Прыжок над пропастью - Питер Джеймс

– Ты не говорил, что у него есть брат, – заявил Паук.

– Я про его родственников не в курсе.

Думая о «субару», Паук сказал:

– Я все равно могу выполнить заказ… только подбрось пару…

– Даже не мечтай. Послушай моего совета: убирайся оттуда немедленно. Исчезни!

Связь оборвалась.

Товарняк наконец прошел; во внезапно наступившей тишине стены вокруг него стали сдвигаться, комната сжалась; его квартира стала похожа не на дом, а на тюремную камеру.

Ни мыться, ни бриться нет времени. Паук торопливо оделся, то и дело спотыкаясь и не попадая ногами в штанины. Он старался четко представить, что ему нужно взять с собой и куда пойти.

К Севруле?

А если она его прогонит?

Он сунул «хеклер-кох» поглубже в брючный карман. Гребаной турецкой красотке придется усвоить: он, Паук, не признает слова «нет».

70

Во время приема у Росса зазвонил телефон. Он снял трубку и, кивнув пациентке в знак извинения, сказал:

– Да?

– Вас спрашивает мистер Кейвен.

– Пусть запишется на прием, как все остальные.

– Он говорит, у него срочное дело.

– У остальных тоже.

– Вид у него взволнованный.

Что-то в голосе секретарши тронуло его.

– Я смогу принять его на две минуты после того, как закончу с миссис Аивайн.

Когда пациентка ушла, в кабинет вошел частный сыщик с сумкой для ноутбука в одной руке и коричневым конвертом – в другой. Лицо у него было бледное, как будто он не спал ночь; от него воняло сигаретным перегаром. Росс закрыл дверь. Сесть своему посетителю он не предложил.

– Лучше бы у вас были хорошие новости, – заявил он. – Утро у меня выдалось то еще.

Кейвен протянул ему коричневый конверт, глядя сурово, словно обвиняя. Внутри конверта, похоже, находилась коробка, в которой что-то гремело. Со своим певучим ирландским акцентом сыщик сказал:

– Мистер Рансом, когда вы меня нанимали, то просили фотографии. Думаю, вам стоит кое на что взглянуть.

Росс вынул из конверта коробку. Там оказалась видеокассета.

– Что там записано? – спросил он, хотя уже знал ответ.

– У вас есть где это просмотреть?

Росс бросил взгляд на часы, открыл шкафчик, в котором находились телевизор и видеомагнитофон, и поставил кассету. И он, и его посетитель, оба стоя, начали смотреть запись.

Запись была черно-белая, не слишком хорошего качества, однако все было видно достаточно четко. Запись делалась широкоугольной скрытой камерой и показывала большую квартиру в мансарде. Вначале было темно. Потом внезапно, когда сработала вспышка, стало светлее, и Россу стало все видно четче. В квартиру с улицы входил человек, похожий на доктора Оливера Кэбота.

Когда он шел по коридору, из двери за его спиной показалась фигура – низкорослый мужчина или женщина в маске и велосипедном шлеме, с рюкзаком за спиной. В одной руке фигура держала пистолет с глушителем, в другой – что-то черное.

Словно услышав, как его окликнули по имени, человек, похожий на Оливера Кэбота, обернулся. Фигура ринулась вперед и прислонила черный предмет к плечу Кэбота. Кэбот, спотыкаясь, сделал несколько шагов и рухнул на спину.

Росс и Кейвен молча смотрели, как фигура волочет бессознательную жертву по полу. Тащить пришлось недалеко; нападавший усадил Кэбота, прислонив его спиной к дивану, и выстрелил ему в лоб. Фигура тут же скрылась за той дверью, откуда она появилась. Вскоре убийца вернулся с фонариком. Он поспешил к входной двери и вышел из квартиры.

Росс, бледный как смерть, повернулся к Кейвену.

– Можете выключать, – кивнул Кейвен. – Здесь просто небольшой фрагмент, который я переписал специально для вас.

Росс, дрожа, подошел к письменному столу, взял телефон и позвонил секретарше.

– Люсинда, несколько минут я буду очень занят. Держите оборону!

Потом он сел за стол. Внезапно из него словно выкачали воздух.

Кейвен вытащил кассету, убрал в коробку, а коробку сунул обратно, в коричневый конверт.

Россу понадобилось все его самообладание, чтобы не выпалить: «Я же предупреждал засранца Ронни Милуорда, что квартира под наблюдением! Господи, я же его предупреждал!»

Ему удалось промолчать. Он молча оглядывал кабинет, стараясь не встречаться глазами с детективом. Ему не хотелось смотреть тому в глаза, не хотелось давать маленькому нахальному ирландцу ни малейшего шанса с помощью жестов догадаться о том, что у него на душе.

Хью Кейвен присел на диван, а конверт положил на подушку у себя за спиной. Прошло несколько секунд.

– Мистер Рансом, – заговорил частный сыщик, – вам известно, что такое бритва Оккама?

– Никогда о ней не слышал. А что? Я, как хирург, должен знать, что это такое?

– Уильям Оккам был философом четырнадцатого века. Он считал, что научное познание основывается на опыте и самоочевидных доказательствах. Он верил в Аристотелев постулат: не нужно искать сложностей, кроме тех случаев, когда это абсолютно необходимо. Его принцип получил название «бритва Оккама». Он заключается в следующем: любую проблему следует излагать в основных и простейших терминах. В науке следует выбирать простейшую теорию, в которую укладываются все факты данной проблемы.

– Пожалуйста, объясните мне то же самое в другой форме, понятной для меня.

– Конечно, мистер Рансом. Обычно простейшее объяснение и является верным.

– И какое это имеет отношение к тому, что мы только что видели?

Кейвен сложил ладони, оглядел кабинет, словно искал жучки, и ответил:

– Человека никогда не убивают без причины. В девяноста процентах случаев убийцей оказывается близкий родственник. В оставшихся десяти процентах иногда мотивом бывает ограбление, но в данном случае из квартиры ничего не пропало. Кроме того, если бы преступник собирался просто обчистить квартиру, ему незачем было бы казнить жертву – ведь он уже оглушил хозяина электрошокером. – Кейвен откашлялся. – Вы подозреваете, что у доктора Кэбота интрижка с вашей женой. Для подтверждения своих подозрений вы нанимаете частного детектива. Брата доктора Кэбота, которого можно принять за его близнеца, хладнокровно убивает, судя по всему, профессиональный киллер. Харви Кэбот – хороший человек, выдающийся ученый, счастлив в браке. У него нет очевидных врагов. Зато у Оливера Кэбота есть враг, которому есть за что его ненавидеть и устранить.

Росс растянул губы и покачал головой, однако в его улыбке не было ничего веселого.

– Мистер Кейвен, если я правильно вас понял, вы собираетесь меня шантажировать. Надеюсь, что у вас хороший адвокат. Вы уже совершили два серьезных преступления, когда установили свои камеры наблюдения: вам могут инкриминировать несанкционированное проникновение в чужую квартиру и нелегальную слежку. Уверен, следя за доктором Кэботом, вы нарушили и ряд других законов. Я бы не советовал вам дополнять список своих нарушений нелепой попыткой шантажа. А теперь убирайтесь из моего кабинета и из моей жизни.

Кейвен не шелохнулся. Очень тихо он сказал:

– Мистер Рансом, в ночь с субботы на воскресенье убили и второго человека; его застрелили в прихожей. Он был одним из моих агентов, одним из лучших, с кем мне довелось работать. Он увидел, что случилось, и попытался вмешаться. Понимаю, вы сейчас рассержены, но вы и представить себе не можете, насколько зол я. Доктора Кэбота вы даже не знали. Барри Гатт был шафером у меня на свадьбе.

– Вон! – Росс подошел к двери. – Пришлете мне счет. Не желаю вас больше видеть.

– Вы лучше успокойтесь, мистер Рансом. Нам нужно поговорить о…

Росс рывком распахнул дверь и вытолкал детектива в коридор, крича:

– Убирайся к черту из моей жизни!!!

Он хлопнул дверью с такой силой, что со стены отлетел кусок штукатурки.

71

Паук долго размышлял и наконец решил: дядя Ронни его просто запугивает. Паниковать нет причины. Он стоял над раковиной, тщательно намыливая подбородок; рядом, в мыльнице, дымил окурок. По телику показывали очередное уродское кулинарное шоу – Паук ненавидел кулинарные шоу. Он напряженно подсчитывал в уме. Если назначили награду, значит, полиция узнала о ней самое раннее вчера, в воскресенье. Им необходимо распространить слух о награде через сеть информаторов по барам и пабам. По воскресеньям слухи циркулируют медленно. Почти никто не знает, где он живет. Да, положение аховое, но чтобы опасность грозила ему прямо сейчас? Нет, не может быть.

Наверное, гребаный фоторобот изготовили со слов того придурка, который заперся в квартире. Паук горько сожалел о том, что позволил придурку сорваться с крючка.

Он провел лезвием вниз, сбрив левую сторону тонких, как у Чарлза Бронсона, усиков, скрывавших неумело зашитую заячью губу. Эти усики подробнейшим образом воспроизведены в фотороботе.

Севрула говорила, что никогда не встает раньше одиннадцати. Если он заявится к ней, когда она еще будет валяться в постели, вот она удивится. Может, без усиков он не так ей понравится – ее проблема.