Закат империй - Александр Лайк

— Такое поведение, — прохрипел он, поднимаясь, — такая реакция на ваши слова, гроссмейстер, яснее любых свидетельств доказывает их виновность.

Интересно, как бы ты вел себя на их месте, подумал Альрихт отстраненно. Ты что, обычно в восторге, когда тебя убивают? Но вслух сказал только:

— Однако свидетельства тоже будут, поскольку так сказано в наших уложениях. Я призываю всех строго следовать установленному порядку действий. Мы не варвары, господа. Немедленно прекратите сумбурное наложение заклятий, вы мешаете друг другу, а скоро уже и мне начнете мешать. Если кому-то некуда девать энергию, пусть концентрирует ее на мне или на Камне, а превентивное удержание обвиняемых — дело председателя собрания или назначенного им лица. Так, господин Клеген?

— Воистину так, — отдуваясь, сказал Клеген и вернулся на свое место. — Прошу простить меня, господин гроссмейстер, коллеги, я был несколько неуравновешен и признаю свою вину.

Остальные коллеги стыдливо убирали давление и начинали тянуться тонкими хоботками донорской Силы к Темному Пламени. Альрихт с удовлетворением отметил, что ни один человек за столом не направил свою энергию непосредственно ему, гроссмейстеру. Боятся? Жадничают? Брезгуют? Кто может объяснить движения чужой души? Разве что бог…

Ну что ж, погодите немножко, мои милые, я вам все объясню. Вот только сам пойму, что из себя представляют ваши никчемные души — и сразу же объясню.

— Я начну с обвинения Ирчи Морены, сенейца, — спокойно сказал Альрихт притихшей ложе. — Я обвиняю его в том, что он, не поставив в известность руководство Коллегии и не испросив надлежащего дозволения, неоднократно устанавливал ментальную связь с удаленными территориями, в том числе с явно враждебными нам группировками.

— Простите, гроссмейстер, — неуверенно возразил Шаддам, — но невозможность телепатического разговора на значительном расстоянии установлена. Вы хотите сказать, что господин… что обвиняемый Морена нашел новый способ общения?

— Зачем искать новое там, где можно легко воспользоваться старым? — презрительно сказал Альрихт. — Вы не подумали, коллега Шаддам, что инструкции подкупленному или иным способом совращенному негодяю можно просто писать на бумаге. А потом мерзавец их всего лишь читает, пользуясь обычным дальновидением. Этот способ передачи секретных приказов используется не один год, например, нашим старым добрым знакомым, неким капитаном Ником Уртхангом. Об этом вы не догадывались?

Шаддам стесненно поклонился. Приподнялся Номатэ.

— Я подтверждаю слова гроссмейстера, — сказал он кратко. — Такой способ известен у нас на побережье. Я, например, раз в неделю при помощи дальновидения просматриваю записку, которую пишет моя дочь — с новостями о моей семье.

Морена попытался что-то сказать, и Альрихт незаметно, но грубо запечатал ему рот мощью Темного Пламени.

— Я благодарю господина Норикогоматэ, — сказал он вежливо. — Однако моего обвинения еще недостаточно, даже с подтверждением почтенного коллеги. Нужно еще одно свидетельство, желательно — точное и по существу подозрения. Так ли сказано в уставе ложи, господин Клеген?

— Воистину так, — сказал Клеген. Он уже оправился от падения и снова был — воплощенная бесстрастность.

— Я вызываю свидетельствовать коллегу Миштекта Кюйвиятейльтли. Коллега Миштект, можете ли вы сказать, чем занимался вчера обвиняемый Морена около полудня?

Миш побледнел и нервно оглянулся.

— Следует ли мне… — начал он прерывающимся голосом.

«Не ждал, скотина, что я раскушу твою защиту?» — мстительно подумал Альрихт и безапелляционно сказал:

— Следует, следует. Доверьтесь нам. Обвиняемый под надежным контролем, вам ничего не грозит.

— Ну… тогда… — Миштект облизал губы и решился. — Вскоре после полудня Морена прямо из лаборатории Коллегии вывел мощный визуальный канал в Южную Сенейю. Второй конец канала, по непрямым, но вполне однозначным показателям, был открыт где-то в районе Ринфа.

— Вы обнаружили это по моему приказанию или по собственной инициативе? — уточнил Альрихт.

— По чистой случайности, — откровенно сказал Миш.

— Итак, мы имеем независимое и достоверное свидетельство коллеги Миштекта, — безжалостно сказал Альрихт. Морена рвался из-под печати, он очень хотел что-то сказать, и гроссмейстер, увеличивая подачу энергии, зажимал ему рот все сильнее и сильнее. Больше всего он боялся, что беспросветный упрямый идиот задохнется. Надо было поторопиться.

— Я прошу коллег сконцентрироваться на Камне, потому что сейчас я хочу опросить самого обвиняемого, использовав для этого правдогонное заклинание. Чтобы не было подозрения в том, что я оказал на него давление, прошу всех присутствующих коллегиально сплести сеть Безусловной Истины для Морены. Я не отниму у вас много сил, коллеги, я задам один, всего один вопрос.

Заклинание Безусловной Истины заставляло спрашиваемого точно и правдиво отвечать на поставленный вопрос. Именно на поставленный вопрос, и ни на какой иной. Задавать вопросы Альрихт умел хорошо. Очень хорошо. Лучше, чем все присутствующие здесь, вместе взятые, умели на них отвечать.

— Я вижу, вы уже готовы, — Альрихт быстро проверил качество и прочность сети, а затем набросил ее на Морену. Тот дернулся, как будто сеть была вещественной и ударила его по лицу.

— Итак, Ирчи Морена, ответьте коллегам, точно ли свидетельство адепта Миштекта?

— Совершенно точно, — измученными губами ответил Морена. Он все еще пытался прорвать блокаду и сказать что-то свое, о чем Альрихт его не спрашивал. И не собирался спрашивать, поскольку прекрасно знал ответ.

— Вы установили визуальный канал, наблюдая при помощи дальновидения нечто в Южной Сенейе, в районе города Ринф?

— Да, это так, — прошептал Морена, изнемогая в безнадежно неравной борьбе с чудовищной энергией Камня.

— Громче!

— Да, я сделал это, — обессиленно сказал Морена.

— Вы слышали, коллеги, — сказал Альрихт. — Невзирая на активное изощренное сопротивление, Морена не может противостоять коллективной сети Истины. Он сознался. Но и этого еще мало. Теперь спрошу у всех вас, коллеги, сообщал ли обвиняемый Морена кому-нибудь о своих намерениях, давал ли он кому-нибудь отчет в своих действиях?

Коллеги молчали и отрицательно покачивали головой.

— Хорошо! — воскликнул Альрихт. — Осталось установить одно: виновен ли Морена только в преступном пренебрежении уставом ложи, или он затеял злое дело? Господин Клеген!

— Я слушаю, гроссмейстер, — Клеген грустно качал головой, явно сокрушаясь о падении современных нравов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});