «близок день Господа, близок и очень поспешает». Но никаких точных указаний на этот счет в откровениях не содержится. По видимому, дату гибели мира Бог не посчитал нужным открыть человеку.

Тогда люди стали самостоятельно пытаться вычислить эту дату. Однако всякие догадки и спекуляции вокруг этого есть плоды скудного человеческого разумения, а порой и мошенничества. Они заведомо неверны и вводят в заблуждение. Пример ацтеков – живое тому подтверждение.

А как с этим обстояло дело в христианской Европе? Приведем лишь несколько наиболее известных примеров.

Роковой датой Конца света весь христианский мир считал 1000 год от Рождества Христова. Основание для этого видели в «Апокалипсисе» Иоанна Богослова: «Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли» (Откр. 20:7) – и далее следует подробное описание гибели мира.

В течение почти всего X века люди лихорадочно составляли благочестивые преамбулы к завещаниям, признавая в них не только бренность и краткость своего жития, но и зыбкость самого земного существования в этот его последний век. Королевские хартии начинались обреченными словами: «Поскольку приближается конец мира…» Средневековые хроники отмечали зловещие знамения апокалипсиса: на земле – двуглавые телята с жуткими темными очами, а в небе – «огненные копья», «огненные шары», «небесные змеи» и т. п.

Благородные рыцари и дамы передавали свои владения Церкви, раздавали имущество нищим и отправлялись в Иерусалим. Купцы оставляли торговлю и уходили в монастыри. Крестьяне бросали стада и поля, дабы совершить паломничество к ближайшим святым мощам.

Перестали строить каменные дома и храмы. Брошенные здания начали разрушаться и падать; даже храмы пришли в столь плачевное состояние, что молящиеся прихожане боялись падения церковных стен, должно быть, не меньше, чем скорого падения всего земного существования.

Бернард Тюрингский за сорок лет до первого тысячелетия объявил даже точный срок кончины – 992 год – и назвал точный день. Это случится, когда Благовещение совпадет со Страстной пятницей199.

Люди повсюду либо истово молились, либо принародно бичевали себя, горестно стеная, либо добровольно уходили из жизни. Странствующие отшельники выступали со стихийными проповедями, призывая покаяться перед близким уже Страшным судом.

В декабре 999 года торговцы, как описывается, закрывали лавки и раздавали деньги беднякам. Жены и мужья прощали друг другу прелюбодеяния. Учителя отпускали домой школьников и студентов, ибо при столь близком Конце света не видели смысла в учебных и научных занятиях.

31 декабря 999 года, накануне Нового года, люди в величайшей тревоге ждали того, что уготовила им с наступлением ночи нависшая тьма. Напряжение в этот час объединило последователей Христа от Гибралтара до Балтийского побережья, от Ла-Манша до Босфора, от Рима до Константинополя и Иерусалима. Собрав вокруг себя близких и дорогих людей, христиане в ожидании взирали на небесный свод.200 Наступило утро. Ничего особенного не произошло. Мир в целости и сохранности вступил в 1000-й год. Предсказание не сбылось.

Обескураженные предсказатели стали искать ошибку в расчетах. Называли другие сроки Конца света: 1186 год, 1480 год и другие даты, но столь же безуспешно.

Следующая роковая дата – 1492 год – казалась всем, включая римского понтифика, окончательной. Этот год оказывался ровно 7000-м, если считать от сотворения мира, которое, как считалось, произошло за 5508 лет до рождения Христа. Рассуждали так: Бог сотворил мир за шесть дней, а в седьмой день почил. По свидетельству Псалмопевца, пред очами Господа тысяча лет, как день вчерашний (Пс. 89:5), а апостол Петр во Втором соборном послании определенно говорит: «Не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Пет. 3:8). Из этого следовал вывод: поскольку Господень день творения приравнен к земной тысяче лет, то с концом седьмого тысячелетия кончаются на земле все времена и сроки.

Страх перед грядущим концом парализовал всю Европу. В Ватикане день и ночь в течение 1491 года шли церковные службы, толпы людей устремились в Рим, и папа поспешно отпускал им грехи, не забывая принимать обильные пожертвования.

Получив, вернее, купив отпущение грехов, молодые и богатые с еще большей страстью кутили и любострастничали. Семьи распадались, хозяйства разорялись, люди спешили насладиться «последними днями». Помраченные ложным предсказанием, крестьяне не пахали землю, мореходы не чинили свои суда, не было составлено ни одного календаря на этот, заранее обреченный на исчезновение год.201

Хотя восточные патриархи не признали пророчества римских «еретиков», православная Русь тоже поддалась искушению. Московский митрополит стращал свою паству: «Ныне – последнее время, и летам окончание приходит, и конец веку, бес же весьма рыкает, хочет всех поглотить по небрежению к немощи нашей. Ибо оскудела добродетель, перестала любовь, удалилась красота духовная, и зависть, лукавство и ненависть водворились».

Святитель Фотий, митрополит Киевский, еще в начале «последнего» XV века возвестил: «Сей век, маловременный, проходит, грядет ночь жития нашего престания, когда никто уже не может делать. Седьмая тысяча совершается, осьмая приходит, и не преминет, и уже никак не пройдет. Блажен, кто уготовил себя к осьмой тысяче, будущей и бесконечной, и сего ради молю вас: будем делать дела света, пока еще житие наше стоит»202.

Пасхалия [47] была рассчитана только до 1492 года, поскольку это был конечный год существования мира. В одном сборнике XV века в конце пасхалии была сделана особая приписка, в которой говорилось «Сие лето на конце явися, в оньже чаем всемирное торжество пришествие твое». Такая приписка повторяется в летописях XV века, ею оперируют в поучениях тогдашние иерархи203.

1492 год наступил, и прошел, и ничего не случилось. Разве что Колумб открыл Новый Свет. От столетия страха нам остался только символ, которым мы и до сих пор пользуемся: поваленная восьмерка (°°), знак восьмой тысячи лет, которая, по словам Фотия, «уже никак не пройдет» (то есть никогда не кончится). Эта лежащая на боку восьмерка стала символом бесконечности.

В 1492 году произошло еще одно событие. На папский престол взошел Александр VI Борджа. Полный впечатлений о том, как изрядно погрел руки на страхе верующих римский престол, новый папа решил вскоре повторить операцию «Конец света». Тут и дата удачная подвернулась – канун 1500 года, по поводу чего папой был объявлен «юбилей». Крушение мира и Второе пришествие Христа приурочили к дню Рождества (25 декабря) 1499 года, последнего года XV века.

Как и восемь лет назад, тысячи ополоумевших людей со всех концов христианского мира двинулись в Вечный город, чтобы покаяться последний раз, получить папское благословение и отпущение грехов. Пользуясь благоприятной конъюнктурой, на рынок были выброшены тысячи «индульгенций» – папских грамот о снятии греха с раскаявшихся. Грехи отпускались по установленной таксе: каждый грех имел свою стоимость в звонкой монете.