Медный гамбит - Линн Абби

— Яд, — повторила Телами, и на этот раз, когда она увидела черную пену, забурлившую между его губами, сомнений больше не было.

Она уткнула его голову в свои бедра, заставила его широко открыть рот, а Телами обсыпала его язык растениями. Его зрачки побелели, спина выгнулась как хлыст, боль, терзающая его, вышла наружу. Стон вырвался из самой глубины его желудка, и он начал отрыгивать дурно-пахнувшую, смертельную жидкость, которая вспыхивала на мгновение, а потом становилась темной и умирала.

Растения подтвердили диагноз, не более того. Телами повернулась к теням под деревьями.

— Йохан?

— Ничего, Бабушка, — твердо сказал тот. — Что бы он не ел, он съел последние крошки этого и выпил последние капли, если он до этого не съел что-то в деревне.

— Он ел ужин с нами, — вмешалась еще одна тень, слабо и медленно выговаривая слова. — Мы все съели тоже, что и он.

Никто ничего не говорил до того мгновения, пока рвота не прекратилась и Павек, прижавший руки к животу, свернулся клубком у ее ног. Он был в сознании, до известной степени, и между стонами борматал имена: Дованна, Рокка, Экриссар. Но он явно не соображал, где находится. И не видел ни Йохана с Телами… ни ее, хотя она и попыталась защитить его голову.

— Это не помогает, — выругалась Телами. — Дай мне твои руки.

Подчинаясь, так как Телами была права, она подняла руки, ладонями вниз и опустила их на грудь Павека. Как Руари стал проводником жизненной силы Атхаса для нее, когда она использовала заклинание исцеления на раненом канке, так теперь она сама будет помогать Телами. Здесь, в Квирайте, где присутствие стража очень сконцентрировано, она должна надеяться только на его силу.

Другие друиды использовали свою магию по другому. Как и жрецы элементарных сил природы. Но в Квирайте, где Телами выучила науку друидов, и где ее путь был единственным, друиды в первую очередь использовали жизненную силу, и только потом обращались к заклинаниям, если требовалось. Она услышала первый слог заклинания, по ее телу пошло тепло. Потом она услышала второй слог, ладони загорелись, как если бы пальцы охватило пламя. Потом ничего, ни звука ни ощущения, когда Телами взяла у нее то, что требовалось и сейчас она сражалась за жизнь Павека.

Время тянулось, медленно и мучительно, но не происходило ничего. Исцеляющий огонь в ее ладонях погас. Она зевнула и потянулась, посмотрела вниз, с ее точки зрения хуже Павеку не стало, он лежал между ее коленями и Телами. Его конечности расслабились, но не безвольно повисли. Его грудь вздымалась в ровном, регулярном ритме, рот был открыт и там, в черном горле, были видны четыре темных бусинки, размером с глаз джозхала, освещенные лунным светом.

Телами осторожно коснулась кончиком пальца одной из бусинок, потом прижала палец к языку.

— Кивит.

Кивиты выделяли страшный яд из мускусных желез, расположенных под щеками. Этот яд медленно тек через его мех, таким образом зверек чистил сам себя. Заодно таким образом маленькое создание защищалось от самых страшных хищников: он являлся уж больно неаппетитной едой. Когда фрукты начинали созревать, фермеры Квирайта обмазывали ядом кивита стволы фруктовых деревьев. Он убивал любого хищника, пытавшего добраться до них, но для человека не преставлял опасности, пока тот не пытался проглотить кивита целиком, вместе с мехом, или принимал обожженные на солнце кусочки концентрированного яда за изюминки — но и тут достаточно было просто выплюнуть то, что ты пытался съесть. Впрочем, все это представлялось совершенно невероятным и в Квирайте не случалось ни разу.

Но тут ее мысли понеслись в совсем другом направлении: Руари собирал кивитов в своей роще, Руари брал у них яд для фермеров. Руари побежал, когда она увидела, как он чистит тарелку.

Нет, он не чистил ее. Напротив, он отравлял ее, наносил на нее яд.

Это можно было легко сделать. Павек был легко предсказуем и уязвим. Он приходил поздно, брал последнюю тарелку и сам накладывал себе еды. Он никогда бы не пожаловался, если мясо было странного вкуса, и никогда бы не заподозрил, что оно может быть какое-то другое. И он использовал похожий на губку кусок хлеба, чтобы дочиста вычистить тарелку до последнего кусочка мяса. Да, и до последнего кусочка яда.

— Каши?

Телами прервала круговорот ее мыслей. Она встретила резкий взгляд старых но острых глаз с дрожью. Не имеет значения, кем был Павек, кто он сейчас или кем он может стать. То, что сделал Руари, означает смерть, смерть для Руари, как только Бабушка узнает об этом.

— Каши?

— Ничего, — соврала она, и понимая, что этой лжи недостаточно, добавила, — Теперь я понимаю, что означает заменить вас и учить Павека, я просто устала. Всего один день я занималась с Павеком, и я так истощена, что даже с трудом соображаю.

Ложь не приветствовалась в Квирайте, на нее смотрели косо, но это не был смертный грех, и она поздравила себя с тем, что оказалась способна запросто придумать хорошую ложь. Сердце прыгнуло, но она сумела убедить себя, что страж понимает ее и одобряет.

— Да, вы, молодые люди, должны спать больше, чем я, — согласилась Телами. — Опасность миновала. Иди, ложись в кровать. Павек расскажет нам, что случилось, когда он проснется завтра утром…

Вот теперь наступила полная определенность — и еще больше причин найти Руари первой. Она поднялась, шатаясь. Оказалось, что она не лгала: ее мышцы застыли после стояния на коленях на холодной земле, она еле стояла на ногах. Исцеление заняло намного больше времени, чем ей показалось.

— До завтра, — прошептала она, повернулась и пошла по направлению к своему домику, потом обошла кругом колодец, чтобы не попасть в свет факелов тех, кто все еще суетился вокруг Павека, и задумалась, решая где начать свой поиск.

Руари мог убежать в свою рощу. Он мог вообще убежать из Квирайта — именно это она собиралась предложить ему в данной неопределенной ситуации. Но свою рощу Руари не унаследовал ни от кого. Его крошечный клочек возделанной почвы был так далеко от центра Квирайта, как только можно для того, чтобы оставаться под наблюдением стража. Пожалуй там она будет искать в самую последнюю очередь, только тогда когда решит, что он собирается навсегда уйти из Квирайта. Сначала она проверила домик холостяков, где он обычно спал, но сейчас там около красной стены она нашла только нетронутые, сложенные одеяла, а около стен еще полдюжину храпящих юнцов.

Потом была кухня, где наполненная пустыми тарелками корзина была на своем обычном месте — невозможно понять, что полуэльф украл одну из тарелок. Потом порог домика, где она застала его перед ужином, скребущим тарелку, но и там его не было. И, наконец, то самое место, где он спрятался от нее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});