Старуха - Михаил Широкий

так и ему, задыхающемуся, полумёртвому, представилось напоследок чистое, живительное дуновение. И даже эта мимолётная иллюзия заставила его подскочить с пола, освежила его мысли, почти вернула его к жизни.

Окончательно же он вышел из так долго владевшего им столбняка, когда его обострившееся до предела обоняние среди застывшей вокруг духоты, от которой спирало дыхание и останавливалась кровь в жилах, уловило аромат свежести, чистоты, жизни. Скорее всего, это совсем не был аромат, но ему в тот момент почудилось именно так. Кажется, никогда ещё он не вдыхал такой сладостный, кружащий голову воздух, напоминавший благоухание цветов в палисаднике или многообразные полевые и лесные запахи, которые приносил ветер из-за реки. Он всей грудью, широко открыв рот и раздувая ноздри, дышал им и никак не мог надышаться. И, определив наконец, откуда он несётся, Миша, чудесным образом ожив и взбодрившись, в мгновение ока оказался рядом с приятелем и обратил взгляд туда же, куда был устремлён остановившийся, горевший ярким огнём Димонов взор.

В самом дальнем конце погреба, в углублении между основанием стены и краем пола, среди раскиданной во все стороны картошки зияла небольшая чёрная дыра с изломанными, будто обгрызенными краями. Оттуда и струился воздух. Совсем не свежий и не чистый, скорее наоборот. Но умиравшим от удушья друзьям он показался именно таким. И, сидя возле черневшего в углу отверстия и не отрывая от него сверкающих, заворожённых взглядов, как если бы они смотрели не на дырку в полу, а на внезапно открывшиеся их взорам золотые россыпи, они вдыхали этот воздух полной грудью, чувствуя, как их лёгкие расширяются, в головах проясняется, застывшая кровь начинает быстрее бежать по венам. Чувствуя, что они снова живут, что смерть, прильнувшая к ним вплотную и наложившая было на них свою холодную костлявую руку, поневоле отступилась от них.

– Что это? – чуть отдышавшись, но по-прежнему сдавленным, придушенным голосом спросил Миша, не отрывая зачарованного взгляда от спасительного отверстия.

Димон дёрнул плечом и прищурил глаза.

– Кто-то явно жрал мою картошку… Ну, для мышей дырка явно великовата. Значит крысиная.

Миша с сомнением качнул головой.

– Да и для крыс, пожалуй, большевата.

– Ну это смотря какие крысы, – сказал Димон, значительно шевельнув бровью. – Я тут намедни видал один экземплярчик… – он не договорил и хмуро осклабился.

Миша непонимающе взглянул на него.

– Ты это о чём?

– Да неважно, – небрежно взмахнул рукой Димон. – Сейчас перед нами стоит задача посерьёзнее: как выбраться отсюда?

Миша сокрушённо пожал плечами.

– Как же тут выберешься? Дыра большая, конечно, но для нас всё-таки маловата. Голова даже не пролезет. А всё остальное и подавно.

– Что ж ты предлагаешь? – покосился на него Димон.

Миша замялся. У него не было никаких предложений. Хотя от притока кислорода в мозг мысли его сделались гораздо яснее, но всё же пока не настолько, чтобы он мог измыслить что-то оригинальное. А потому, подумав немного, он неуверенно пробормотал:

– Ну, будем сидеть тут… ждать… Авось нас хватятся… Тут хотя бы воздух есть – не помрём…

Димон криво усмехнулся.

– Хватятся, говоришь… А ты уверен в этом? А если не хватятся? Что ж нам, так и торчать здесь возле этой дырки и ожидать, пока нас вызволят? Боюсь, долго ждать придётся… Учитывая, с чем мы имеем дело, – многозначительно прибавил он.

Миша, будто вспомнив о чём-то, о чём он успел ненадолго забыть, нахмурился и согласно кивнул. И, не зная, что сказать, растерянно покачал головой.

Но поддержка товарища Димону, вероятно, была уже не нужна. К нему постепенно вернулись привычные ему решительность и готовность действовать, и он, сжав кулаки, твёрдо произнёс:

– Нет! Сидеть тут и ждать у моря погоды я не хочу. Мы уже досиделись до того, что ещё несколько минут – и отправились бы к праотцам. А я чёт не спешу туда.

– Я тоже, – как эхо, повторил за ним Миша.

Однако Димон уже не слушал приятеля. От слов он перешёл к делу. Он ринулся к отверстию, из которого не переставал сочиться спасший их от неминуемой гибели воздух, и, разбросав продолжавшую частично загромождать его картошку, схватился за его острые, выщербленные края и попытался выломать их, стремясь хоть немного расширить дыру.

Результат превзошёл все его ожидания. Куски цемента, очевидно, так отсырели, что почти при первом же прикосновении к ним отвалились, словно были из трухи. Отверстие мгновенно стало достаточно широким и просторным, и воздух хлынул оттуда ещё более мощной волной.

Но не это поразило напарников. А совсем другое. Когда в образовавшееся обширное углубление Димон устремил свет фонаря, то едва не вскрикнул от удивления. Свет выхватил из темноты уходящий куда-то узкий извилистый лаз.

XVII

Несколько мгновений друзья изумлённо глядели в открывшееся перед ними пустое пространство, наличие которого они менее всего подозревали рядом с погребом.

– Что это? – в который уже раз за время их пребывания здесь спросил Миша, переводя на товарища недоумённый взгляд.

Димон чуть ухмыльнулся.

– Ну, если меня не обманывает зрение – подземный ход.

От этих слов Мишино удивление как будто возросло ещё больше.

– А… а ты знал о нём? – с запинкой произнёс он.

Димонова усмешка стала более явной.

– Можешь представить себе – нет.

Миша, по-прежнему с растерянным и непонимающим видом, дёрнул плечом и опять обратил взор в глубину уходившего вдаль лаза, освещённого беловатым, чуть подрагивавшим сиянием фонаря. Это сосредоточенное созерцание, длившееся около минуты, навело его на следующую мысль:

– Не, это явно не крысиная нора.

– Ты поразительно догадлив, друг мой, – хмыкнул Димон.

Миша кивнул, точно соглашаясь. И, продолжая, как околдованный, смотреть в терявшуюся в потёмках глубь подземного хода, предположил:

– Может, кротовая?

Димон не ответил. Он, казалось, задумался. Его насупившийся лоб пересекла длинная изогнутая складка.

Миша между тем, не переставая с наслаждением вдыхать сквозивший из пролома в стене прохладный воздух, пронизанный запахом сырой земли, поинтересовался:

– А куда она ведёт?

Лицо Димона стало серьёзным. Мельком взглянув на приятеля, он подумал ещё чуть-чуть, тряхнул головой и процедил сквозь зубы:

– А вот это мы сейчас узнаем.

И, двинувшись вперёд, протиснулся в зиявшую перед ними амбразуру и пополз по неведомо кем вырытой норе, усиленно работая руками и ногами и подсвечивая себе путь фонарём.

Миша, в отличие от напарника, был настроен далеко не так решительно. Он, в принципе, был не прочь посидеть тут ещё неизвестно сколько, ничего не предпринимая и ожидая, что всё разрешится как-нибудь само собой, без особых усилий с его стороны. Но не в меру активный товарищ нарушил эти его планы, и Миша, совсем не