Агнец - Александра Чацкая

покрытые инеем выглядели так же прекрасно, как и летом. Мои губы задрожали и слёзы побежали по щекам. Я стояла неподалёку от дома, украдкой смотря на детей. Я вытерла слёзы, улыбнулась дрожащими губами, развернулась и ушла, не оглядываясь. Так хотелось вернуться, войти в дом, ещё раз взглянуть на него. Я не могла унять слёз и утихомирить ноющую боль в моем сердце. Пусть его новые хозяева ухаживают за ним и живут долго и счастливо. Я проваливалась в сугробы, но в берцах я могла пройтись даже по болотам. Выйдя на тропинку, я пошла к кладбищу, но начала теряться в местности. Я уже забыла все тропинки и дороги. От этого становилось ещё грустнее. Я думала поехать на автобусе, но все же смогла найти нужную дорогу. Мне хотелось пройтись пешком, подумать и повспоминать.

Шум сосен и карканье ворон, вот и все звуки кладбища. Я прошла мимо домика сторожа. Смотря на могильные плиты и кресты, я чувствовала скорбь и тоску. Ворон сел на ограду и как-то злобно каркнул. Мне стало немного жутко. Я долго ходила мимо могилок, ища знакомые лица на фотографиях. Уже много людей умерло за столько лет. Кладбище стало намного больше, уходя далеко на поля. Я увидела знакомые металлические кресты и фотографии. Могилки были ухожены. Рядом стоял металлический столик и скамейки. Дядя всё это время следил за ними. Я поприветствовала родителей, аккуратно поставила свои подарки и поздравила их с наступающим Новым годом. Я села на корточки возле могилок и зарыдала.

– Простите. Простите меня, – сказала я. – Простите, что не навещала вас.

Вскоре рыданья стихли и слезы высохли. Я передала привет от Джека и стала рассказывать о себе и своих переживаниях.

– Я не хочу, чтобы меня и дядю беспокоили эти отморозки, – сказала я. – Почему? Почему они никак не успокоятся? Мне так страшно, – прошептала я. – Что нам делать? Что делать? – я замолчала, встала и сказала, подойдя к крестам. – Я верю, что вы не предатели. Я всегда верила вам. Я люблю вас. Я хочу, чтобы вы были со мной. Нам так сложно жить без вас, – я провела на прощанье рукой по металлическим крестам. – Не скучайте.

Я остановилась, дотронулась до ограды и улыбнулась.

– Я бы осталась с вами здесь навсегда. Рядом с вами всё кажется родным, даже эта земля, – прошептала я. – Но вы были бы против, если бы я умерла ради вас. Мы любим вас, – сказала я, дрогнувшим голосом. – Я обязательно ещё вернусь.

Я сама не заметила, как подошла к темно-желтому дому, поднялась на крыльцо и постучала в дверь. Никого не оказалось дома. Я положила учебники на скамейку под навесом, оставив записку родителям Гая. Я посмотрела на знакомый дом и улыбнулась. На прощанье скрипнула калитка. Время незаметно пролетело. Уже вечерело. Снег переливался в лучах вечернего солнца, искрясь разными оттенками. Верхушки сосен заливались рыжим светом. Я шла на остановку. Пора домой. Небо темнело и на нём стали постепенно появляться первые звёзды. Я чувствовала удовлетворенье от этой поездки, но теплая печаль всё же ласкала моё сердце. Так не хотелось уезжать отсюда. Но вот и вокзал, табличка «Лесной», и уже мелькают сосны за окном, смешиваются с лиственным лесом, а потом и вовсе исчезают.

Гай позвонил мне, когда я была уже возле дома. Горели фонари. Снежинки кружась, падали мне на плечи. Стало холоднее. Я сильно замерзла.

– Прости, я забыла тебе позвонить, – сказала я. – Твоих родителей не было дома, и я оставила твои подарки возле двери.

– Она наверно ходила на могилу к отцу, – сказал Гай. – Ты в порядке?

– Прости, я не знала, – сказала я. – Спасибо, что беспокоишься обо мне. Со мной всё хорошо. Что случилось с твоим отцом?

Гай рассказал, что он умер, когда ему было четырнадцать лет. Это был несчастный случай. Во время ремонта крыши он упал и пробил голову.

– Я должен был помочь ему, но тогда я ушёл с друзьями на встречу с девчонками, – сказал он, и немного помолчав, добавил. – Если бы…

– Ты не виноват! Даже не думай об этом! – воскликнула я.

– Я знаю, но всё равно…

Мы оба замолчали.

– Я давно не был у него. Не могу ходить туда, – сказал Гай.

– Я обещала родителям навестить их ещё раз. Когда решусь съездить на кладбище, то зайду и к твоему отцу, – сказала я. – Если тебе тяжело, то не ходи на кладбище. Тебя никто не заставляет.

– Спасибо, – сказал Гай. – Его могила возле березы с красным венком. Это всё, что я помню.

– Я найду, – ответила я, шмыгая носом.

Мы ещё помолчали, думая о чём-то своём и распрощались, заранее пожелав друг другу спокойной ночи.

Я вошла в подъезд общежития. Контролёрша посмотрела на меня скучающим взглядом и пробурчала что-то сама себе. Стало жарко, и я расстегнула куртку. У окна стоял дядя. Заметив меня, он посмотрел на время и сказал:

– Уже восьмой час. Я хотел идти тебя встречать.

– Всё в порядке, – улыбнулась я.

– Иди домой. Я сейчас вернусь, – ответил Джек.

Он показался мне каким-то взволнованным. Я вспомнила, что недавно вновь объявились бандиты, но уже из другой организации. Моё настроение упало ниже плинтуса. Я ещё раз пожалела о сегодняшней моей выходке. В голову закрались мысли о том, что же ждёт меня в школе.

Войдя в прихожую, я заметила чьи-то мужские туфли большего размера. Я взглянула на большую зимнюю куртку с эмблемой СОА и такую же шапку с мехом. Я немного потопталась в прихожей, нервничая. На чёрной куртке были темно-синие погоны. На них красовалась большая четырёхугольная звезда, а по краям стояли желтые буквы – ОТ. Я знала только одного генерал-майора в отставке – это наш директор. Я посерела, мысленно вспоминая дядю нелестными словами. Я разделась, надела тапки и нервно прислушалась к звукам квартиры. С кухни послышались покашливания. Пришёл дядя с печеньем и рулетом. Я обиженно взглянула на него, поправила рубашку и стряхнула со своих погон с буквой У невидимые пылинки.

– Что ты тут стоишь? – спросил Джек, скидывая обувь.

– Что тут делает директор? – тихо спросила я.

– Тебя ждёт, – улыбнулся он и стал подталкивать меня на кухню.

Я упиралась, тихо ворча на дядю, но всё же оказалась на кухне. Директор потягивал чай в пушистых тапочках и в своём сером вечно помятом костюме.