Чужое лицо - Эдуард Тополь

И чтобы дать понять тому будущему преемнику Брежнева о своей заботе об армии, маршал Опарков решил срочно написать брошюру о своих военных доктринах. Пусть Брежнев пишет мемуары и тешится литературной славой, присуждая сам себе литературные премии, – он, маршал Опарков, использует печать для куда более важных целей.

Вызвав своих помощников, маршал стал диктовать им тезисы этой брошюры. Забегая вперед, нужно сказать, что вскоре – уже в марте 1982 года – эта семидесятистраничная брошюра была выпущена «Воениздатом» в миллионных тиражах и разошлась по всем боевым подразделениям Советской Армии, но что еще более важно было для Опаркова – о ней писали в западной прессе и передавали по-русски по «Голосу Америки». И таким образом, даже если будущий преемник Брежнева не удосужился прочесть эту брошюру целиком, он не мог не обратить внимания на то, что заметили на Западе, а именно:

«Советский Союз,

– писал маршал в брошюре «Всегда готовы защищать Отечество»,

– не может себе позволить плестись в хвосте технических достижений современной военной науки, особенно потому, что в наше время арсенал основных систем оружия в западных армиях полностью обновляется за 10-12 лет. В таких условиях любая задержка в обновлении военно-стратегических идей, любое проявление косности в разработке и внедрении новых конструкций военного строительства чреваты самыми серьезными последствиями…»

Последнюю фразу маршал Опарков долго обкатывал и редактировал со Ставинским – чтобы намек на преступность задержки проекта «ЭММА» был понят теми, кто виноват в этой задержке и откладывает операцию, и не был понят там, на Западе…

5

– Хотя бы к моему дню рождения ты можешь заехать в ателье на примерку, чтобы шестого февраля быть в новом костюме? – нервно сказала Галя Ставинскому в один из его очередных приездов в Москву.

Ставинский видел, что Галя уже напряжена до предела, что дальше откладывать «исполнение супружеских обязанностей» нельзя. Нет ничего страшней и опасней неудовлетворенной женщины. Но теперь он уже как бы вдвойне был готов к этой «операции»; в Баку, в городе, где из-под полы можно купить все, что угодно, даже импортные презервативы, он купил у подпольных торговцев наркотиками героин. Когда-то в Портланде Барбара из магазина «7/11» баловалась героином, и в те ночи совершенно теряла голову. Теперь напоить Галю во время очередного застолья в ресторане и перед сном подсыпать ей героин в стакан с минеральной водой не составило большого труда. И эта ночь была такой, каких, пожалуй, еще не было ни в его, ни в ее жизни. То ли потому, что Галя стосковалась по сексу, то ли потому, что под эйфорией наркотика она совершенно потеряла голову, Галя демонстрировала в постели все самое пикантное, что усвоила во время измен мужу. При этом, хохоча, доказывала ему: «Слушай, он у тебя вырос, честное слово!» А Ставинский убеждал ее, что это ей кажется спьяну, а она истово целовала его и хмельно вскрикивала: «Я люблю его, я люблю его, как сумасшедшая!» И это, в свою очередь, возбуждало Ставинского…

Он даже пожалел, что все это не произошло раньше, в первую же ночь, которую он провел в квартире Юрышева. «Перестраховался, как всегда, – подумал он о себе с усмешкой, – но, впрочем, в данном случае перестраховка пошла на пользу…»

– Знаешь, было бы неплохо пригласить на твой день рождения Юру Чурбанова, – сказал он ей в минуту отдыха.

Юрий Чурбанов, зять Брежнева, был заместителем министра внутренних дел СССР и, безусловно, мог знать, в каком лагере держат заключенных иностранцев. Наконец-то у Ставинского появился тот шанс, ради которого он стал генералом Юрышевым!

Галя по-своему оценила его идею. Правильно! Молодому генералу Юрышеву нужно выходить в высокие сферы. Но не обязательно завязывать тесные знакомства только с брежневской компанией. Сегодня по телевизору показывали Брежнева на похоронах Суслова. Такого ужаса она никогда раньше не видела – Брежнев уже совсем развалина, одной ногой на том свете. Нет, нужно звать не Чурбанова, и она в лепешку разобьется, но вытащит на этот день рождения Илью Андронова – сына генерала КГБ, одного из ведущих советских американистов. Нужно смотреть вперед, в будущее, нужно завязывать знакомства…

Наутро они поехали в ателье на примерку двух новых костюмов. Увидев Галину с мужем-генералом, молодой закройщик Володя Иванов широко развел руками:

– Ну наконец-то! А то я уже хотел засыпать ваши костюмы нафталином, как делает моя тетушка Оля в солнечном городе Ялте! Прошу вас в кабиночку на примерку, товарищ генерал…

Ставинский не обратил никакого внимания на присказку закройщика о его тетушке Оле из Ялты. Он зашел в примерочную кабину, разделся и ждал, когда закройщик принесет полуготовые костюмы. Галя сидела в холле, листала журналы мод. Наконец появился закройщик с двумя действительно замечательными костюмами, они были почти готовы и прекрасно сидели на Ставинском, по закройщик придирчиво вертел Ставинского из стороны в сторону, закалывал какие-то незримые морщинки и складки булавками и при этом тараторил без остановки:

– Как говорит моя ялтинская тетушка Оля, костюмчик сидит, как родной! Поднимите руку, товарищ генерал. Не жмет под мышкой? Замечательно! О, если бы моя ялтинская тетя Оля видела, кому я тут шью костюмы!… – При этом закройщик весело и в то же время с каким-то выразительным акцентом посмотрел Ставинскому в глаза, и Ставинского словно током ударило: «Ялта», «тетя Оля»?!

– Спокойно, товарищ генерал, не дергайтесь, а то уколетесь, – улыбнулся закройщик. – Моя тетушка Ольга Никаноровна – сейчас она больная и старая женщина, но в молодости она однажды так укололась, что это кончилось беременностью…

– Как фамилия вашей тети?… – негромко проговорил Ставинский.

– Крылова, – так же негромко сказал закройщик и добавил еще тише, с оглядкой на дверь примерочной кабины, за которой в холле сидели Галина Юрышева и другие клиенты: – Тетя передает вам привет. Закажите себе какие-нибудь брюки или пиджак, чтобы приехать на примерку еще раз. И приезжайте завтра после восьми вечера. Здесь никого не будет, мы сможем поговорить… – И громко через дверь: – Галина Николаевна! Взгляните, как сидит костюм на вашем муже…

6

Прошло уже больше месяца с тех пор, как Вирджиния попала в «Мини-Америку» – странный городок, загородную дачу разведшколы КГБ. Первую неделю ее никто не трогал, она отсыпалась, вставала поздно, лениво бродила по двум улицам этого города – «Авеню оф зе Америкас» и «Седьмой стрит», разглядывая подчас бутафорские, но чаще настоящие вывески и витрины. В магазине «7/11» она подолгу перебирала американские товары – косметику, шампуни, продукты. Прикасаться к этим вещам с бирочками и надписями «Made in USA» было так же приятно и грустно, как перечитывать старые письма. Две плоскокрышие, на американский манер, улочки этого городка были по утрам пусты, заснежены и обрывались на краю большого, тоже занесенного снегом поля, за которым были видны густой сосновый лес и вышки охраны.

Вирджиния не знала, обнесено ли это поле вокруг городка колючей проволокой, но понимала, что нечего и думать о побеге, да, честно говоря, мысли о побеге и не приходили ей в голову. Она устала от всего – от пережитого со Ставинским в Вашингтоне и в Москве, от тюрьмы на Лубянке и допросов, от русских уголовниц и несовершеннолетних преступниц. Тихая покорность судьбе и мысли о будущем ребенке наполняли теперь ее душу. В конце концов, эта золоченая клетка действительно куда лучше тюремной камеры. В первый же вечер старый полковник Стэнли выдал ей пятьдесят долларов на неделю («Когда начнешь работать, будешь получать больше», – сказал он), и теперь она могла сама планировать свои расходы – шесть долларов в день уходило на завтрак, обед и ужин в ресторане при отеле, а оставшиеся деньги можно было потратить на кофе днем или на косметику. Но конечно, первым делом она купила себе французский крем «Ланком», мыло, дезодорант. К ее удивлению, здесь это стоило куда дешевле, чем в США. Потом на одной из полок магазина она обнаружила несколько детских игрушек и решила купить их немедленно, сколько бы они ни стоили. Но продавец – тот самый сорокалетний брюнет с курительной трубкой, который вызвал тогда полицейского, – сказал ей:

– Эти игрушки можешь взять даром. Какой идиот завез их сюда?! В нашем городе нет детей, и я не думаю, что когда-нибудь будут…

Но Вирджиния не хотела думать о будущем. Маленькая пластмассовая кукла и надувной резиновый пингвинчик украсили тумбочку ее гостиничного номера. Вообще, если абстрагироваться от того, что ты в России, и забыть, что на опушке леса стоят вышки охраны, то в этом городке можно жить, почти как дома, почти как в номере ее отеля в Алтадене, в Лос-Анджелесе. А еще точнее – как в какой-нибудь киноэкспедиции, когда художники выстроили для киносъемок декорацию на натуре и киногруппа живет здесь же, в этих декорациях.