Рублевка - Сергей Антонов

Корнилов вдруг понял, что шорох полотенец, которые пересчитывал Багдасар, стих. Да и вообще в бараке стало тихо, как в гробу.

Юрий слез с нар. Никого. Он остался один. Ну и что с того? Когда гасты, а вместе с ними и Двупалый вернутся с работы общения у него будет хоть отбавляй.

И все-таки что-то здесь не так! Интуиция подсказывала Корнилову, что опасность совсем рядом и когда заскрипела дверь умывальника, уже понял, кого увидит. Не ошибся. На пороге стоял Мамон.

– Вот и свиделись, Деникин. Ты верующий?

– Атеист, – Юрий отступил на шаг, пытаясь рассмотреть, что держит Двупалый в руке, спрятанной за спиной. – А ты, никак записался в попы и собираешься меня исповедовать?

– Какие уж там попы́. С моими-то грехами…

В руке у Мамона был нож. Не какая-нибудь самодельная заточка, а самый настоящий нож с широким и чертовски острым на вид лезвием.

– Завертела меня житуха. Ты слыхал о заговоре гастов? По роже вижу – слыхал. Так вот: я лично, по поручению Паука, казнил десятерых зачинщиков. Как думаешь, такое прощается?

– Думаю, нет, – Юрий обвел взглядом барак, пытаясь отыскать хоть какое-то подобие оружия. – Гасты порвут тебя на куски.

– Руки у них коротки.

Мамон взял нож наизготовку и пошел на Корнилова.

– Когда прикончу тебя, буду переведен в охранники.

– Луша поручила?

– Она самая. Никогда не видел эту бабеху в такой ярости. Мне даже показалось, что Луше желает твоей смерти даже больше, чем я. Жаль, что ты неверующий. Я бы мог дать тебе минуту на молитву.

Корнилов занял позицию за нарами.

– Ты – просто сама любезность, Двупалый.

– Ага.

Мамон бросился в атаку, а Юрию оставалось только одно – лавировать между нарами, избегая встречи с ножом. Ясное дело, такая игра не могла длиться долго. Так и вышло. Когда Корнилов замешкался всего на долю секунды, сразу попал под удар кулака Двупалого и выкатился на открытое место.

Мамон, помня о фокусе проделанным Корниловым в прошлой драке, приблизиться не рискнул. Позволил противнику встать и преградил ему путь к нарам. Юрию пришлось отступать к столовой, а Двупалый гнал его в тупик, яростно размахивая ножом. Приседать, пятиться и метаться из стороны в сторону было не очень-то удобно. В конце концов, Корнилов ухитрился запнуться на ровном месте. Хряснулся головой о пол. На этот раз Мамон не осторожничал. Схватил Юрия за робу, рывком поставил на ноги и врезал кулаком в нос. Корнилов опять упал.

– Вот тебе, сука! – рычал Мамон. – Вот тебе! И еще разок!

Необходимость в ноже теперь отпала. Раз за разом Двупалый поднимал Юрия, чтобы свалить новым ударом. Корнилов не сопротивлялся. Только пытался прикрыть лицо руками. Глаза застилал красный туман. Мамон победил. Луша победила. Он – труп. Очередной удар и Юрий влетел в нишу, где хранился инструментарий для уборки. Под спиной что-то хрустнуло. Покатилось по полу пластмассовое ведро.

– Ну, все! – Мамон тяжело дышал. – Теперь я доволен. Лови свои кишки!

Юрий и сам не понял, как в его руке оказался обломок ручки швабры. Блеснуло лезвие ножа. А потом… Двупалый захрипел и выпучил глаза. Корнилов ждал удара ножа, но Мамон почему-то медлил.

– Э-э-э, Юрец, ты ли это?!

Голос Стука. Откуда он взялся. Галлюцинация. Предсмертная. Скорее всего, Двупалый уже проткнул его ножом и перед смертью ему мерещится всякая ерунда. Нет. Кто-то помог ему подняться. Юрий увидел Степана, Максимыча и других гастов. А Мамон? Куда подевался Двупалый? Ему помешали довести дело до конца и… Тут Корнилов увидел своего врага. Мамон никуда не девался. Он был здесь – лежал на полу с торчащим из живота обломком швабры. Клешня Двупалого сомкнулась на деревяшке – он очевидно пытался от нее избавиться, но не успел.

Юрию помогли добраться до нар. Заботливый Степан приволок смоченную водой тряпку. Корнилов положил ее на распухшее лицо.

– Спасибо, Стук. Ты как?

– Нормалек, Юрец. Все в ажуре. Полный марафет.

– Как тебе сиделось с Мамоном в изоляторе?

– Так и сидели только пару часов. В карты резались. З их дапамогай любого тигра укротить можно. Потом Саркисыч нас выпустил. За недостатком улик. А ты че поделывал?

– Разные разности, Степан. Долго рассказывать.

– Добре. Отдыхай.

– Видно не придется. Я убил Мамона. Надо готовиться к худшему…

– Окстись, Корнилов. К чему готовиться? Толпа гастов была свидетелем того, что Двупалый хотел тебя зарезать, а ты только защищался.

– Правильно, Степа, – раздался бодрый голос Максимыча. – Можешь еще добавить, что он привел в исполнение приговор, вынесенный Лигой гастов.

– Какой Лиги, Максим Максимович?

– Всему свое время, Юрий. Узнаешь, какой.

Глава 24. Лига гастов

Корнилову пришлось умерить свое любопытство. Наступившую ночь он провел без сна – мешала головная боль. Утром собирался пойти на работу, но Саркисыч его остановил.

– Куда прешься? Ты ж едва на ногах держишься. Оставайся в бараке, Максимычу в столовой поможешь, а я попробую доктора привести.

Багдасар сдержал слово. Вечером в барак пришел Айболит. Щупал Юрию пульс, заставлял высовывать язык и водил перед глазами молоточком.

– Головокружение? Тошнота?

– Просто хреново. Только, ради Бога, не колите мне опять свое лекарство.

– Не буду батенька, – засмеялся Айболит. – Никакой необходимости в этом нет, но… Вас будто пропустили через мясорубку. Организм, конечно, справится с проблемой сам, но неделька отдыха и покоя вам не помешает.

В течение тех дней Корнилов помогал Максимычу справляться с его хозяйством. Говорили они о многом. Юрий рассказывал доценту о нравах Метро, доцент просвещал помощника в плане философии. Оба быстро поняли, что испытывают взаимную симпатию. Корнилов и сам не заметил, как рассказывая о своих приключениях на пути в Жуковку, поведал о встрече с Кэпом и его завещании.

Доцент сделал вид будто пропустил откровение Юрия мимо ушей, но было видно – схрон одинцовских не на шутку его заинтересовал. Внимание Максима Максимовича к Корнилову стало еще пристальнее. Он в буквальном смысле заставлял нового друга рассказывать биографию. Сам при этом не слишком откровенничал. Ни словом не обмолвился насчет таинственной Лиги. Корнилов не напирал. Решил запастись терпением и просто ждал, когда хлеборез будет готов к откровенному разговору.

– Слушайте, Юрий, думаю, пришло время вам кое с кем познакомиться, – сказал Максимыч однажды вечером. – Вы как-то спрашивали меня о Лиге гастов.

– Не скрою, – усмехнулся Корнилов. – Эта организация представляет для меня некоторый интерес.

– Значит, сегодня после отбоя. В столовой. Будьте готовы к серьезному и обстоятельному разговору.

– Постараюсь.

Когда вернулся с работы Степан он сразу заметил озабоченность Юрия. И после отбоя, когда к столовой стали потягиваться незнакомые люди из других бараков, Бамбуло попытался войти туда вместе с Корниловым. Его остановил Саркисыч.

– Че надо?

– Всем можно, а мне нельзя?: – обиделся Стук.

– Если полезным быть хочешь – на шухере постой.

Степан бросил на Юрия умоляющий взгляд, но Корнилову было не до того.

Не успел он войти столовую, как сходу попал под прицел двух десятков пар глаз. Вся Лига уместилась за одним столом. Пожилые, съевшие не один пуд соли гасты и совсем юные, явно попавшие в Жуковку совсем недавно, сидели бок о бок. Одни тихо переговаривались, другие задумчиво курили. Единственным членом Лиги, которого Корнилов знал, был Багдасар.

Юрий сразу заметил, что председательское место в торце стола не занято. Он взглянул по сторонам, надеясь отыскать главного, но больше в столовой никого не было.

– Садись, Корнилов, – Максим Максимович кивнул на скамейку. – Устраивайся где удобнее…

Юрий сел с краю, ошеломленно наблюдая за тем, как доцент идет к председательскому месту. Не может быть! Лигу гастов, тайную организацию, ставящую перед собой задачу свержения рублевской власти, возглавлял неприметный интеллигент, ведающий раздачей хлеба в столовой! А впрочем, что тут удивительного? Бывший доцент, бывший наставник маленьких олигархов, знавший все жуковские порядки как свои пять пальцев, отлично подходил на роль главы Лиги. Максимыч был мозгом организации, а мозгу вовсе требуется носиться по Жуковке с автоматом и палить во все, что движется. Но все равно – полный марафет.

– Ну, друзья-товарищи, думаю пора начинать. Времени у нас в обрез, а обсудить предстоит многое.

Гасты закивали. Максимыч сел.

– В общем так, братцы: дела у нас – хуже некуда.

Доклад Максима Максимовича не открыл Юрию ничего нового. Беспредел Умара Ахмаева. Заговор генерала Самуйлика. Расстрел гастов. Закончив свое выступление, глава Лиги обвел взглядом товарищей.

– Ну, у кого какие будут мнения?

Первым встал Саркисян.

– Я вообще не понимаю, зачем было огород городить и устраивать это сборище! Разве нам мало десятерых парней, которых вчера казнили по приказу Умара? Сейчас надо затаиться, ждать подходящего момента и тщательно к нему готовиться. Ты, Максимыч, сам сказал: заговор военных раскрыт, наши планы провалились. К чему тогда эти конференции? Чтобы опять оказаться у Паука на крючке и окончательно все похерить?!