Первая любовь (СИ) - Князева Мари

Совсем осмелев, рука Глеба скользнула на мою грудь и смяла ее прямо через ткань платья. Мой парень утробно застонал и вдруг резко откинулся в сторону, оказавшись сбоку от меня, лежа на спине.

— Черт-черт-черт… — хрипло пробормотал он. — Прости, Манюся, я опять… Черт, решил же не водить тебя больше на сеновал…

Я приподнялась на локтях, постепенно отходя от охватившего меня наваждения, и внимательно посмотрела на него, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Однозначно, я испытывала некоторое разочарование. Правда, оно быстро уступало место облегчению, которое транслировал разум: нельзя, не нужно этого делать, мы ведь договорились не торопиться! Тем не менее, я с мучительным любопытством разглядывала краем глаза то место, которым Глеб упирался мне в живот. Оно вызывающе торчало вверх, натягивая старенькие шорты. Мой парень заметил это и смущенно перевернулся на живот.

— Ты не сердишься, не обижаешься на меня за такие нападения? — спросил он, с нежностью глядя на меня.

Я отрицательно покачала головой:

— Нисколько. Честно говоря, мне было приятно твое нападение, но в то же время я благодарна тебе за то, что ты так заботишься… о моей чести.

— Иначе и быть не может. Я люблю тебя. Правда, иногда заносит… очень уж приятный был массаж, а массажистка — так просто крышесносная.

Он подполз ко мне поближе и поцеловал в губы. Я погладила его по голове, запустив пальцы в мягкие русые волосы, и пробормотала:

— Не представляю, как буду жить целый год без тебя!

— Не трави душу, Марусь. Я даже думать об этом не могу… Только одно меня спасает — мысль, что ты меня дождешься… Ты ведь дождешься, правда?

Я уверенно кивнула:

— Восемь лет ведь прождала. Подожду и еще годик…

— Как глупо я провел эти восемь лет!.. Если бы только знать, что ты вернешься…

— И что тогда?

— Был бы умнее. Читал больше. Учился прилежнее. Я все делал спустя рукава: типа, а нафига стараться? Теперь, вот, есть зачем, а время упущено. Отец пытался донести мне эту мысль, но я не понял.

— Не переживай, Глеб. Мы все наверстаем. Ты же еще молодой, у тебя восприимчивый ум, а уж сколько работоспособности…

Он притянул меня к себе и крепко обнял.

— Моя… — пробубнил мне в шею. — Моя, моя, моя… Манюся…

***

— Ты служил в армии? — спросила я Дениса, и он, конечно, отрицательно покачал головой.

Мы сидели на скамейке у него во дворе, и кружевная тень от яблони шевелилась на моей длинной белой юбке, закрывавшей колени. Легонько поддувал свежий ветерок — уже чувствовалось дыхание осени, хотя и было всего лишь 3 августа.

— А собираешься?

Ответ тот же.

— Почему?

— Я не патриот, — он улыбнулся иронично и в то же время грустно. — Я скептик и пессимист. Вот, послушай.

Денис нашел в телефоне трек и включил мне шуструю, но депрессивную хип-хоп композицию на русском языке, где в числе прочего были такие строки:

«Когда стану супер-стар, я сложу себя в футляр Нас учили, как нам жить, но я те пары прогулял Нас учили, как нам сдохнуть за Отчизну за косарь Я пошлю все это на х*й, когда стану супер-стар» (Песня «Серпантин», исполнитель ATL)

— Талантливо, а? — усмехнулся парень.

— Кошмар, — я прикрыла ладошками лицо.

— Ну вот и как с тобой быть откровенным? Если я показываю тебе свое истинное лицо, ты сразу пугаешься.

— А какой смысл тебе изображать для меня другого человека? Это ведь будет ненастоящая дружба…

— Зато я смогу общаться с тобой. Мне это нравится. Ты такая… чистая. Я редко встречаю таких людей. Знаешь, говорят, что плюс и минус притягиваются.

— И с чего ты решил, что ты минус?

Он фыркнул:

— Это очевидно, Манюся. Так же, как то, что ты — плюс.

— Мне кажется, это твой личный выбор, кем быть.

— С одной стороны — да, а с другой, если я сейчас начну прикидываться добреньким, бескорыстным, справедливым мальчиком-зайчиком, то мне самому будет противно. Я не верю в людей, понимаешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А в меня веришь?

— Ты — исключение.

— Разве исключение не опровергает правило?

— Нет. Потому что правило я вывел из опыта. Таких, как ты, больше нет.

— А Дина? А Гульназ?

— Они вообще из параллельной вселенной.

— А Глеб?

— Глеб! — повторил Денис с нескрываемым сарказмом. — Он не хороший, он просто недоразумение.

— В каком смысле?

— Хороший человек не сидит в своей луже на ж*пе ровно. Он действует, двигается куда-то.

— Глеб очень много работает.

— Но только не мозгами. Тупо месит грязь — для этого не нужно быть хорошим, нужна просто привычка к ручному труду.

— Но он честный. И добрый. И справедливый.

— Да с чего ты это взяла? С того, как он относится к тебе? Это вообще не показатель! У него к тебе очень сильное половое чувство. Это так же, как я ради тебя делаю вид, что я нормальный обычный человек, а не извращенец.

— Перестань так себя называть! Мне не нравится.

Денис шутливо поклонился:

— Как прикажешь, моя маленькая госпожа.

Я нахмурилась, а потом задумалась, может ли Денис быть прав в том, что Глеб только ко мне поворачивается хорошей стороной, но быстро пришла к выводу, что это очередная провокация. Все вокруг твердят, что мой парень — хороший. И моя мама, и Дина… А Денис просто ревнует.

***

— Ходила к нему? — напряженным тоном спросил Глеб, придя ко мне вечером.

— Да, — вздохнула я. — Но тебе не о чем беспокоиться, он такой странный, что я даже как к другу к нему привязаться не могу. Я жалею его и чувствую потребность как-то его поддержать, но… я его совершенно не понимаю. Он будто из какой-то другой реальности.

— Не о чем беспокоиться, — усмехнулся Глеб. — Это ты, конечно, погорячилась. Уваров уже создал мне столько беспокойства, что его можно экскаватором отгружать.

— Да? И какого же?

— Маш, мы опять, что ли, по кругу станем это обсуждать?

— Ты все никак не успокоишься из-за этой истории на дискотеке?

— Не успокоюсь. Я уверен, что весь этот спектакль — его рук дело. И мне не нужно проводить никаких расследований…

— Почему ты так уверен?

— Да потому что меня ПРИГЛАСИЛИ посмотреть, как вы танцуете и «целуетесь». В противном случае я бы ничего не узнал — так и дождался бы тебя на улице в компании Дины и Михаила.

Я похолодела:

— К-кто пригласил?

— Одна девчонка.

— Почему ты раньше мне не говорил?

— А что бы это изменило?

— Я много чего могу простить человеку, зная, как сильно его обидела судьба, но это же… подлость. Самая настоящая. Предательство, понимаешь?

Глеб вздохнул. В его лице не было заметно никакого удовлетворения моим прозрением.

— Пойдем, — я потянула его за руку на улицу.

— Куда?

— К Денису.

— Зачем?

— Для очной ставки.

— Я не хочу. Манюсь, пожалуйста, давай отложим это до завтра.

Я вдруг заметила, что его голос дрожит.

— Глеб, что происходит? Ты не хочешь, чтобы я во всем разобралась?

— Хочу. Но не сейчас.

— Почему?

Он помялся.

— Просто не хочу портить вечер созерцанием его мерзкой физиономии. Пожалуйста, давай останемся тут.

В его голосе прорывались отчаянные нотки, поэтому я сдалась. Мы пошли гулять, прихватив с собой покрывало. Когда стемнело и на бездонной черной глади неба прорезались далекие огоньки, улеглись на полянке в обнимку и стали молча разглядывать космос. Меня охватило странное тяжелое ощущение надвигающейся беды.

Глеб долго не отпускал меня, без конца тиская и целуя. Я пробралась в свою комнату только в половине третьего, но стоило мне улечься в постель, как сетка на окне знакомо щелкнула и на подоконник влез мой парень.

— Что такое, Глеб? — обеспокоенно спросила я, приблизившись к нему и сразу очутившись в судорожных теплых объятиях.