Троя. Падение царей - Уилбур Смит

Андромаха знала каждый шрам на его теле, и на ощупь и на вкус. Геликаон носил длинную зимнюю одежду из голубой шерсти, такого же цвета, как его глаза, когда он сердился; ноги его были обуты в старые сандалии, пятнистые от времени и соли.

Сначала Андромаха и Геликаон пытались следовать совету Одиссея и держаться подальше друг от друга: никаких мимолетных касаний в узком проходе корабля, а в присутствии команды — почти никаких разговоров. Их решимости хватило до тех пор, пока они не достигли Семи Холмов.

Андромаху удивил маленький процветающий город, построенный Геликаоном и Одиссеем так далеко от их родных земель. Крепость с холма смотрела на огромную реку Тибр, а вокруг разрасталась оживленная колония, преуспевающая на мягкой, покрытой зеленью земле, такой непохожей на земли Итаки или Дардании. Люди начали строить каменную стену, потому что им приходилось защищаться от нападений местных племен, которых возмущало присутствие явившихся из-за моря чужестранцев. Но царь одного из племен, Латинос, радушно встретил их, и его воины присоединились к воинам пришельцев.

Итак, община на Семи Холмах росла. Ее жители покупали олово у бледнокожих торговцев, странствующих далеко на север, в Землю Туманов, и Геликаон смог наполнить трюм «Ксантоса» драгоценным металлом.

Однажды ночью был праздник в честь одного из богов местного племени, и моряки с «Ксантоса» с наслаждением присоединились к празднеству. Андромаха, слегка опьяневшая, поймала в свете костра взгляд Геликаона и улыбнулась. Больше никаких посланий не требовалось. Незамеченные, они ускользнули прочь и нашли поросшую мягким мхом низину вдалеке от пирующих, где большую часть ночи, до первых проблесков рассвета, занимались любовью, сперва с неистовой, животной одержимостью, а после нежно и заботливо. Они почти не говорили; слова были не нужны.

Очутившись снова на борту корабля, во время поспешного возвращения в Трою, любовники опять держались подальше друг от друга. Геликаон направлял «Ксантос» вдоль берегов Микен, у которых не было кораблей, потом — через Зеленое море дальше к северу.

Они провели последнюю ночь перед возвращением в Трою в глубокой пещере на острове Самофракия.

Андромаха осталась на борту корабля, и Геликаон пришел к ней в темноте.

Ночь была угольно-черной, но Андромаха услышала тихий шорох откинутого полога, почувствовала мускусный запах Геликаона, когда тот лег рядом. Он ничего не сказал, но потянул вниз укрывающую ее овечью шкуру и поцеловал Андромаху в плечо. Она повернулась к нему. Геликаон крепко поцеловал ее в губы, и подавляемое желание поднялось в ней так резко, что причинило боль.

— Ни звука, — прошептал он ей на ухо.

Она кивнула и нежно укусила его ладонь, ощутив во рту вкус соли. Геликаон улыбнулся — она почувствовала это щекой — скользнул под теплую овечью шкуру и лег на нее; его прохладное тело прижалось к ее жаркой коже. Андромаха подняла ноги, встречая его, и он вошел в нее, теплый и влажный в пахнущей зверем темноте.

Он помедлил несколько невыносимо долгих биений сердца, потом медленно задвигался, прижимаясь к ней. Слишком медленно. Она стала извиваться под ним, ища быстрого избавления от болезненных желаний своего тела. Он остановился и подождал, пока она не утихнет, потом задвигался снова, дразня ее. Когда она достигла вершины, желание закричать стало почти непреодолимым, и он снова положил ладонь на ее губы, а потом крепко поцеловал ее. Геликаон лежал неподвижно несколько мгновений, потом начал снова.

Наконец, опустошенный и измученный, он откатился от Андромахи и они, отбросив влажную звериную шкуру, дали высохнуть поту на своих телах.

Андромаха прошептала ему на ухо:

— Завтра мы вернемся в Трою…

— Не сейчас, любовь моя, — пробормотал он. — У нас будет много времени, чтобы поговорить об этом завтра.

Больше той ночью они не разговаривали.

А теперь, стоя на палубе, Андромаха снова закрыла глаза и позволила своему телу мечтательно двигаться в ритме волн, вспоминая ту чудесную ночь.

Открыв глаза, она увидела слева в голубом море черную точку.

— Корабль слева по борту! — крикнула она, показав в ту сторону, и через несколько мгновений почувствовала, как огромное судно двинулось под ней, поворачиваясь к возможной угрозе.

Андромаха сощурила глаза. Она могла разглядеть, что это галера, идущая под парусом, а не простая рыбачья лодка, но не могла различить на парусе никаких знаков.

— Это дарданское судно, господин! — закричал Праксос.

Он был новеньким в команде, ходил на корабле с прошлой осени, и его молодые глаза были зоркими.

— Я вижу черного коня!

Гребцы разразились громкими приветственными криками — большинство из них были дарданцами и предвкушали возвращение к своим семьям.

Андромаха наблюдала, как парус чужого корабля был свернут, как тамошние гребцы стали слаженно орудовать веслами. Два корабля заскользили навстречу друг другу. Когда они сошлись, гребцы на приближающемся судне убрали весла и перебросили через борт «Ксантоса» канаты, связав два корабля вместе.

Андромаха добралась по проходу до кормы «Ксантоса». Геликаон посмотрел на нее с непроницаемым лицом.

— Это «Борей», — сказал он.

Они молча ждали, пока молодой светловолосый капитан дарданского судна взберется по канату, поднимется на палубу и упадет на колени перед Геликаоном.

— Хвала Посейдону, Золотой, что мы встретили тебя! — задыхаясь, сказал он. — Мы ожидали, что «Ксантос» пойдет вдоль берега и большинство наших судов ожидают тебя у Лесбоса.

— Успокойся, Асий. Почему «Борей» меня ждал?

— Троя в осаде, господин, — ответил молодой человек, — и микенский флот Менадоса удерживает вход в Геллеспонт. Агамемнон стоит лагерем у бухты Геракла с тысячью кораблей. Мы надеялись предупредить тебя, прежде чем ты наткнешься на них, не зная, что происходит.

Андромаха закрыла глаза. Она оставила Астианакса, думая, что он в безопасности в Трое. В нее вцепился знакомый демон вины. Она оставила своего сына, чтобы быть со своим любовником. О ком она чаще думала во время путешествия — о единственном сыне или о Геликаоне?

Геликаон спросил:

— Что насчет Дардании?

— Микенцы не обратили внимания на крепость. Наши люди пока в безопасности. И Агамемнон отвел свои войска от Фив, госпожа, — он посмотрел на Андромаху и покраснел. — Он бросил все свои силы и все силы царей запада на Золотой город.

— А Гектор? — спросила Андромаха.

— Гектор возглавляет оборону Трои, но врагов слишком много, и последние весточки гласили, что троянцев оттеснили к нижнему городу. Дворец Радость царя захвачен, равнина Скамандера тоже, — он поколебался. — Царевич Парис и его жена погибли. И царевич Антифон.

Андромаха, ошеломленная новостями, увидела, как краска отхлынула от лица Геликаона.

— Все они мертвы? — спросил он глухим голосом.

— Обе стороны понесли огромные потери, господин. Погребальные костры горят день и ночь. Если «Ксантос» появится после наступления темноты, ты увидишь огни этих костров издалека с моря.

— Город окружен?

— Нет, господин. Все их атаки происходят к югу от города, у защитного рва. Люди все еще могут бежать через Скейские или Дарданские ворота. Все покидают город. Но это было шесть дней тому назад, а с тех пор «Борей» не получал никаких известий.

Ониакус шагнул вперед.

— Агамемнон оставил свои корабли без защиты у бухты Геракла, Золотой, — сказал он. — Наши метатели огня могут уничтожить его корабли за одну ночь, как мы сделали на Имбросе.

Геликаон нахмурился.

— Может быть, позже. Но сейчас, как ни печально, у меня нет выбора. Город ждет наш груз олова, не так ли, Асий?

Молодой человек кивнул.

— Огонь в городских кузнях не горит, — ответил он. — Троя отчаянно нуждается в оружии и доспехах.

Внезапно он испуганно посмотрел в сторону берега, и все повернулись туда. Вдалеке, у крайней точки троянских земель, Мыса Приливов, появился свет. То был ярко пылающий маяк.

Геликаон посмотрел на него и нахмурился.

— Маяк, но какой сигнал он подает и кому? Асий, Мыс Приливов в руках троянцев или в руках микенцев?

— Не знаю, господин. Когда я слышал о нем в последний раз, им владели троянцы, — капитан пожал плечами.

— Значит, этот сигнал ни о чем нам не говорит, — быстро сказал Геликаон, приняв решение. — Ониакус, мы поплывем к Геллеспонту и Троянской Бухте, потом доберемся до Симоиса. Там мы встанем на якорь и, если Афина будет к нам благосклонна, тайно переправим с севера наше олово в город.

— Но флот Менадоса держит Геллеспонт! — ответил молодой капитан. — Даже «Ксантос» не сможет победить его пятьдесят кораблей!

— Но, может быть, «Ксантос» и «Борей» смогут сделать это вместе, — задумчиво проговорил Геликаон.