Пристанище ведьм - Саша Пейтон Смит

свободного времени.

Финн поднял указательный палец, подчеркивая свои слова:

– Я ведь не это спросил. Чем тебе нравится заниматься?

– Что ж, и правда, – со смехом признала я. – Вышивать, читать и… спать.

Финн не сводил с меня взгляда.

– Что любишь читать?

– В школе мне нравились сестры Бронте. Их склонность к драматизму. Не каждый станет откапывать скелет покойной возлюбленной из детства только потому, что невыносимо по ней скучает[9].

Финн хихикнул.

– Надо бы почитать.

– А у тебя есть любимая книжка?

Он тряхнул кудрями.

– Нет-нет, мы сейчас говорим о тебе. Любимый цвет?

На это я ответила легко:

– Сиреневый.

Финн постучал пальцами по доскам.

– Почему?

– Единственное платье, которое сшила для меня мама, было сиреневым. Тогда мне было всего семь, и я получила его в подарок на Пасху. И подумала, что ничего красивее в жизни не видела.

– Любимый сезон?

– Те две недели осени, когда не слишком жарко, так что ты не потеешь, но и не слишком холодно, и можно ходить без пальто.

– Бриллиант или рубин?

Тут я на секунду задумалась.

– Гранат.

Финн ухмыльнулся.

– Эй, это против правил!

– Не знала, что для моих предпочтений есть правила, – ответила я, толкая его плечом.

Мне хотелось бы и дальше сидеть, прижавшись к нему, но я отстранилась.

Финн закусил губу, выбирая следующий вопрос.

– Куда тебе больше всего хотелось бы сходить в Нью-Йорке?

– Я всегда мечтала купить платье в том крупном магазине на Пятой авеню.

В моем воображении рисовались ярко освещенная витрина и широкий вестибюль, пушистые бежевые ковры. Я вошла бы в двери в широкополой шляпке с перьями, и никто не подумал бы, что мне там не место.

Финн подвинул руку ближе ко мне, но не коснулся моих пальцев.

– В какой стране или городе мечтаешь побывать?

С минуту я ломала голову над этим сложным вопросом, а затем вздохнула.

– Не могу представить жизнь вне Нью-Йорка.

Финн положил ладонь мне на плечо, и я замерла, боясь отпугнуть его. Было очень приятно ощущать его тепло.

– Я бы показал тебе Ирландию.

– Было бы здорово.

Мы продолжали нашу игру всю дорогу до «Колдостана», перекрикивая шум мотора.

– Любимые цветы?

– Гортензия!

– Самое вкусное, что ты когда-либо ела?

– Сладкие булочки в «Колдостане»!

– А самое гадкое?

– Уильям хитростью заставил меня съесть ложку замороженной тушенки. Ужасная мерзость! Даже хуже, чем ты можешь себе представить.

Финн рассмеялся, хлопнув ладонью по рулю.

– А как же!

Он выдержал паузу, словно не решаясь задать следующий вопрос.

– Твой главный страх?

У меня скрутило живот. Будь это пауки или боязнь высоты, я бы легко ответила. Больше всего на свете я боялась остаться в неведении. Так никогда и не узнать, кто убил моего брата. Конечно, можно солгать, но Финн вот не стал бы мне врать.

– Навсегда остаться без семьи, – наконец сказала я.

Между нами повисла звенящая тишина.

Мы выехали на обрамленную дубами дорогу, ведущую к волшебной академии, и машина замедлилась.

– У тебя появится своя семья, – заверил меня Финн. – Непременно.

– Расскажи про себя. Чего ты боишься?

Финн задумался.

– Стать по сути никем, всеми забытым. Провести жизнь в тени, работая на людей вроде босса Олана.

– Не пытаться делать мир лучше, – прошептала я.

– Да. Именно.

Финн припарковался у ворот и повел меня по лужайке при академии. На улице сильно похолодало, и промокшая юбка липла к телу. Если бы меня не грела близость Финна, я бы дрожала всем телом.

– Можно задать тебе вопрос? Весь вечер над ним думаю. Зачем ты вообще работаешь на «Сынов»? После всего, что произошло тогда в подвале, мне сложно понять, как можно добровольно состоять в таком… безжалостном обществе.

– Позволь сказать в их защиту, что та ночь выдалась особенно жестокой. Cath Draíochta – древняя традиция, и она нужна для того, чтобы пробуждать магию в новичках. Если честно, редко срабатывает, поэтому сейчас воспринимается больше как ежегодное празднество. Не намного хуже сборищ в других мужских клубах. И за последние лет двадцать пять никто не умер.

– То есть ты их оправдываешь? – возмутилась я, ускоряя шаг.

Финн поспешно подстроился под меня.

– Нет-нет! Иногда «Сыны» ведут себя зверски, но в то же время они встречают корабли с иммигрантами у причала, приносят еду и рассказывают, где можно найти работу. Приглашают к себе всех юношей и мужчин, неважно откуда и с каким прошлым, и стараются всем дать одинаковые возможности, шанс на более счастливую жизнь. Конечно, «Сыны» одержимы традициями и политикой, но намерения у них в основном добрые. Я бы на их месте во многом изменил подход, но они не злодеи, это точно.

Его описание заметно отличалось от той картины, которую я мысленно составила для себя. Мне было проще представить Уильяма в такой организации, которая явно приносила больше пользы, чем наша волшебная академия. Я посмотрела на Финна, вопросительно подняв брови.

– И что ты изменил бы?

– Ну, например, пускал бы к нам девушек и женщин. Всех, не только редкие исключения вроде тебя. Босс считает, что оказывает тебе большую услугу. Ему не хватает ума понять, что все наоборот. Ты же лучше всех парней, что на него работают. Надеюсь, как-нибудь ты им это докажешь.

– Особо не надейся.

Финн покосился на меня и улыбнулся.

– Я привык верить в невозможное, Фрэнсис. Ведь и ты раньше была для меня всего лишь сном.

Он остановился у входа на кухню.

– Вот ты не знаешь, какая ты есть на самом деле… Но я вижу тебя иначе. Для меня ты преданная и добрая. Храбрая и неудержимая. Твоя любовь глубока, и тебя это пугает. И ты даже не представляешь, как ты прекрасна, когда колдуешь.

У меня перехватило дыхание. Я на секунду закрыла глаза, чтобы сохранить его слова в памяти. Чтобы не забывать о том, как от них потеплело в груди. Я открыла глаза и увидела, что Финн смотрит на меня с нежной тоской. Его кудри падали на хмурые брови, а дышал он чересчур часто для человека, который стоит не двигаясь. Он легонько подался вперед.

– Фрэнсис, – произнес он с тем благоговением, с каким читались молитвы.

Я невольно приблизилась к нему. Мне хотелось сказать, как я рада, что он нашел меня, но я боялась развеять магию этой минуты словами.

Он был так близко, что я ощущала жар его дыхания.

Внезапно нас охватила вспышка света, и я словно вышла из забытья. Из открытой двери кухни на лужайку лилось мерцание свечей.

На пороге возник силуэт Флоренс.

– Фрэнсис, милая, это ты?

Я