Затея - Александр Зиновьев

Вернулась Она. Но Ей не до меня. Дела. Появилась неотразимая Манекенщица, которая решила претворить в жизнь свою (!) программу насчет Сына. С Лаборанточкой ничего не вышло. Она предъявила ультиматум: или я женюсь на ней, или она выйдет замуж за одного парня, с которым она «жила», пока я туг «созревал». Но я не переживал. Скорее — наоборот. Работу свою я закончил. Это — результат! Ради такого стоит жить! Обнаружил вокруг себя ужасающий беспорядок. Два дня приводил себя и квартиру в божеский вид. Теперь — в отпуск. Но куда податься? Санаторий, дом отдыха, туристическая поездка? Все это надуманно и противоестественно. Не хочу. Буду болтаться в городе. В институте перемены. Директор ушел в «ящик». На его место идет шеф Сына, а тот, само собой, получает лабораторию.

Болтают, что Сыну сразу присудят докторскую степень. Мой шеф, метивший на директорское место, слег от огорчения с инфарктом. Отраба передвинули на более секретную работу. Он теперь ездит на «Чайке» с телохранителем. Новый завлабораторией — враг бывшего шефа. Поносит вовсю прошлые порядочки, перечеркнул все, сделанное ранее. Это неплохо. Обо мне на какое-то время забыли. Началась омерзительная склока. Как-то Забулдыга говорил, что наше общество отличается от буржуазного тем, что в буржуазном действует принцип «человек человеку волк», а у нас — «человек человеку товарищ волк». Точно сказано. Куда он запропал? Мои попытки разыскать его не увенчались успехом. Пока я был в отпуске, Сын с блеском защитился. Говорят, был грандиозный банкет.

О диссидентах

В газетах — статьи о диссидентах. Их смысл — диссиденты суть агенты иностранных разведок. Другого объяснения не может быть, пишет автор одной из них. Автор — сам бывший иностранный шпион. Вот это — позиция правительства. Плюнь, говорит мне моя новая знакомая. Но людей же посадят, возмущаюсь я. Они знали, на что шли, говорит знакомая. Ты лучше о себе подумай. Почему ты не защищаешь диссертацию? Все равно в нашем народе нет силы, способной что-то изменить. Мы не евреи. Впрочем, их скоро всех выгонят. Не все диссиденты евреи, говорю я. Есть и русские. Значит, у них жены еврейки, говорит она. Хочешь, я поговорю с директором, и тебя выпустят на защиту? Как хочешь, говорю я. Мне все равно. Под утро моя знакомая уходи г. Эта почтенная дама даст его очков вперед пресловутым «распущенным девицам». А мировоззрение… Эдакие дамы (а их миллионы) не допустят никакой демократизации общества. Она им ни к чему. Им Так удобнее. В разговоре знакомая упомянула о Спецотделе. Это меня насторожило. Всего пятнадцать страничек формул. Как мало нужно места для дела! А отчеты института займут десятки томов. Где-то я за эти пятнадцать страничек получил бы все. А здесь? Нет, с меня хватит! Я беру спички и поджигаю первый листок, второй, третий… последний. И спокойно засыпаю. На работу опоздал на два часа. Явился — немедленно в дирекцию вызывают. Пиши объяснительную записку. А я улыбаюсь. Я почти счастлив — я сделал дело!

Она

С Ней мы все-таки встретились. Я спросил, почему Она так неожиданно и жестоко бросила меня. Она рассмеялась. Ты думаешь, что если я с тобой переспала пару раз (три, поправил я)… ну, три раза… какая разница?., так, значит, ты имеешь право претендовать на такие вопросы? — сказала Она. Ты ко всему прочему еще и наивен. Счастливый человек! Но если уж начистоту… Видишь ли, в тебе ощущается некая нестабильность. Даже обреченность. С тобой грустно становится. А Сын? — спросил я. Он хотя и хам, эгоист и прочее, сказала Она, но в нем есть стержень. Он — живой человек. Он из нашего болота. Но он не для тебя, сказал я. Она пожала плечами и ушла. Женщина средних лет, одетая под иностранку и страшная, как иностранка. И вместе с тем — типичный житель нашего болота. Удастся ли ей зацепиться за кочку? Навряд ли. Мне кажется, Она допускает какую-то фундаментальную ошибку.

Я думаю так, сидя в дирекции, перед кабинетом Директора. Сижу уже полчаса. Меня это не удивляет уже, привык. У нас и более важные срочные дела тянутся годами, откладываются совсем, забываются. Год назад нам спустили сверхсрочное секретное задание, открыли для него новую лабораторию, переключили на нее все основные фонды. Сейчас об этой лаборатории никто не поминает. Кажется, ее ликвидируют за ненадобностью. А тут — полчаса младшего сотрудника без степени…

Сюрприз

Мои наблюдения за «шевелением» в приемной Директора навели меня на мысль, что всего того, что здесь делали десятки людей, едва хватило бы на половину рабочего дня сотрудника ниже средней квалификации. Я собрался посчитать, как это выглядело бы во всей нашей отрасли науки, а затем — всей Страны. Заранее было очевидно, что мы по всем позитивным показателям живем не как трехсотмиллионное государство, а как (самое большее) двухсотмиллионное. Остальное — балласт, паразитические наросты, недоброкачественные ткани. Но меня пригласили к Директору. Я был готов к чему угодно, к самому худшему. Но только не к этому: меня зачислили в отряд, посылаемый на уборочные работы в совхоз. От неожиданности я рассмеялся. В чем дело? — спросил меня серенький человечек (из райкома партии, как я узнал потом). Я ответил, что ожидал вопросов по поводу эффекта… обнаруженного нашей лабораторией. И вообще, спросил я, нельзя ли вместо меня послать одного из многочисленных бездельников, околачивающихся в районе дирекции? У меня серьезная работа. И физически я не… И морально-политически тоже не, сказал человечек из райкома. Вот вас и посылаем для воспитания. А насчет «бездельников» — это не вашего ума дело. И вообще, добавил Директор, вы в последнее время… В последнее время, оборвал я его резко, я получил пять благодарностей от дирекции и две премии. В совхоз я поеду, мне не привыкать. Я, между прочим, пятый раз посылаюсь на это… воспитание. А многие сотрудники моего возраста не были там еще ни разу. И вообще эта система посылки людей в деревню порочна и убыточна, я берусь это доказать неопровержимыми цифрами. Человечек сказал, что тут дело не в цифрах, а в политике и т. п. Во время этой беседы в кабинет вошел Сын, но со мной он даже не поздоровался.

В лаборатории спросили, зачем меня вызывали, хотя сами знали об этом отлично еще до моего прихода, ибо они сами решили «выделить» меня для этого дела. Я сказал, что посылают дышать свежим воздухом и питаться витаминами. Этот день я занимался вычислениями, касающимися нашего подшефного колхоза. Выезжает туда на время полевых работ до тысячи горожан. Дорога, питание, зарплата на производстве остается. Работают плохо. Болезни. Антисанитарные условия. Но удивительно, многие едут охотно. Почему? С работы удрать, из семьи смыться, попьянствовать на свободе, с бабами погулять и т. п. Найти разумное объяснение в силу массовости явления и разнородности его участников невозможно. Интересно, что перед отправкой нам каждый раз говорят, что поездки из городов на уборку урожая в деревню суть зримые черты коммунистического труда. То же самое говорят перед посылкой на овощные базы и в строительные отряды, перед субботниками. Трудно сказать, чего больше в таких уверениях — наивности, цинизма, идиотизма или презрения к нашим интеллектуальным способностям. И каждый раз нам напоминают о том, что утопические коммунисты прошлого и основатели «научного коммунизма» предсказывали это прекрасное явление будущего (с их точки зрения) светлого общества. Но почему, если они были такие умные, они не предсказали крыс и клопов, ужасающую бестолковость местного и вышестоящего начальства, идиотскую организацию труда, пьянство, разврат, очковтирательство? Отраб сказал по сему поводу (случайно возник разговор на эту тему на вечере у Сына), что не следует смешивать глубинную сущность процессов и мелкие, преходящие недостатки. В масштабах Страны и истории все это выглядит иначе, чем кажется нам, раздувающим негативные стороны дела. Все зависит от того, откуда смотреть на Страну и на историю, заметил я. Но мое замечание утонуло в гуле одобрения по адресу мудрой государственной мысли. Из присутствующих только я один регулярно участвовал в этих коммунистических формах труда. Не Считая субботников, относительно которых даже Отраб высказывал скептически-юмористические замечания. В Одном учреждении, сказал он, за время субботника собрали пустых бутылок на десять рублей, а на другой день уборщицы сдали пустых бутылок, оставшихся после ухода сотрудников, на двадцать.

Сны

Известно ли вам, говорил Забулдыга, что сонология (или снометрия) возникла сначала как хохма? В «Евангелии для Ивана», например, четко сформулирован принцип соответствия сновидений социальному статусу человека.

Я знаю, будете смеяться:Нам даже сны по рангам снятся.Пока не удостоен тыЗанять высокие посты,Пока к чинам не приобщился,То сколько бы во сне ни тщился,Ты не узришь себя царемИ партбюро секретарем.И потому, упившись в стельку,Ляг под забором, не в постельку,Пуская с храпом пузыри,Сны предуказанные зри.

А почему? А потому, что состояние опьянения есть самое блаженное для мыслящего существа: оно приобщает к Богу. А сам-то Он пил? — спросил я. А как же, сказал Забулдыга. Он даже воду превращал в вино перед тем, как пить. Но Он никогда не надирался до такого свинского состояния, как мы порой, сказал я. Ваше утверждение недоказуемо, сказал Забулдыга. И неопровержимо. Впрочем, у меня есть большое подозрение, что Новый Завет сочиняли забулдыги вроде нас, а они несколько романтизировали фактический ход жизни. Если хотите, я могу обосновать свое предположение более подробно. Не надо, сказал я. Я готов его принять на веру.