Чужое лицо - Эдуард Тополь

Впервые за все это время Вирджиния увидела, как похожий на добродушного барсучка толстенький полковник Стэнли побагровел от злости так, что даже шея у него стала пунцовой.

– Молодец… – сказал он сквозь зубы Вирджинии и повернулся к своим студентам. После этого Вирджиния услышала такую отборную американскую ругань, какую нечасто услышишь даже в Гарлеме. – Я сколько раз вам говорил, чтобы вы пользовались дорогим мылом, дорогим шампунем и дезодорантом! Экономите, сукины дети! Экономите на мыле, чтобы пропустить лишнюю стопку бренди! Сегодня пройду по комнатам и лично проверю, у кого какое мыло! Кто сегодня полоскал рот «Fresh Start»? – Никто не поднял руку, но эта честность чуть успокоила Стэнли. – То-то… – сказал он отходчиво и ворчливо. – Хоть признались! Позорите школу перед мисс Америкой… Следующий!

Так к Вирджинии прилипло имя «Мисс Америка» – не только на этом уроке, но и на все время.

Через пару дней вся группа, которая занималась у Стэнли, уже пахла мылом «Chloe», мужским одеколоном «Cavalier», у всех были идеально подстрижены ногти и никто, разговаривая с Вирджинией, не чесал затылок. И Вирджинии стало все трудней отсеивать кавалеров не только во время уроков, но и после них, по вечерам. Потому что эти мужчины оказались прекрасно образованны, отлично знали американскую и английскую классическую и современную литературу и музыку. Выпускники московского и провинциальных институтов иностранных языков, высшей военной школы переводчиков и школы КГБ, они – каждый – не меньше десяти-двенадцати лет изучали английский язык, сутками, по их рассказам, просиживали в лингафонных кабинетах, отрабатывая английское или американское произношение, прочли горы книг и наизусть выучили целые страницы из Шекспира, Уитмена, Сэлинджера, Брэдбери, Апдайка и других писателей, имена которых не знала даже Вирджиния. Но, как известно, любой язык не стоит на месте, он течет, как река, вбирая в себя новые слова и оттенки, новые словообразования. Вирджиния отмечала, что некоторые словечки, которыми щеголяли эти студенты, устарели или произносятся чуть иначе, она вылавливала этот сор в их речи, поправляла, а иногда – бывало и такое – даже не понимала некоторые слова или старые, из каких-то старых учебников английского языка, пословицы…

Но в целом она быстро прижилась в «Мини-Америке». Ее уроки американского быта все чаще проходили как веселые театральные репетиции, и уже из других групп потянулись студенты на эти занятия, и полковник Стэнли стал потихоньку передоверять ей вести занятия целиком самой, а он отправлялся по своим хозяйственным делам, которых у него было по горло в этом городке.

Начиная с третьей недели Вирджиния стала получать по 100 долларов в неделю – совсем неплохо для такого городка, где, кроме как на еду и мелочи женского туалета, деньги тратить в общем-то некуда. На новогодней вечеринке в гостиничном ресторане студенты задарили Вирджинию подарками, вниманием и весьма настойчивыми ухаживаниями. А затем на одном из занятий «Как вести себя в дискотеке» среди грохота дискомузыки Вирджиния, раскрасневшаяся от танцев, возбужденная азартом своей работы (ей никак не удавалось заставить этих мужчин расслабиться, они танцевали зажато и как-то деревянно), – так вот: среди этого шума, смеха и всеобщего возбуждения Вирджиния вдруг увидела, что студенты неожиданно стихли, замерли. Она еще продолжала показывать им под музыку танцевальные движения, продолжала танцевать, но, проследив за их взглядами, повернулась к двери и…

В двери стояли полковник Стэнли и высокий, в роговых очках, с утомленным лицом, пожилой генерал – тот самый, который угощал ее бутербродами с икрой в своем кабинете на площади Дзержинского и «Джонни Уокером» на своей даче. Тот самый генерал, который решил ее судьбу и из тюрьмы направил сюда. Но в генеральском мундире Вирджиния видела его впервые.

Она смутилась, смешалась, не зная, как давно они стоят так и наблюдают за ней, и поспешила выключить магнитофон, который бесновался ритмичной дискомузыкой.

– Нет-нет, – сказал генерал. – Продолжайте. – И вышел из класса вмеcте с полковником Стэнли.

Остаток урока Вирджиния провела скомканно, а перед обедом к ней подошла дочка полковника Стэнли Мики и сказала:

– Папа просит тебя зайти к нему в кабинет. – И подмигнула по-свойски: – Пойди надень красивое платье.

Вирджиния ушла в свою комнату и долго не знала, что ей надеть. Конечно, в кабинете у Стэнли будет этот генерал. Как вести себя с ним? Это его люди убили на аэродроме Юрышева, это его люди бросили ее в тюрьму, допрашивали ее, кормили какой-то ужасной баландой и сунули в камеру к «Василию». Но с другой стороны, разве не она сама, по своей воле приехала в их страну как шпионка, приехала, чтобы выкрасть этого Юрышева, который знал какие-то русские секреты. Они поймали ее и посадили в тюрьму – разве не то же самое делают в Америке с русскими шпионами? Разве не сидел в американской тюрьме знаменитый русский шпион Абель? Просто у них здесь такие тюрьмы, что не дай Бог! Второй раз не захочешь попасть в них ни за какие деньги! Но разве не этот генерал вытащил ее из той ужасной тюрьмы и перевел сюда, в человеческую жизнь?

И Вирджиния надела то самое темно-фиолетовое платье с неглубоким вырезом, в котором когда-то пришла в ресторан отеля «Кэпитол-Хилтон» на первую встречу с Дэниелом Дж. Купером. И так же собрала волосы сзади в скромный узел. Это была ее маленькая женская месть CIA и лично начальнику русского отдела Куперу за то, что они бросили ее и забыли.

В кабинете полковника Стэнли был накрыт обед на троих. Стол украшало ведерко с бутылкой французского шампанского. Когда Вирджиния вошла, генерал и полковник Стэнли встали, и Стэнли услужливо придвинул ей стул, а потом легко, балагуря, снял неловкость первой минуты. Первый же тост он поднял за Вирджинию или, как он сказал, «За Мисс Америку» – за голливудскую звезду, которая почтила своим присутствием наш маленький провинциальный американский городок и стала полноправным членом нашей местной «комьюнити». Вслед за этим он на все лады расхваливал педагогические таланты Вирджинии и, смешно утрируя, пересказывал генералу забавные подробности уроков «Как подцепить американскую женщину» и прочие происшествия из жизни своего городка.

Вирджиния краснела и смущалась, когда он хвалил ее, и ловила на себе внимательные взгляды усталых бледно-голубых глаз генерала. После обеда генерал сказал ей:

– Я хочу пригласить вас на прогулку. Не возражаете?

Вирджиния промолчала. Могла ли она возражать человеку, который не словом, а только жестом мог отправить ее и весь этот городок в тюрьму, в лагерь, на каторгу! Но он был вежлив, предупредителен и еще спрашивал ее разрешения!

На улице возле гостиницы стояли длинный черный правительственный лимузин с шофером и черная «Волга», в которой сидели телохранители генерала. Едва генерал и Вирджиния вышли из гостиницы, один из них бегом подскочил к лимузину и открыл дверцу своему боссу и его даме.

Лимузин плавно тронулся, быстро вышел за город, миновал поле и, не останавливаясь у контрольно-пропускных пунктов и шлагбаумов, которые предупредительно открывались за сотню метров до машины, углубился в сосновый лес. «Волга» телохранителей почтительно следовала сзади. Сидя на заднем сиденье, отгороженные от водителя затемненным стеклом, генерал и Вирджиния молчали. За окнами машины плыл сказочный русский лес, сияющий на солнце бело-сиреневыми шапками снега. Оранжево-морозный диск солнца мелькал за деревьями, словно гнался за машиной.

Генерал молча взял Вирджинию за руку. Она посмотрела на него робкими, тревожными глазами. Он перенес свою руку ей на плечо и несильно привлек к себе. И Вирджиния послушно, как котенок, прильнула к его генеральскому мундиру и почти машинально отметила, что от него пахнет хорошим мылом и тонким мужским одеколоном.

7

«…По нашим сведениям, в СССР, в системе Главного управления исправительно-трудовых учреждений при Министерстве внутренних дел СССР, существует особый лагерь для заключенных-иностранцев. Лагерь находится в городе Потьма, 280 миль на северо-восток от Москвы. В этом лагере отбывали срок заключения пилот «У-2» Гарри Пауэрс, а также обвиненные в провозе наркотиков в СССР американцы Герольд Амстер, Паул Бровер, Дэнис Барн. Во время их пребывания в этом лагере в 1976 г. там содержались только мужчины, примерно 110 человек из разных стран мира.

Заключенных заставляют работать на лагерной фабрике по изготовлению хрустальных люстр и телевизионных ящиков. Заключенные носят фланелевую форму с их именами – не номерами! – написанными спереди и сзади. Питание очень плохое, дневной рацион содержит не больше 1500 калорий. Не исключено, что с тех пор при этом лагере или где-то по соседству организован женский лагерь или барак для заключенных женщин-иностранок, хотя в 1977 г. в связи с отсутствием такого лагеря одна заключенная-иностранка из Сингапура отбывала срок заключения в обычном женском лагере.