Принц подземелья - Сара Хагерзак

Нигде не говоря об этом прямо, она тем не менее давала ему понять, что чувствует, что между ними существует некая связь, нечто, принадлежащее только им двоим и закрытое для кого‑либо еще. Это было очень нежное и доброе письмо. Но оно было письмом друга, а не влюбленной женщины.

Тем не менее, Снейп был счастлив, прочитав его. В ответ он написал длинное послание, адресованное «дорогой, любимой Лили», в которое вложил весь огонь, бушевавший в его душе. Оно изобиловало нежными словами и ласковыми эпитетами. Подписавшись «преданный тебе Северус», он разорвал пергамент на четыре части и бросил его в огонь, зная, что у него никогда не хватит смелости отправить такое письмо. Но теперь, написав все это, он словно делал свои чувства материальными, прекращал бесполезную борьбу с самим собой и подчинялся своему сердцу.

Потом он написал еще одно, уже предназначенное к отправке, письмо, тщательно подбирая выражения и стараясь, чтобы фразы были доброжелательными и в то же время не слишком отражали его подлинные чувства.

С этого момента Лили стала писать ему каждую неделю, рассказывая о занятиях в университете, об однокурсниках и преподавателях, об успехах и неудачах. Снейп отвечал ей всегда быстро и очень тепло, комментировал некоторые не совсем понятные ей вопросы, связанные с учебой, и подробно описывал мелкие происшествия школьной жизни, все еще интересовавшие Лили.

Её место в классе на уроках по Защите занял Джеймс. Он делал определенные успехи, и Снейп не мог не признать его довольно способным. Но та уверенность в себе и смелость, временами граничащая с дерзостью, которые так нравились профессору в Лили, в её брате его лишь раздражали, потому что тот не обладал тонкостью восприятия и искренностью, свойственными глубокой натуре Лили.

Часто вспоминая их уроки, Снейп не давал образу Лили стереться из его памяти. Наоборот, чем больше времени проходило, тем больше достоинств он в ней видел. Он наконец позволил себе думать о ней как о женщине, представляя её зеленые глаза, шелковистые волосы и озорную улыбку, её походку и жесты. Холодными осенними вечерами Снейп подолгу сидел у себя в подземелье, вспоминая их разговоры с Лили, или выходил на площадку над озером, глядя в темноту и представляя, что она стоит рядом.

И лишь днем, занятый школьными делами, он немного отвлекался от этих мыслей, хотя тупая боль в сердце не отпускала его ни на минуту.

Довольно скоро Лили как бы между прочим сообщила Снейпу о своем разрыве с Колеттом, и он с плохо скрываемой радостью выразил надежду, что это не слишком расстроило её и что такая прекрасная и умная девушка легко найдет себе нового, гораздо более достойного спутника. Профессор и в самом деле так думал. Но мысль о том, что сердце Лили свободно, омрачалась пониманием того, что для него там места нет. Возможно, новая любовь, которую она рано или поздно встретит, окажется настоящей и тогда кто‑то может целиком завладеть его Лили, не оставив ему даже тех крошек её внимания, которыми он обладал сейчас.

Но она продолжала регулярно писать ему, и её письма оставались очень доброжелательными, полными тепла и уважения, и иногда были настолько личными, что Снейпу не всегда удавалось сохранять тон своих ответов сдержанно–деловым.

– 3 –

Время шло, а Лили все никак не могла привыкнуть к своей новой жизни. У неё все чаще возникали сомнения в том, что она сделала правильный выбор, решив учиться на целителя. Когда изматывающая летняя практика наконец закончилась и началась учеба, Лили поначалу почувствовала себя увереннее. Профессора были вроде бы довольны ей, хотя хвалить студентов здесь было не принято, и если тебя ругали не очень часто, то это уже считалось достижением.

Однако очень быстро начались практические занятия, где им приходилось иметь дело с пациентами, причем все было уже гораздо серьезнее, чем летом. Они самостоятельно, хотя и под присмотром профессоров, должны были ставить диагнозы и проводить довольно сложные магические процедуры, и теперь от их действий зависели жизнь и здоровье людей. Лили много раз с благодарностью вспоминала Снейпа, заставлявшего её отрабатывать различные заживляющие заклятья на нем. После этих тренировок она, по крайней мере, не падала в обморок при виде кровавых ран и не теряла самообладания, глядя на обезображенных разными проклятьями волшебников.

Но, несмотря на это, часто у неё всё валилось из рук; она делала нелепые ошибки, а иногда просто терялась и не знала, как следует поступить, и уверенности в своих силах у неё не было. Лили казалось, что все считают её выскочкой, попавшей благодаря протекции директора школы сразу на второй курс.

Особую проблему представляли её однокурсники. Кобрус назвал их «серьезными ребятами», и это было еще слабо сказано. Лили думала, что все её товарищи будут старше её на год. На деле оказалось, что кроме неё сразу после школы поступил в университет только один парень, сын того самого обладателя дурацких кудряшек Гносиуса из приемной комиссии. Парень был потомственным целителем в четвертом поколении, вырос в больнице и чувствовал себя здесь как рыба в воде. Все остальные были гораздо старше.

Например, Виолетта Митчел, уже совсем взрослая женщина, имела пятерых детей, и, по её же словам, ей просто надоело таскаться в больницу после каждой их ссоры. «Детишки все темпераментные, магия из них так и прет, а управлять ею они еще не могут, — объясняла она. — А так я сама буду разбираться с последствиями их глупых выходок».

Или, скажем, Джон Трейтон — здоровенный парень, обладатель темного загара и многочисленных шрамов. Он со своими друзьями зарабатывал тем, что отлавливал разных магических животных. Это была очень опасная работа, и в конце концов Джон решил выучиться на целителя, «потому что где ж ты в джунглях больницу найдешь».

Кое‑кто уже не один год проработал в больнице на разных мелких должностях, постепенно набираясь опыта и знаний.

Словом, Лили окружали взрослые люди, хорошо понимавшие, зачем они здесь учатся и чего хотят от жизни. Рядом с ними она ощущала себя совершенно беспомощным, глупым ребенком. Не то, чтобы её не любили, просто никому до неё особенно не было дела — у всех хватало своих забот, и уже успевшие хорошо узнать друг друга ребята не спешили признавать её своей.

Лили, привыкшая к тому, что в школе она пользовалась уважением и популярностью, чувствовала себя очень одиноко. Вдобавок к этому, ей было не с кем поговорить о своих проблемах. Лучшая подруга, Рози, да и Джеймс, с которым они хотя и ссорились постоянно, но все‑таки очень любили друг друга, остались в Хогвартсе; родители считали, что она просто слишком строга к себе и к тому же очень устает, поэтому и хандрит, а Саймон… Саймон стал совсем другим. Или это она сама стала по–другому относиться к нему? Лили не знала этого, но ей все труднее становилось терпеть его самодовольные рассуждения о том, что счастье не в знаниях и не в учебе, что надо уметь веселиться и расслабляться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});