Суббота Воскресенского - Наталья Литтера

и мужчина в камзоле, придерживающий одной рукой треуголку, а другой… шпагу.

Это давало странное ощущение провала во времени. Словно границы эпох стерлись, и Полина, шагая по заснеженной дороге, на самом деле шла в прошлое.

Остановившись перед лестницей, ведущей к главным дверям, она приподняла юбки и начала неторопливое восхождение. Ее кавалеры следовали на шаг позади. Ощущение – что-то с чем-то. Нереальное.

Слуги в ливреях приветствовали гостей в ярко освещенном холле, принимали верхнюю одежду и вежливо просили сдать сотовые телефоны. Если потребуется сделать срочный звонок, всегда можно вернуться и забрать трубку. Но в другие помещения с телефоном нельзя. В XVIII веке телефонов не было. Полина покорно положила свой смартфон в закрывающийся пластиковый бокс с цифрой 10.

– Вы можете выбрать мушку, – проинформировал молодой человек, убирая бокс.

– Простите? – не поняла Полина.

– Мушку, украшение на лицо, – объяснил Шевцов и подвел ее к красивому резному столику, где в коробочках лежали крошечные черные пятнышки в виде кружочков, треугольников, сердечек и полумесяцев. – В XVIII веке расположение этих знаков на лице имело значение.

И правда, рядом с коробочками лежала целая инструкция. Полина взяла в руки лист и прочитала:

«Мушка посередине лба – величественная.

В углу глаза – пылкая.

На губах – кокетка.

Около глаза – страстная.

В углу рта – „охотница до поцелуев“.

На середине щеки – занята.

На конце брови – верность.

На середине подбородка – догадайся.

На шее – люблю тебя».

На соседнем столике лежали веера, такие часто продаются в сувенирных лавках на курортах – пластмасса и ткань. Сказать по правде, эти дешевые китайские поделки своим вторжением разрушили очарование, но прилагающееся и здесь руководство Полина все же прочитала.

«Веера были тайным языком влюбленных, поэтому на портретах XVIII века изображения дам с веером встречаются не часто, а если они и есть, веер, как правило, „молчит“ (он закрыт). Это вполне объяснимо: подробностей интимного характера в нем отражать не предполагалось.

Чтобы выразить веером согласие „да“ – следует приложить веер левой рукой к правой щеке.

„Нет“ – приложить открытый веер правой рукой к левой щеке.

„Ты мой идеал“ – дотронуться открытым веером до губ и сердца.

„Я тебя люблю“ – правой рукой указать закрытым веером на сердце.

„Я вас не люблю“ – сделать закрытым веером движение в сторону.

„Я к вам не чувствую приязни“ – открыть и закрыть веер, держа его перед ртом.

„Мои мысли всегда с тобою“ – наполовину открыть веер и провести им несколько раз по лбу.

„Верить ли вашим словам?“ – закрытый веер держать у левого локтя.

„Будьте осторожны, за нами следят“ – открытым веером дотронуться до левого уха.

„Мои слова не должны быть переданы другим“ – правой рукой держать открытый веер и прикрыть им левую руку.

„Твои слова умны“ – приложить закрытый веер ко лбу».

Шевцов терпеливо стоял рядом и ждал.

– Пожалуй, – сказала Полина, ознакомившись с инструкциями, – я откажусь и от того, и от другого. Слишком сложная наука.

– Тогда прошу за мной, – пригласил он ее в открытые боковые двери.

Комната была обита малиновым атласом, у стены стоял старинный инкрустированный перламутром секретер, по обе его стороны – стулья с таким же малиновым атласом. Комнату украшала картина из жизни греческих богов.

Все это великолепие было оцеплено тонким канатом, за который не следовало заходить. С другой стороны залы располагались длинные, накрытые белыми скатертями столы, на которых стояли вазы с фруктами, тарелки с канапе, шампанское и лимонад.

– Позвольте, в этот вечер я стану вашим провожатым, – предложил Шевцов.

– С удовольствием, – ответила Полина, и они вместе направились к столам, у которых дежурил официант в ливрее.

– Добрый вечер, – поздоровался он. – Что желаете?

– Шампанское? – спросил Шевцов, глядя на Полину.

Она согласно кивнула.

– Шампанское, – сделал заказ профессор.

Полина наблюдала, как ловко официант взял бутылку и наполнил игристым два бокала.

– Здесь очень атмосферно, – сказала она.

– Да, атмосферно, – согласился Шевцов, забирая свой бокал. – Но пока удалось обставить только три комнаты. Остальные помещения сейчас закрыты, там еще идут отделочные работы, да и наполнить их мебелью будет непросто.

– Удалось что-нибудь взять из музея? – Шампанское оказалось прохладным и вкусным.

– Фарфор. Но по понятным причинам сегодня он не выставляется. Гости не должны даже случайно причинить вред ценностям.

– Да, понимаю, – Полина с удовольствием сделала глоток. – Значит, нам предстоит бал в трех комнатах?

– Что поделать, – улыбнулся Шевцов, – придется потесниться.

Улыбка собрала морщинки в уголках его глаз, и у Полины затрепыхалось сердце. Вечер, мужчина, шампанское. Давно забытое ощущение. Чтобы справиться с собой, она начала рассматривать бокал.

– Мы все же постарались максимально приблизить то время к себе. Конечно, хотелось бы устроить настоящий ужин с рассадкой, но пока это невозможно. Однако отдельные комнаты с закусками тогда действительно существовали. В них гостям предлагали вино, шампанское, фрукты, сладости, мороженое.

– Мороженое?

– Представьте себе.

– Сегодня оно будет?

– Давайте сохраним интригу.

– Хорошо.

Шампанское было допито, и пустые бокалы оставлены на столе. Официант обслуживал новых гостей, а Полина, ведомая Шевцовым, пошла дальше. Следующую, отделанную в голубых тонах, весьма просторную комнату можно было назвать гостиной. Стены ее украшали старинные зеркала и картины, а вот из мебели имелись пара стилизованных под старину диванов, несколько консолей и дюжина стульев – все новоделы. Зато это позволяло гостям свободно пользоваться предметами интерьера. Полина искренне похвалила задумку.

Народа в гостиной собралось гораздо больше, чем в комнате с фуршетом. Именно здесь уже велись негромкие разговоры. Некоторые гости знали профессора и подходили к нему поздороваться. Шевцов неизменно целовал дамам руки, исправно отвечал на вопросы о жизни, университете и неожиданном снегопаде, не забывая при этом представлять Полину. Полина снова начала проваливаться во временную дыру.

На консолях – витые канделябры с лампочками, стилизованными под свечи, снег за окном, нарядные, обмахивающиеся веерами дамы, звуки скрипки из соседнего зала – все это дарило свою непередаваемую атмосферу.

Веера у большинства дам были не сувенирные, а подобранные в тон к платью. Да и сами наряды, как заметила Полина, у некоторых сшиты из бархата или шелка, то есть специально, а не взяты по случаю напрокат.

Мушками же, в отличие от вееров, воспользовались многие. Причем, что удивительно, не только дамы. То есть молчаливый диалог между участниками вечера уже велся. К сожалению, кроме «величественной» – посередине лба, Полина не запомнила ни одного расположения черных точек. Так что все эти тайные знаки ни о чем ей не говорили.

Дамы, ожидая начала вечера, с увлечением читали какие-то листы, а потом передавали их друг другу и что-то говорили, словно обменивались новостями.

Пока Шевцов вел пространную беседу о грядущих парковых работах в Отрадном с невысоким, плотным мужчиной в парике, Полина