Жизнь и судьба Михаила Ходорковского - Наталья Точильникова

Только распилить.

К чести институтского руководства, их решили не распиливать.

Дальше версии событий расходятся: по первой само институтское руководство взмолилось, чтобы компания «Уоллтон» приняла деньги обратно, чтобы не пропали. По крайней мере, в приговоре цитируется письмо Классена на имя генерального директора «Уоллтона» с предложением вернуть инвестированные средства, перечисленные на счет института «по причине отсутствия возможности их эффективного освоения в 1995 году, в целях недопущения влияния на эти средства растущей инфляции и отвлечения их на цели, не предусмотренные инвестиционной программой».

По другой версии, представитель «Уоллтона» посоветовал сделать возвратный платеж, потому что, если деньги останутся на следующий налоговый период, их обложат 35-процентным налогом.

Последнее утверждение суд счел обманом и методом совершения мошенничества, тем более что генеральный директор НИУИФ Классен сказал, что не знал, что инвестиции не облагаются налогом, и потому послушался. Новые собственники имели право уволить, а должностью он дорожил. Кроме того, вернуть деньги посоветовали его финансисты.

Они правильно посоветовали. Конечно, инвестиции не облагались налогами… иногда [161] . Если использовались на цели и в сроки, изложенные в программе. Смотри выше. Их надо было использовать за три дня.

И обманом спич о налогах не был… поскольку был правдой.

И на следующий день 30 декабря деньги отправили обратно, а с институтским руководством был подписан акт о выполнении инвестиционной программы, который в марте следующего года утвердил Российский фонд имущества.

Впрочем, вопрос с налогами спорный. Недаром появился Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О налоге на прибыль предприятий и организаций»», на который ссылается суд. Там действительно сказано, что инвестиции вообще налогом не облагаются.

Вся незадача в том, что закон этот датирован 31.12.1995 года. То есть был принят на следующий день после возвращения денег.

Интересно, почему это суд на него ссылается?

Его же еще не было. И о нем не могли знать.

Суд опять перепутал Ходорковского с Нострадамусом.

Надо заметить, что в этой истории есть один неприятный для моего героя момент. Дело в том, что гендиректор «Уоллтона» Усачев заявил, что никакого участия в приватизации НИУИФ не принимал и подписи на документах не его. И подчерковедческая экспертиза подтвердила, что подписи не его. А директор НИУИФ Петр Классен его не опознал, он вел переговоры с другим человеком.

Суд тут же схватился за этот вопиющий факт и счел его явным признаком мошенничества.

А если подумать…

Зачем руководству «МЕНАТЕПа» покрывать мелкого клерка и при этом ставить свои подписи? Гарантия банка (по крайней мере, так утверждается в приговоре) подписана Лебедевым. А договор об инвестировании со стороны «МЕНАТЕПа» – начальником инвестиционного управления, членом совета директоров Алексеем Голубовичем.

У меня несколько версий.

Версия первая.

В девяностые, особенно в маленьких фирмочках, царил изрядный бардак. И сотрудники, бывало, расписывались друг за друга, если время поджимало, а нужного человека не было на месте. По крайней мере, я с этим сталкивалась.

Правда, это очень непохоже на компанию, возглавляемую Ходорковским. По свидетельству всех сотрудников «ЮКОСа», с которыми я общалась, порядок там был идеальный.

Поэтому более реалистичной мне кажется вторая версия.

Усачев в истории с НИУИФ играл точно такую же роль, как Крайнов – генеральный директор АОЗТ «Волна» – в деле «Апатита». А Крайнов был на скамье подсудимых [162] . Единственный способ туда не попасть – отречься от своих подписей. Что Усачев и сделал. У него было время подумать. Дело НИУИФ начали раскручивать позже «Апатита».

Петр Классен, доброжелательно относившийся к менатеповцам, либо не опознал его, не желая подставлять, либо за десять лет честно забыл, как он выглядел.

А следствие радостно схватилось за «признак мошенничества» и получило тот результат экспертизы, который его устраивал.

Кому он нужен, этот Усачев!

Гендиректор НИУИФ Классен, выступая в суде, заметил, что от возвращения денег институт ничего не потерял, поскольку пока средства были на счету института, на них были начислены проценты, которые НИУИФ получил в полном объеме. [163]

Сроки инвестирования передвинули на 1996-й – 1997-й и заключили об этом дополнительное соглашение.

О том, что средства возвращены, РФФИ стало известно в 1997-м году. И, как и в случае «Апатита», началась долгая судебная тяжба. Впрочем, о мошенничестве речь не шла, дело рассматривал арбитраж.

Решением арбитражного суда 24.11.1997 г. договор купли-продажи пакета акций АО «НИУИФ» был расторгнут.

Но у «Уоллтона» акций уже не было. Еще в феврале 1996 года их продали трем другим менатеповским структурам: «Химинвест», «Альтон» и «Метакса». А Классен расписался в том, что инвестиционная программа выполнена и никакими долгами эти акции не обременены. В общем-то, был прав: формальная программа была формально выполнена. Но арбитражный суд расторг договоры по перепродаже акций, поскольку на приобретателей не были переведены обязанности по выполнению инвестиционной программы.

Но пока шло кассационное разбирательство, в 1998-м, акции успели перепродать еще раз: ООО «Даная», ЗАО «Фермет», АОЗТ «Галмет». Последних арбитражный суд признал добросовестными покупателями, в возврате акций в госсобственность отказал и дело прекратил.

Дальнейшие приключения этих акций связаны с кипрскими офшорами и «Group MENATEP Limited», которой принадлежит 50% акций «Минеральной группы», а ей через сложную цепочку дочерних компаний – ОАО «Фосагро», которое и владеет контрольным пакетом НИУИФ.

Суд, разумеется, счел, что Ходорковский и Лебедев таким образом очень хитро спрятали похищенное: из «МЕНАТЕПа» передав в «MENATEP». [164]

У приговора есть еще одна интересная особенность: в показаниях свидетелей фамилия Ходорковского практически не упоминается. Только в качестве главы банка «МЕНАТЕП». И после каждого такого выступления суд глубокомысленно заявляет, что у свидетелей не было причин для оговора Ходорковского и Лебедева.

Как? Они же там не упоминались.

Или оговор в том, что Ходорковский возглавлял «МЕНАТЕП»?

Так чем же доказана причастность Михаила Борисовича к делу НИУИФ?

Я и предположить не могла, что можно с таким увлечением читать скучные юридические документы!

Ну неужели ни одного доказательства?

Ни одного?!

Пространные и занудные свидетельства того, что Ходорковский был Председателем совета директоров банка. А что, кто-то в этом сомневался?

Не менее дотошные доказательства того, что сотрудники «Уоллтона» работали в «МЕНАТЕПе». А что, кто-то отрицал, что «Уоллтон» – структура «МЕНАТЕПа»?

Многочисленные аргументы о неплатежеспособности и убыточности «Уоллтона». Но от него никто и не ждал денег: гарантии предоставлял «МЕНАТЕП».

Многостраничные обоснования того факта, что Ходорковский как председатель Совета директоров банка имел право управлять его деятельностью. А что еще должен делать глава банка?

И ни одного доказательства причастности Ходорковского к конкретному эпизоду с НИУИФ: ни одного документа, ни одной подписи, ни одного свидетельства!

Может быть, он давал указания не исполнять инвестиционную программу?

Нет сведений.

Может быть, он приказывал перепродать акции?

Ни одного свидетельства.

Более того, нет даже доказательств того, что он вообще давал указания о покупке НИУИФ.

А основное и самое распространенное «доказательство» – трудовые книжки. Например, трудовой книжкой Ходорковского доказывается, что он действительно был Председателем совета директоров.

Он прояснил ситуацию на суде: все решения принимались сотрудниками инвестиционного и кредитного отделов, малый масштаб сделки по акциям АО «НИУИФ» не предусматривал необходимости его непосредственного участия.

В приговоре блестяще доказана… правдивость его слов.

Конечно, что такое маленький институт по сравнению с такими гигантами, как «АВИСМА», «Колосс» или «Апатит»? Одна маленькая сделка из многих похожих.

Я сломалась примерно на сотой странице приговора. На часах было около четырех утра.

Доказательств не было.

Ни одного.

Платону Лебедеву несколько хуже: в приговоре упоминается гарантийное письмо за его подписью. Но надо заметить, что, по словам Генриха Падвы [165] , в приговоре есть письмо за подписью Платона Лебедева, на котором нет подписи Платона Лебедева. Так что за подлинность письма по поводу НИУИФ я не ручаюсь.

Когда имеешь дело с мошенником, надо проверять каждую запятую.

Если бы это письмо было только одним из доказательств!

Но это единственное доказательство!

И доказывает только то, что «МЕНАТЕП» собирался кредитовать «Уоллтон».