Агнец - Александра Чацкая

и даже берцы с этим бесящим знаком. Радует, что хотя бы на штанах ничего нет. Я накинула темно-зеленый рюкзак на плечо. Сегодня мне как никогда не хотелось идти во всем чёрном! Хотелось надеть что-нибудь яркое, но, увы, нагоняя тоже не хотелось получить. Даже яркие сумки нельзя носить! Совсем уже издеваются! Я засунула наушники в уши и пошла в школу, слушая новогоднюю музыку. Снег хрустел под ногами. Я разбежалась и прокатилась по ледяной дорожке. Я позвонила дяде.

– Джек, а у нас какая ёлка будет? – спросила я.

– Искусственную куплю, – ответил он. – Ты поэтому звонишь?

– А ты даже в новогоднюю ночь на работе будешь? – расстроено спросила я.

– Да, – ответил Джек. – С вечера и до утра.

– Вот как, – пробормотала я. – Я помню, как мы раньше отмечали Новый год в детстве. Эх. Если ёлка искусственная, то и Новый год тоже искусственный. Настоящий Новый год с запахом хвои.

Джек устало вздохнул.

– Посмотрим, – ответил он. – Я сейчас занят.

– Пока, – сказала я.

Я понурила нос. Мне совсем не хотелось встречать Новый год одной. С ветки на меня упал снег. Я вскрикнула и схватилась руками за голову. Дерево ясно дало мне понять, что нечего унывать. Я улыбнулась и подкинула снег над головой. В наушниках заиграл саксофон. Я блажено закрыла глаза. Это точно музыка Богов. Я пошла пританцовывая, представляя, что танцую с прекрасным брюнетом, а рядом с нами играет живой оркестр. Вдруг вдалеке я заметила одноклассников. Я встала, как штык, поправила шапку и пошла спокойным шагом. Обернувшись, я увидела Джун. Увидев, что я смотрю на неё, она усмехнулась, копируя меня и коверкая мой танец. Я стрельнула в неё взглядом, давая понять, что если она продолжит, то получит по шее. Джун скривила лицо.

– Не представляю, как я могла с тобой дружить, – сказала она.

– Я тоже, не понимаю, как я с тобой дружила и помогала такой змее, как ты.

– Змее? – Джун ехидно усмехнулась. – Это ты настоящая змея! Делала вид, что я твоя подруга, а сама крутилась с той сукой! – воскликнула она. – Не делай из себя святую! Тебе просто было плевать на меня! Чертова эгоистка!

– Эгоистка? Да что ты! – возмутилась я. – А сама трусиха! Всего боишься! Тебе что скажи, побежишь всем доносить! Слабая, жалкая трусиха! Законы для тебя как святыня! Закон в этой стране ничто! Конституция нужна только чтобы правительство ей свои задницы подтирала! – злилась я. – Юка хороший человек! Ты ничего о ней не знаешь! Ты боялась её! Все пленники же такие страшные и ужасные! Ты веришь только тому, что тебе сказали! А глаза тебе для чего нужны? У тебя не своего слова, ни головы нет! – меня понесло.

Джун толкнула меня. Я упала в снег. Злость разрывала меня.

– А ты ей готова пятки лизать! Для нее ты и вся твоя семья герои! Чертова предательница! Теперь я уверенна, что твои родители предатели, как и ты!

Я накинулась на Джун и повалила её в снег, царапая её лицо. Джун дергала меня за волосы. Глаза заслезились от боли. Я схватила её за горло. Она расцарапала мне щеку. Я укусила до крови её руку. Мы барахтались в снегу с расцарапанными лицами, таская друг друга за волосы. К нам подбежали Грэг и какой-то старшеклассник. Они растащили нас.

– Ты в порядке? – спросил Грэг у Джун.

Лохматый старшеклассник, которого учителя вечно гоняли за его патлы, тоже склонился над Джун. Всё как обычно. Она несчастная жертва, а я ужасный злодей.

– Ты опять на неё накинулась?! Ты совсем чокнутая?! – воскликнул Грэг, гневно смотря на меня. – Ты как бешеная собака!

– Не твое дело, чёрный! – воскликнула я. – Да, я бешеная собака и с удовольствием перегрызу тебе глотку!

Я вытерла кровь с лица, но она продолжала сочиться из раны. У Джун был расцарапан нос и лоб. Она злостно смотрела на меня. Грэг готов был накинуться на меня. Я поняла, что сказала ему лишнего. Я пожалела, что назвала его чёрным.

– Извини, Грэг, – нехотя сказала я. – Но это не твоё дело! И больше не вмешиваетесь в наши дела!

Я развернулась, отряхнула наушники от снега и пошла прочь, включив музыку. Меня уже не волновало, что они говорили мне вслед. Я чувствовала себя мерзавкой. Я так ненавидела себя за это. Надо было сразу успокоить себя, чтобы всего этого не было. Я вздохнула. Джек опять мораль прочитает. Ещё сидеть за партой с таким лицом. Стыдно-то как.

Все учителя смотрели на нас с неодобрением, особенно на меня. Джун сделала печальное, искаженное болью лицо, чтобы её пожалели, а я выглядела, как бандитка. Я не могла сделать печальное лицо, потому что чувствовала злость, а не грусть. Я злилась на себя и других. Мерзкое у меня положение. От этого ещё сильнее пробирала злоба. Мой классный руководитель, ненавистный физрук предупредил, что расскажет всё дяде. Мне казалось, что они были раньше знакомы. Этот чёртов учитель вечно гонял меня на физкультуре и вечно следил, как и что я делаю, ища какую-нибудь ошибку.

Сегодня был сокращенный день. После уроков все должны придти в актовый зал, в котором состоится новогодний концерт. Джун отпустили домой. Я тоже не собиралась оставаться, но по взгляду классного руководителя я понимала, что он не пойдет на уступки. Весь день пошел коту под хвост. Сегодня у меня были планы. Дядя должен был позвонить учителю и отпросить меня, но физрук вряд ли меня отпустит. Я кинула сменную обувь в шкаф. На меня смотрела сотня глаз. Я ненавидела эти взгляды и хотела быстрее сбежать из этого места. Я постаралась, как можно незаметнее улизнуть из школы. Зазвонил телефон. Это был дядя. Я знала, что он хочет мне сказать, поэтому не ответила, а написала ему сообщение: «Я поеду к родителям. Вернусь вечером». Он вновь позвонил, но я не отвечала на его звонок. Джек отправил мне сообщение: «Хочешь головы лишиться? Вам обеим надо дать ремня! Этот чёрт достал мне звонить! А тебя я буду ждать дома!». Я тяжело вздохнула, но не собиралась отступать от своих планов, ведь я уже купила подарки родителям и настроилась на встречу с ними. Значит, прочь сомнения!

На вокзале стояли высокие турникеты. Они были два метра высотой, чтобы безбилетники не перепрыгивали через них, но они везде находили лазейки. Турникеты больше напоминали забор или стену, чем