Рублевка - Сергей Антонов

– Сам-сам. Его доконал рак печени.

– И ты занял место фараона…

– Почему бы и нет? Власть не терпит пустоты.

– Ты сам ответил на свой вопрос: двух фараонов на территории одного Египта быть не может.

– Почему же? Мы не в Древнем Египте, а в истории России-матушки орел с двумя головами – дело вполне обычное и вполне обкатанное. Вспомним хотя бы…

– У меня к тебе тоже предложение, – бесцеремонно прервал рассуждения Юрий. – Я дарю тебе жизнь и двадцать четыре часа на то, чтобы убраться из Жуковки вместе со своей подружкой. Большего обещать не могу. Гасты и без того долго не смогут простить мне столь великодушный поступок.

Сначала глаза Ахмаева округлились от изумления. А потом он расхохотался. Во всю мощь легких, до слез в глазах. Продолжалось это не меньше минуты – дожидаясь, пока Умар справится с приступом веселья, Корнилов успел дважды отхлебнуть из бокала.

– Ну, уморил! А больше ты ничего не хочешь? Подожди, дай только пряжку начистить. Это ж надо: двадцать четыре часа! – взгляд Умара стал серьезным. – Мне не до шуток, Корнилов.

– Какие уж там шутки. Сколько на Жуковке гастов? Тысячи две? А сколько в прилегающих поселках, которых вы называете номами? Еще две тысячи. Теперь посчитай всех охранников и надсмотрщиков. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: численный перевес на стороне гастов, которых вы считаете бессловесным быдлом. При первой возможности гасты порвут вас без всякого оружия, голыми руками. Вы зажрались. Причем давно, до Катаклизма. Всегда думали, что вам все подвластно, считали себя хозяевами жизни. Не смогли трезво оценить реалии нового мира. Ошибочка вышла. Понастроив себе пирамид, такие как ты, Умар, не посчитали нужным измениться самим, а все вокруг стало другим. Появились новые игроки и другие правила игры. То, что когда-то делало вас сильнее, стало источником вашей слабости. Больше гастов – больше возможностей, не так ли? Но число гастов не может расти бесконечно, как бы вам этого не хотелось. Оно уже достигло критической черты. За ней – крах этой системы. Любишь исторические примеры? Пожалуйста. Почему монголы не смогли удержать захваченные территории? Площадь их стала слишком большой и превысила управленческие возможности завоевателей…

Корнилов продолжал говорить. Он шел ва-банк. Пытался убедить Ахмаева в том, во что не верил сам. Арифметика здесь совсем не такая, о какой он сейчас с таким пылом говорил Умару. Из двух тысяч гастов двести сделают карьеру, станут надсмотрщиками и примутся лупить кнутами по спинам своих бывших товарищей.

– Вы уже проиграли, хотя еще сами этого не осознаете! – произнес Юрий вслух.

– Так-так. А я тебя недооценивал, – Ахмаев покинул кресло, обошел вокруг кровати, выдернул кунай из стены и нацепил на палец. – Ты амбициознее и опаснее, чем я думал. Все или ничего?

– Ты верно меня понял, – Корнилов залпом допил коньяк и поставил бокал на ковер. – Могу предложить тебе только ультиматум.

– Ты не в том положении, чтобы ставить условия. Численность гастов на текущий момент значения не имеет – все они заперты в своих бараках. Эти парни не нуждаются в предводителе, а если еще и поморить их голодом, то за милую душу сожрут тебя и не подавятся. Это ты, а не я выпал из реальности. Вывод делаю такой: мы не договорились. Итак, последний вариант: ты рассказываешь мне все о тайнике с одинцовским оружием, а я организовываю тебе быструю и безболезненную смерть. Идет?

– Пошел к чертовой матери!

Корнилов понял, что проиграл. Умар не купился на его пламенные речи о крахе монголо-татарского ига. Ставка не сыграла, как бы сказал в этом случае Стук.

Ахмаев холодно улыбнулся, обернулся к Луше.

– Приведи сюда Татьяну. Попробуем разговорить этого партизана, играя на его чувствах к дочурке покойного фараона, нашей незаконнорожденной наследнице престола. Корнилов не стал отвечать Умару. Он пытался понять, к чему клонит противник, чтобы выстроить собственную линию поведения.

Дверь распахнулась. Луша втолкнула в комнату Таню. Девушка сразу бросилась к Юрию, но стерва, наряженная гейшей, была начеку. Она схватила Татьяну за волосы. Уперлась коленом в спину и, заставив девушку опуститься на колени, вытащила из складок кимоно наручники. Завела руки Тани за спину и защелкнула «браслеты» на запястьях. Затем профессиональным движением пыточных дел мастера резко подняла руки пленницы вверх. Девушка взвизгнула от боли. Корнилов рванулся к ней, с твердым намерением свернуть Луше шею, но и Умар не дремал. Он прыгнул к Юрию и тот почувствовал, как четырехгранное лезвие куная прижалось к сонной артерии.

– Стоп, Корнилов! Наша Таня громко плачет… Избавить любимую от мук ты можешь только одним способом – расскажи мне о тайнике.

– Ничего не говори ему! – простонала девушка. – Они не посмеют меня тронуть!

– Еще как посмеем, но чуть позже, – усмехнулся Ахмаев. – Луша, уведи эту болтунью прочь!

Он дождался, пока упирающуюся девушку вытащат из комнаты, убрал нож от шеи Юрия и надавил вмонтированную в письменный стол кнопку. Вошли два охранника.

– Заключив брак с наследницей престола, я не только узаконю свое положение и положу начало династии, – сообщил Ахмаев. – Что касается тебя, то… Новый фараон найдет себе другого министра. Ты сдохнешь на кресте нынешней ночью. Когда гарпии продолбят тебе череп и начнут понемногу выклевывать мозг, вспоминай о том, как твоя подружка будет трепыхаться в моих объятиях.

– Я вернусь!

– Не думаю, – покачал головой Умар. – Никто еще не сходил живым с нашего знаменитого креста. – Последним, кто воскрес на этой грешной Земле, был Христос, но даже в это я не очень-то верю в это предание. Взять его! На крест!

Когда охранники выводили Юрия из комнаты, он обернулся к Ахмаеву.

– А знаешь, почему роман называется «Живешь лишь дважды»?

– Хм… Почему?

– Это одна из поговорок твоих любимых японцев. Живешь лишь дважды: когда рождаешься и когда смотришь в лицо смерти.

Юрия повели к выходу. В коридоре он ухитрился оглянуться. Увидел полоску света, падающую на пол из двери комнаты, которая была следующей за кабинетом Ахмаева. Несмотря на удар прикладом в спину, он остался доволен – теперь был уверен, что знал, где искать Лушу, а значит и Таню.

Вряд ли теперь ему эти знания пригодятся, но все-таки… Хоть видимость какой-то борьбы. Сейчас Корнилов жалел о том, что опять перегнул палку и переоценил собственную значимость. Все или ничего. Дурак. Мог бы принять предложение Умара, выждать время и сбросить его с трона. Без помощи гастов. Просто путем дворцового переворота. Не проявил должной гибкости и получил вместо поста первого министра распятие.

Юрия вывели из Пирамиды. Ночь. Тишина. Свет редких дежурных фонарей. Ни одного сочувственного взгляда. Вокруг только часовые на вышках.

А вот и крест. Простейшая конструкция. Толстое вертикальное бревно, высотой в три с половиной метра. Поперечный брус квадратного сечения. Прочные веревки, свисающие с него подобно уснувшим змеям. Тусклый фонарь на столбе освещал эту безрадостную картину.

Один охранник поднял с земли деревянную лестницу, приставил ее к кресту и вскарабкался на поперечную перекладину. Второй толкнул Корнилова в спину и ворчливо добавил:

– Полезай! Не ночь же мне здесь стоять…

Юрий повиновался и все, что происходило с ним дальше, он видел словно во сне. Лишь бурые пятна на вертикальной перекладине на мгновение вернули ему способность думать. Корнилов вспомнил о генерале Самуйлике.

Веревки пережали ему руки в районе запястий. Потом охранник спрыгнул на землю и дождался, пока его напарник затянет узел на лодыжках Корнилова.

Шлепнулась на землю лестница. Парочка закурила и, тихо переговариваясь, оценивала результаты своей работы.

Юрий не видел лиц своих палачей. Лишь два прыгающих в темноте красных огонька папирос. Они были похожи на глаза монстра, пришедшего полюбоваться на распятого, а когда все будет кончено – забрать его душу в ад.

Ты трепался о лице смерти, Корнилов? Тогда полюбуйся. Пока отчетливо видны глаза, но впереди еще вся ночь. Скоро из темноты проступит все остальное и лик смерти появится перед тобой во всем своем мрачном великолепии.

Один из красных огоньков полетел вниз, рассыпался искрами и потух. Это охранник растоптал свой окурок. Необходимости охранять Юрия вдвоем больше не было.

По мнению самого Корнилова, он вообще не нуждался в охране и все же у креста остался один часовой. Так, на всякий случай. Во избежание воскрешения.

Глава 27. Воскрешение

Сказать, что Корнилов чувствовал себя паршиво, означало бы не сказать ничего. Веревки впивались в запястья с такой силой, что было ясно – освободиться от них самостоятельно невозможно. Попытка пошевелить ногами тоже не добавила оптимизма – палачи постарались на славу и были против любых неожиданностей. Значит, все. Остается дождаться гарпий, надеяться, что птички тоже знают свое дело – умеют убивать быстро. И все же умирать не хотелось. Юрий взглянул на часового. Может, удастся заговорить с парнем, вызвать его на откровенность, разжалобить… Куда там! Респиратор закрывал большую часть лица, но Корнилову хватило и вида глаз, чтобы понять – ждать от охранника сочувствия бесполезно. Проще наладить сотрудничество с кирпичной стеной, чем с человеком у которого такой сонный и безразличный ко всему взгляд.