Жизнь и судьба Михаила Ходорковского - Наталья Точильникова

Фамилия Ходорковского в приговоре по делу НИУИФ звучит в основном в выводах суда, зато сплошь и рядом упоминается другое имя: Алексей Голубович.

«Большинство приобретений проходило через Голубовича, – пояснил мне Леонид Невзлин, – это была его специальность, он руководил инвестиционным подразделением.

Если где-то там и были нарушения, наличные деньги или коррупция, то это напрямую связано с Голубовичем. Это называется валить с больной головы на здоровую».

К чести Алексея Дмитриевича, никаких признаков ни наличных денег, ни коррупции в приговоре тоже нет.

Надо заметить, что против Голубовича в конце концов возбудили уголовное дело. Еще в 2003-м он уехал в Лондон, потом скрывался в Италии и жил на борту своей яхты «Халила» в порту города Виареджо. В мае 2006-го был арестован Интерполом, провел три недели под стражей, но был выпущен под подписку о невыезде и осел на вилле под Пизой.

18 октября 2006-го суд Тосканы отказал Генпрокуратуре в его экстрадиции [166] . На суде он отрицал свою причастность к делам «Апатита» и НИУИФ. Но согласился дать показания Генпрокуратуре, к тому же еще летом выступал в программе Леонтьева «Однако» и дал интервью «Известиям» и программе «Чистосердечное признание». В результате его дело словно растворилось в воздухе, и в 2007-м он смог вернуться в Россию.

Интересно, что его выступления не имели к приватизации никакого отношения.

Зато были в русле антиюкосовского компромата.

«Но неважно. В приватизации участвовала наша группа», – сказал мне Леонид Невзлин.

Так что вернемся к НИУИФ. Ходорковский не занимался им непосредственно, но выполнялась ли инвестиционная программа? И была ли в конце концов выполнена?

«Слушайте, ну НИУИФ – это вообще смешно, – возмущается Василий Шахновский. – НИУИФ – институт, который загибался. И НИУИФ – это абсолютно точно Голубович. Там вообще нет ни Лебедева, ни Ходорковского, ни их подписей, ничего. Это тема, которую от начала и до конца вел Голубович.

Я уже точно не помню всю эту историю, но НИУИФ – даже не предприятие, это институт, который спасли.

Ну ладно. Инвестиционные моменты там действительно не выполнялись, условия инвестиционного соглашения, но вы мне найдите хоть одно предприятие, которое стопроцентно выполнило тогда эти условия. Хоть одно! В 1993-м – 1994-м – 1995-м году».

С 95-м понятно. А дальше?

В чем заключалось «спасение»?

Я набрала «НИУИФ» в «Яндексе». И Вы, уважаемый читатель, легко можете повторить мой эксперимент.

И среди многочисленных упоминаний о деле Ходорковского, я набрела на сайт строительной компании «Cyvas» [167] . Там среди построенных проектов упоминается и НИУИФ [168] им. проф. Я.В.Самойлова. Строители явно гордятся своей работой, на сайте выложено множество фотографий: огромный конференц-зал с добротными деревянными сиденьями, наборные паркетные полы, кожаная мебель и роскошные люстры в помещениях администрации, розовые каменные колонны и лепнина на потолках. А также совершенно необходимые сотрудникам бассейн, сауна, турецкая баня, бильярдная, санузлы с евроремонтом, медпункт, стоматологический кабинет, тренажерный зал, кафетерий и рабочая столовая, по интерьеру больше напоминающая добротный ресторан.

Если это невыполненная инвестиционная программа, то 2 миллиона на реконструкцию – явное расточительство. На следующем этапе надо было ставить золотые унитазы.

«До инвестиционного конкурса на балансе института находилось два здания, и на сегодняшний день они живы, здоровы и полностью отремонтированы [169] , – сказал на суде директор института Петр Классен. – инвестиционная программа была перевыполнена многократно. Реальное инвестирование происходило в последующие девять лет».

Почему-то эти показания не попали в приговор…

А поднять «Апатит» во многом помогли именно научные разработки НИУИФ, и это есть на сайте «Фосагро».

Суд не принял это во внимание.

И счел мошенничеством неисполнение инвестиционной программы в срок.

По-моему, не совсем одно и то же…

Почему же обвинили именно по этим эпизодам? Чем они принципиально отличались от других приватизационных сделок?

Я задала этот вопрос Леониду Невзлину.

– Вопрос вы поставили очень правильно. В скупке, которую проводил Ходорковский, а вернее, для него делал свидетель обвинения Голубович… Действительно, сделки были похожи на сделки по «Апатиту» и НИУИФу. Принципиального отличия я не вижу, хотя я не специалист. Обвинили по этим эпизодам, потому что именно по ним был заказчик наезда, состоящий и тогда, и сейчас в тесных отношениях с Сечиным и Путиным.

– Вячеслав Кантор?

– Ну конечно. Вячеслав в России, Моше – в Израиле. У него были коммерческие противоречия с теми ребятами, которые управляли «Апатитом». Противоречия завода и производителя. [170]

– А можно о нем упоминать?

– Да, конечно. Как о человеке, нарушившем основные еврейские заповеди. [171]

В 2000—2002 годах Кантор неоднократно сопровождал Владимира Путина в его зарубежных визитах: дважды в ФРГ, в Швецию и Норвегию.

Но сейчас Вячеслав-Моше живет в Швейцарии, постепенно сворачивает бизнес в России, где бывает редко, опасаясь разделить судьбу Ходорковского, и управляет «Акроном» через трейдера.

Так стоило ли рыть другому яму?

В конце 1995-го, когда началась борьба за «ЮКОС», «Альфа-банк», «Инкомбанк» и банк «Российский кредит» объединились против «МЕНАТЕПа», и на него посыпались обвинения в неисполнении инвестиционных обязательств по приватизационным сделкам.

Михаил Ходорковский отвечал на них в интервью газете «Коммерсант» [172] . «Что же касается обязательств банка «МЕНАТЕП», то приходится признать, что уважаемые господа банкиры не отличают конформных писем от гарантийных, – заметил Михаил Борисович. – Конформное письмо – это когда вы говорите, что, мол, я думаю, что этот клиент свои обязательства выполнит. А гарантийное письмо – это когда вы говорите, что если клиент не заплатит 10 рублей, то эти 10 рублей за него заплачу я. И если бы приватизационное ведомство в начале приватизации запрашивало именно гарантийные письма, приватизации просто не было бы – гарантии российские банки в силах выдавать только сейчас».

Так гарантийное было письмо по НИУИФ или конформное?

Цитирую приговор: «В гарантии же банка за подписью Лебедева П. Л., в которой он гарантирует РФФИ, что финансовые обязательства АОЗТ «УОЛЛТОН»… будут выполнены, не уточняется, кем – АОЗТ «УОЛЛТОН» за счет собственных активов, или за счет ресурсов банка».

То есть письмо конформное!

Но я еще сомневаюсь.

– Я читала в одном интервью Ходорковского, что банк «МЕНАТЕП» при покупке приватизированных предприятий давал некие конформные письма, а не гарантийные, и есть тонкое различие между ними, – спрашиваю я Невзлина.

– Да, есть. В одном случае, как я понимаю, я не профессионал в этом, выражалось намерение, а в другом, на банк бралась гарантия, обязательство. Так вот Ходорковский говорит о том, что выражалось намерение. Это конформное письмо.

– То есть менее жесткое…

– За невыполнение этого обязательства засудить нельзя.

– А как же тогда засудили? Ведь именно за это засудили…

– Слушайте, а можно я задам риторический вопрос?

– Да.

– А как можно было засудить за налоги, на которые на каждый год есть индульгенция, связанная со встречной проверкой министерства налогов и сборов, с гарантиями того, что все сделано правильно? И в соответствии с Конституцией и налоговым законодательством уже проверять нельзя? О какой стране мы говорим?

«Конформность» письма суд сочтет еще одним признаком мошенничества, упрекнув Лебедева в нечеткости формулировок.

Здесь надо заметить, что первое дело Ходорковского по сравнению со вторым является образцом законности, логичности, доказательности и интеллектуальности.

Местами даже не сразу видна фабрикация. Надо сравнивать даты и анализировать тексты.

Искренне восхищаюсь.

Мифы о налогах

Бытует мнение, что Ходорковский сидит за неуплату налогов. Первое дело даже в СМИ частенько называют налоговым.

Это миф.

Налоговые статьи дают очень небольшой вклад в наказание. Максимальные сроки (по 7 лет) связаны с «мошенничествами». Это приватизационные сделки, о которых мы уже говорили, и дело о возврате переплаты налогов, о котором еще поговорим.

Налоговых статей в первом приговоре две. Наибольший срок по ст. 199 (уклонение от уплаты налогов с организации) – 5 лет.

С нее и начнем.

В Свердловской области есть небольшой закрытый город (ЗАТО) Лесной, бывший «Свердловск-45». Градообразующее предприятие – «Электрохимприбор». На нем собирают ядерные боеприпасы, утилизируют отходы, производят изотопы.

В Лесном есть и филиал моего родного МИФИ. Называется «Технологический институт» – ядерный колледж в городе ядерщиков.

После Перестройки Лесной оказался не в лучшем положении. В середине 90-х был найден вполне стандартный выход из сложной экономической ситуации: в город решили привлекать иногородние фирмы, которым предоставляли налоговые льготы.