Прыжок над пропастью - Питер Джеймс

Он выехал обратно на Лэдброук-авеню. Ни души, и свет горит лишь в нескольких окнах по обе стороны улицы. Откуда-то доносились звуки рэпа. Паук проехал мимо джипа, «ауди», фургона, старенького «порше». Затем снова слез с велосипеда, подкатил его к парадной двери дома номер 37 и тщательно прикрепил цепью к перилам.

Ему предстояла самая опасная часть дела: несколько ступенек, которые надо преодолеть пешком. Подходя к двери, он снял с пояса отмычки. Дядя Ронни научил его обращаться с ними, когда Пауку было двенадцать лет. Здесь как и вообще в жизни: как только поймешь основные принципы, девять десятых успеха гарантировано. Остальное – дело техники.

Замочек парадной двери оказался паршивый, обычная дешевка на пяти штифтах – новинка десятилетней давности. Ногой можно вышибить. Но Пауку не хотелось привлекать к себе внимание. Он быстро перебирал в руке вольфрамовые отмычки. Две треугольные, одна полукруглая и одна круглая, одна ромбовидная, гребешок и змейка. Он выбрал змейку, вставил в замочную скважину; поводив по выемкам, нащупал первый штифт и уверенно нажал на него. Штифт подался.

Есть, пошло дело!

Осторожно надавливая, он выдавил штифт из паза. Затем обнаружил второй штифт; тот поддался легко. Стороннему наблюдателю показалось бы, что Паук – обычный жилец, который почему-то не может сразу отпереть дверь ключом. Паук нервничал, руки дрожали, и оттого он не сразу обнаружил третий штифт. Пришлось вынимать отмычку, а потом снова вставлять ее в бородку замка. После того как четвертый и пятый штифты без труда вышли из пазов, Паук всунул отмычку в замочную скважину на всю длину и начал медленно поворачивать, постепенно усиливая нажим. На лбу заблестела капля пота. Откуда-то по-прежнему доносился поганый рэп.

Замок щелкнул. Дверь открывалась вперед; Паук вздрогнул, услышав шорох. Опустив голову, он тихо выругался: на полу валялся ворох рекламных листовок пиццерии. Катафот велосипеда, прислоненного к стене, отбрасывал красные блики на ряд почтовых ящиков. Из-под двери слева пробивалась полоска света; до него донеслись приглушенные голоса и музыка – там, наверное, смотрели телевизор. Даже сквозь маску в ноздри проникал запах карри.

Паук закрыл за собой дверь. В подъезд из веерообразного окошка вверху входной двери проникал слабый свет уличного фонаря. Для того чтобы видеть дорогу, недостаточно. Паук включил фонарик и начал подниматься по лестнице. На уровне второго этажа скрипнула ступенька. Он замедлил шаги. Теперь он внимательно оглядывался перед каждым шагом. Не хватает еще, чтобы соседи потом доложили копам, в какое время кто-то входил в подъезд или выходил из дома.

На двери квартиры доктора Кэбота был прочный врезной замок. Дело дрянь.

Ему понадобилось четыре минуты глубокой сосредоточенности, прежде чем цилиндр повернулся и он смог чуть приоткрыть дверь. Осторожно, понемногу, все время прислушиваясь, вспотев, как свинья, Паук молил только об одном: лишь бы жильцы не накинули на дверь еще и цепочку. Внутри было темно; темнота ударила по глазам, словно его вдруг облили чем-то черным.

Еще… еще чуть-чуть…

Цепочки не оказалось.

Он не увидел и зловещих лучиков красного света, которые обозначали бы охранную сигнализацию. Только слабое мерцание откуда-то издали, а наверху, на потолке, движутся какие-то огромные тени. Паук оцепенел от страха, но тут же облегченно выдохнул. Поганый аквариум с подсветкой!

Он шагнул вперед, и вдруг на него из темноты надвинулась какая-то фигура. С трудом сдержавшись, чтобы не завопить от страха, он отскочил назад, хватаясь за рукоятку электрошокера. Потом он остановился.

Тоже, умник!

Перед ним было большое, в полный рост, зеркало, и он испугался собственного отражения.

Плохой знак. Всю жизнь он не любил зеркала, терпеть не мог смотреть на свое отражение, потому что зеркала напоминали ему о том, что он урод и навсегда останется уродом.

Он закрыл дверь и некоторое время постоял, прислушиваясь. В квартире было достаточно светло – в окна светила луна, с улицы проникал свет уличного фонаря; кроме того, здесь была аквариумная подсветка. Паук разглядел огромную комнату со свободной планировкой; поскольку план квартиры он заучил наизусть, он сразу представил, где что находится.

Он привинтил к стволу пистолета глушитель и сунул пистолет в нагрудный карман куртки. Затем снял с пояса электрошокер, положил палец на спусковой крючок и, сунув выключенный фонарик под мышку, направился к двери, за которой находился коридорчик и выходящие туда спальни.

Все соответствовало плану. Первая дверь, справа, которая, по его предположениям, вела в кабинет хозяина, стояла приоткрытой. Занавески были раздернуты, и с улицы проникало достаточно света. Паук разглядел небрежно застеленную кровать. Она была пуста.

Вдруг в коридоре зажегся яркий свет. Паук похолодел. Потом он сообразил, откуда идет свет. Из гостиной! Он услышал, как щелкнула дверь, звякнул ключ. Скрипнула дубовая половица; кто-то шел в его сторону.

Неужели полиция?!

Может, он не заметил сигнализацию? Глаза метнулись к окну; он принялся прикидывать путь к отступлению. Сегодня он совсем голову потерял! Нарушил собственное золотое правило: прежде чем вламываться в дом, определи, как будешь уходить.

Окно было старомодное, со скользящей рамой; Паук заметил медные шпингалеты, которые позволяли поднять раму всего на несколько сантиметров.

Он стоял за дверью спальни. Шаги приближались. Кто-то насвистывал «Капли дождя падают мне на голову».

Коп не стал бы насвистывать. Он сжимал бы в руке рацию, откуда доносятся совсем другие звуки.

Паук положил фонарик на пол, схватил электрошокер, а правой рукой выхватил из самодельной кобуры пистолет и снял его с предохранителя. Держа пальцы обеих рук на спусковых крючках, он выглянул из-за двери. Хотя поле зрения было сужено, он видел все четко.

В гостиную небрежной походкой вошел мужчина в куртке-бомбере, легких брюках и кожаных туфлях. В руках он держал какую-то брошюрку. Рост метр восемьдесят, а то и выше; грива курчавых седых волос.

Точно как на фотографии.

Паук воспользовался представившимся удобным случаем. Он быстро вышел из коридорчика, торопливо огляделся по сторонам – вдруг хозяин привел с собой гостей, – приблизился к жертве и позвал:

– Доктор Кэбот?

Человек удивленно повернулся к нему, но времени на то, чтобы что-то предпринять, у него уже не было. Паук прислонил к плечу жертвы ствол «Великого шамана» и нажал на спусковой крючок, послав в мышцы доктора Кэбота разряд в триста вольт.

Доктор Кэбот моментально обмяк, как будто из него вытащили все кости. Брошюрка – как заметил Паук, театральная программка – выпала из рук. Кэбот шагнул назад; глаза закатились, как будто выпали из глазниц. Потом он пошатнулся, схватился за постамент, на котором стоял чей-то бронзовый бюст, со стоном рухнул на пол и затих.

Паук опустился на колени. Из уголка рта доктора стекала тоненькая струйка крови – наверное, прикусил язык. Некоторое время он рассеянно разглядывал лошадиное лицо жертвы, сравнивая его по памяти с фотографией.

Тот же самый мужик, без вопросов.

Действие электрошокера продолжается недолго. Он уничтожает запасы сахара в мышцах и парализует, «закорачивает» мышцы. Через минуту – если он, Паук, позволит – доктор Кэбот придет в себя.

Паук протащил его по полу, поднял за плечи и прислонил голову жертвы к подушке кожаного дивана – он не хотел рисковать. Пуля могла через пол проникнуть в квартиру внизу.

К жертве возвращалось сознание. Серые глаза сфокусировались.

– Слуш-ш-ш… Вы кто? – спросил доктор Кэбот заплетающимся языком.

Паук прижал дуло «хеклер-коха» ко лбу жертвы – чуть выше носа. Он испытал слабое удовлетворение, увидев, что в серых глазах доктора мелькнул страх. Видно, понял, что сейчас произойдет. Убийца нажал на спусковой крючок недрогнувшей рукой.

Глушитель был сработан на совесть: пистолет лишь тихо щелкнул при сильной отдаче; и почти сразу – еще более тихий, хлюпающий звук: череп доктора разлетелся на куски, которые застряли в диванной обивке. Доктор Кэбот слегка дернулся, и глаза его остекленели. Из круглой аккуратной дыры с обожженными краями, в самом центре лба, текла черная вязкая жидкость.

В нос Пауку ударил острый запах пороха и другой, сладковатый запах горелого мяса. Он попробовал было поискать пулю, но голова доктора превратилась в настоящую кашу. Возможно, пуля сплющилась на входе в череп или застряла в диванной обивке. Не важно!

Вытянув из швейцарского ножа маленькие ножнички, он срезал прядку волос с головы жертвы и положил ее в спичечный коробок. Затем ненадолго сходил в спальню за фонариком и вышел из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь. Адреналин бил ключом; такого кайфа не бывает даже от кокаина. Еще минута – и он уедет прочь. Десять минут – и он в машине. Через час он заберет Севрулу.