Суббота Воскресенского - Наталья Литтера

взяла один такой лист. Потом второй, а затем и третий.

Это действительно было интересно. Стихотворением Сумарокова[20] она даже зачиталась.

Не грусти, мой свет! Мне грустно и самой,

Что давно я не видалася с тобой, –

Муж ревнивый не пускает никуда;

Отвернусь лишь, так и он идет туда.

Принуждает, чтоб я с ним всегда была;

Говорит он: «Отчего невесела?»

Я вздыхаю по тебе, мой свет, всегда,

Ты из мыслей не выходишь никогда.

Ах, несчастье, ах, несносная беда,

Что досталась я такому, молода;

Мне в совете с ним вовеки не живать,

Никакого мне веселья не видать.

Сокрушил злодей всю молодость мою;

Но поверь, что в мыслях крепко я стою;

Хоть бы он меня и пуще стал губить,

Я тебя, мой свет, вовек буду любить.

Выдержка из руководства по правильному поведению вызвала улыбку.

«Младый шляхтич или дворянин, ежели в экзерциции [в обучении] своей совершен; а наипаче в языках, в конной езде, танцевании, в шпажной битве, и может добрый разговор учинить, к тому ж красноглаголив и в книгах научен, оный может, с такими досуги, прямым придворным человеком быть.

Прямый придворный человек имеет быть смел, отважен и не робок, а с государем каким говорить с великим почтением. И возможет о своем деле сам предъявлять и доносить, а на других не имеет надеятися. Ибо где можно такого найти, который бы мог кому так верен быть, как сам себе. Кто при дворе стыдлив бывает, оный с порожними руками от двора отходит»[21].

А третий лист – сатирический, заставил восхититься.

«Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а нынче имеют и весьма большие?

* * *

Какою благодарностию должны мы французам, они нас просвещают и оказывают свои услуги и тогда, когда их не требуем.

* * *

Как истребить два сопротивные и оба вреднейшие предрассудка: первый, будто у нас все дурно, а в чужих краях все хорошо; второй: будто в чужих краях все дурно, а у нас все хорошо?»[22]

Она бы даже поделилась последним листом с сыном, но Даня пропал сразу же, как только сдал свой телефон на хранение. «Наверное, готовится к концерту», – подумала Полина.

– Что вас так развеселило? – поинтересовался Шевцов, закончив свой разговор.

– Сатира на злобу дня. Очень современно.

– Это да, – согласился профессор. – Русская литература XVIII века вообще прелюбопытнейшее явление.

Наконец появился Даня. Он был оживлен и держал в руках бокал с лимонадом. Рядом стояла девушка в светло-лиловом платье и белом парике. Девушка что-то говорила сыну. Давняя знакомая? Не она ли причина того, что Даня теперь почти все время живет в своей квартире? Или они только что познакомились? Полина поняла, что запуталась в личной жизни сына. Даня же выглядел совершенно довольным. Увидев ее в компании Шевцова, сын отсалютовал своим бокалом, и почти сразу же раскрылись двери, ведущие в зал. На пороге появился церемониймейстер в белоснежном костюме, приглашая всех присутствующих на концерт.

Собравшееся общество начало неспешно переходить в зал.

Что это был за зал! С зеркальной стеной, которая зрительно увеличивала пространство вдвое, с высокими лепными потолками и живописным плафоном, на котором были изображены шаловливые амуры, с огромной люстрой, чьи хрустальные подвески сверкали и переливались. Настоящий бальный зал. И она, Полина, входит в этот зал, облаченная в красивое длинное платье, под руку с мужчиной. Так бывает? Так бывает.

В зале с правой и с левой стороны в несколько рядов были расставлены стулья, образуя в центре проход. У противоположной стены располагался рояль. Зал казался настолько большим, что рояль в нем выглядел маленьким. Гости неспешно рассаживались по местам. Полина пожалела, что не взяла из холла веер. Наступила пора волнения, сейчас здесь будет выступать ее сын, и от этой мысли стало жарко.

– Все хорошо? – оказывается, ее спутник очень внимателен.

– Да, – улыбнулась Полина. – Я вся в предвкушении.

К роялю подошли две девушки, одна из них та самая – в лиловом платье и белом парике. На второй девушке тоже был парик, но черный, а платье – малинового цвета. Девушка в лиловом держала флейту, в малиновом – скрипку. Значит, именно они сейчас будут играть.

К девушкам присоединился церемониймейстер. Дождавшись, когда разговоры в зале стихнут, он начал говорить:

– Дамы и господа, наш вечер начинается, и начинается он с небольшого камерного концерта. Что может усладить слух лучше, чем музыка? Многие считают именно музыку вершиной искусства. Ее нельзя потрогать руками, нельзя внимательно рассмотреть, но в нее можно окунуться. И влюбиться.

Церемониймейстер слегка поклонился и отошел в сторону. Девушки начали играть. Звучали небольшие пьесы Бетховена, Гайдна, Вивальди. Все в духе времени. Сначала Полина думала, что долго не высидит, однако музыка подхватила ее, и в который раз за этот вечер невидимые стены, разделяющие эпохи, начали истончаться, и Полине представилось, что она снова несется на машине времени назад, совершая головокружительное путешествие. Наверное, в прошлом в этом зале проходили такие же концерты, и приглашенные гости точно так же сидели и внимательно слушали флейту и скрипку, а музыканты в напудренных париках изо всех сил старались понравиться взыскательной публике. Может быть, это были приглашенные итальянцы, а может – крепостные артисты. Нежная витиеватая музыка парила над залом, словно вырисовывала в воздухе вензеля, и наконец замерла, ожидая аплодисментов.

А потом появился Даня. Он сел за рояль, и дуэт преобразовался в трио. Трио исполнило Баха. Музыканты не были виртуозами, но они очень старались, и мелодия – совершенная, божественная, созданная гением Иоганна Себастьяна, – касалась сердец. Каждого сердца. После нее наступило молчание, которое не хотелось прерывать. Эта вещь называлась «Воздух». И она действительно была воздухом. Лишь раздавшийся вдруг звук легких шагов спугнул очарование. И молчание. Большинство голов повернулось на этот звук.

В проходе стояла девушка – незнакомка в маске. Ее наряд ничем не напоминал маскарадный, или взятый напрокат, или даже специально пошитый к вечеру. Он был… настоящим. Казалось, припозднившаяся гостья сошла с какой-нибудь из картин Пьетро Лонги. Полина не сразу узнала в ней Женю. Сначала девушка показалась смутно знакомой, и лишь по прошествии нескольких секунд пришло понимание, кто это.

Как она здесь оказалась?

Полина резко повернула голову и посмотрела на сына. Даня не шевелился. Он просто замер. А потом, тряхнув головой, улыбнулся и… подмигнул. Ей. Жене.

Девушка нашла свободное место на последнем ряду и села. А сын