Русские чернила - Татьяна де Ронэ

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – повторил доктор, вглядевшись в его лицо. – Я, пожалуй, должен вас осмотреть.

Он отвел Николя под ближайший навес и уложил на носилки. Потом измерил ему давление, осмотрел горло и уши. Опытные руки ощупали ему живот и грудь и продезинфицировали порезы и ссадины.

Николя чувствовал бы себя вполне сносно, если бы в сердце не вгрызалась тоска. Из-под тента ему была видна картина кораблекрушения во всем ее ужасе. Может быть, где-то еще оставались живые пассажиры, попавшие в воздушные карманы, как случалось во время землетрясений, когда людей чудесным образом находили через много дней после толчков. Он думал о тех, кто ждал, не имея никаких известий о своих близких. О тех, кто вообще ничего не знал и не смотрел новости по телевизору и в чьи двери, вместе с телефонным звонком, вот-вот постучится смерть.

Вконец измученный, он задремал на носилках, а когда открыл глаза, солнце было уже в зените. Миновал полдень. За пределами навеса кипела жизнь. Повсюду разместились спасенные пассажиры. Кто жевал сэндвич, кто плакал, кто спал, свернувшись под пляжным зонтиком.

Осторожно ступая забинтованными ногами, Николя поднялся в свой номер. Все было в полном порядке. Одежда аккуратно разобрана, в ванной разложены туалетные принадлежности. Возле постели стоял букет роз, на низком столике – чаша со свежим виноградом. Словно ничего не случилось. Однако за окном по-прежнему маячил страшный силуэт корабля. Толпа зевак продолжала его фотографировать, полицейские безуспешно призывали всех разойтись.

Тут раздался телефонный звонок. Звонил портье. С ним пыталось связаться множество народу: Эмма Дюамель, Мальвина Восс, Алиса Дор. Он должен им позвонить. Они все волнуются, потому что его телефон не отвечает, а по телевизору уже передали страшные кадры кораблекрушения.

Но вместо того чтобы взяться за телефон, он взялся за блокнот и авторучку с золотым пером. Первое и единственное слово, которое он написал, было «Наташа».

Положив блокнот в карман, он спустился вниз. Теперь ему еще долго никуда будет не деться от «Сагамора», не освободиться от его жуткой притягательной силы. И как бы больно это видение ни ранило глаз, он все равно раз за разом будет к нему возвращаться.

Кто-то хлопнул его по плечу. За ним стояла Лили, в джинсах и футболке. Без макияжа ее лицо было на удивление милым.

– Ага, вот ты где! Привет, супергерой! – Она обняла Николя и прижалась к нему всем своим худеньким телом. – Я так за тебя волновалась! Я думала, ты так и застрял на корабле. Ты спас ту последнюю пассажирку?

– Нет, – глухо выдохнул он.

– Почему?

Николя почувствовал, как тяжесть сдавила ему грудь.

– Она не захотела.

Предсмертное видение Наташи снова встало перед ним, и он вздрогнул всем телом.

– Вот черт, как грустно, – прошептала она, снова прижавшись к нему. – Надо было мне остаться с тобой, вдвоем мы бы ее вытащили.

Он с трудом выговорил:

– Она была русская. Ее звали Наташа. Она не хотела, чтобы ее спасли.

– Но почему?

– Не знаю.

– Да ты плачешь!.. Ты что?

А в его сердце словно открылась дверь наглухо запертой, давно позабытой комнаты, и оттуда хлынула печаль. Она коренилась в чувстве, от которого он изо всех сил себя оберегал. За головой Лили он видел останки корабля. Наташа. Ее лицо в черной воде, повернувшееся к нему в зеленоватом свете сигнальной лампочки, ее полная достоинства красота, отвага и мужество ее улыбки. Кто она такая? Впервые ли она приехала в Италию? И с кем? Может быть, она отправилась в это путешествие не одна. Почему ее бросили? Она слишком устала и не могла идти? Или была совсем другая причина, более глубокая и страшная? И эта потаенная причина отняла у нее желание бороться за жизнь? Она внезапно поняла что-то такое, что заставило ее окаменеть и навсегда остаться в западне, где смерть медленно, но верно подбиралась к обессилевшему телу? Решение, которое приняла Наташа, высвободило в глубине его сознания те вопросы, на которые уже ответила себе Марго Дансор. Но это были ее ответы, ее судьба, а не его.

– Ты думаешь написать обо всем этом? – прошептала Лили.

– Да, – ответил он.

– А с чего начнешь?

Он крепко, по-дружески прижал ее к себе:

– Перво-наперво позвоню Алисе и скажу, что книга будет. И я никуда от нее не ушел, я ее автор, какую бы чушь ни несла эта Дагмар Хунольд про астрологию и Эпикура.

– Дагмар? Та самая Дагмар Хунольд? – выдохнула Лили.

– Я и сам не знаю, та или не та. Но это не важно.

Лили отступила на шаг и подняла на него глаза. Николя снова поразила простая и естественная красота ее лица.

– А ты изменился, супергерой.

– Ты тоже. Ничего общего с той пьяной девчонкой в баре.

Она снова прижалась к нему:

– А как с твоей бывшей? Ну, с той, о которой ты не захотел разговаривать? Она все еще что-то значит для тебя?

– Нет, – бесстрастно отозвался Николя. – Она пока об этом не знает, но узнает достаточно скоро.

Ребенок, который должен родиться, теперь не имел для него значения. Николя принял решение. Свадьбы не будет. И Мальвины рядом с ним не будет, ребенок тут ни при чем. Это убеждение крепло в нем с необычайной силой. Выяснять отношения с Дельфиной он не собирался, но твердо знал, что ему надо с ней поговорить и что, вернувшись в Париж, он сделает все от него зависящее, чтобы с ней встретиться.

– А ты вставишь меня в свою книгу? – умоляюще спросила Лили. – Ты обещал!

– Ну как я могу тебя не вставить?

– А в ней будет про «Галло Неро»? И как она будет называться? Ты про всех нас напишешь? А про тонущий корабль будет в конце или в начале?

– Этого я сказать не могу. Я ведь даже не начал ее писать.

– Да ладно, ты наверняка все продумал. И можешь уже сказать, с чего книга начнется!

Он улыбнулся восторженности Лили. Она, как ребенок, сгорала от нетерпения и предвкушения. А он уже догадывался, что его путь к этой книге будет гораздо труднее, чем кажется ей, и она даже представить себе не может, насколько он будет мрачен и непредсказуем.

Он знал, что ему предстоит нырнуть в омут чужого страдания, заново ощутить всю боль Наташи и свою боль от неудавшейся попытки ее спасти. И на этом пути он снова испытает молчаливую муку, которую уже пережил, узнав о смерти отца и Алексея. И поймет, какой это ужасный конец – гибель в волнах. Ему суждено отомкнуть, одну за другой, запертые двери множества тайн и загадок. Его ждет Санкт-Петербург. Его ждет возвращение к семье Колчиных, на улицу Писарева, на Фонтанку, на Волковское кладбище. Он туда отправится вместе с Лизой Сапуновой. История Наташи вплела новые нити в канву его собственной истории, расцветила ее новыми красками, обогатила переплетение ткани. И сегодня Николя уже ясно различал свою будущую книгу, как когда-то различил ярко освещенную взлетную полосу в «Конверте». История – вот она, она тянет его за собой, как вспыхнувшая на черном небе белая ракета – сигнал бедствия, как веревочная лестница, ведущая на верхнюю палубу «Сагамора». Теперь Николя совершенно точно знал: чтобы написать этот роман, он должен обмакнуть перо в русские чернила.

Автор благодарит

Элизабет Барилле, которая была моими глазами в Санкт-Петербурге еще до того, как я туда приехала;

Жюльена Б. за то, что он ответил на несколько каверзных вопросов;

Елену Будникову, моего русского гида;

«Момо» Коэн Соляль за консультацию по поводу сигар;

Абу Довезар за впечатления;

Юлию Дельбур за информацию о жаргоне Эколь Нормаль;

Дагмар Хунольд за то, что по-джентльменски разрешила включить в роман свое имя (правда, без буквы «т»);

Ксению, мою учительницу русского языка, за терпение;

Каролин Матье за ценную помощь;

Лору дю Павийон и Катрин Руссо-Рамбо, моих верных первых читательниц.

А также

мою русскую семью, Наталью, Анку, Володю и их детей за прием и за то, что провели меня по следам Татули и Наташи в Санкт-Петербурге;

замечательную команду «EHO».

И наконец, спасибо моим детям, Луи и Шарлотте, за их твердую поддержку, и моему мужу Николя, который дал мне ключ к Мэндерли.

Примечания

1

«Черный петух» (ит.).

2

Речь идет о двухлетних подготовительных курсах для поступления в знаменитую высшую школу Эколь Нормаль, где происходит интенсивный отсев претендентов. (Здесь и далее примеч. перев.)

3

«Буч Кэссиди и Сандэнс Кид» – знаменитый голливудский боевик Джорджа Роя Хилла.

4

Безумный Шляпник – персонаж из книги Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес».

5

Раскар Капак – имя мумии из знаменитого цикла комиксов о Тинтине. Здесь речь идет о комиксе «Тинтин и семь хрустальных шаров».

6

Брускетта – поджаренный хлеб с оливковым маслом, солью, перцем и чесноком.