О чём молчали города. Мистические истории - Наталья Костина

шорох. Услышала – обернулась, а это Алёшка зашел тихонько в дом и стоит у порога, прислонившись к косяку. Улыбается во весь рот.

– Заслушался тебя, моя птаха, – говорит.

Поля смутилась, закрыла глаза рукой. Она сама не понимала, что ей делать с этой музыкой, которая была частью её души всегда, сколько она себя помнила.

Потому она и не удивилась нисколько, когда услышала над поляной мелодичные звуки, словно кто-то играл на пастушьем рожке, только эта музыка была куда нежней и чище. Она подумала, что это ветер поёт для неё, и улыбнулась. И луна поёт, и сосны подпевают низкими своими голосами. Всё так, как и должно быть.

Всё, да не всё…

– Эй, да ты слышишь меня? – раздался позади неё голос.

«Алёшка?» – радостно встрепенулась Поля, но тут же поняла: откуда взяться Алёшке посреди леса ночью. Разве что из деревни за ней шёл… Оглянулась, ещё не успев испугаться.

На тропинке за её спиной стоял парень. Совсем не похож на Алёшку, даже в темноте не перепутать. Волосы чернее чёрного, кожа белая, аж светится, рубаха тоже белая, а в руке дудочка.

– Это ты на дудочке играл? – напористо спросила Поля, всем видом показывая, что не боится. Вот ещё, каких-то цыганят бояться.

– Это не дудочка, – оскорбился цыганёнок или кто он там был. – Флейта.

– Ты что здесь делаешь?

Он пожал плечами как будто даже удивлённо.

– Я… – начал он было и улыбнулся грустно: передумал отвечать. – Так ты мою музыку слышала? – Перевёл разговор на другое.

– Ага, красивая.

– Я потому и заговорил с тобой. Обычно только старики слышат. Когда приходит время…

– Время? – нахмурилась Поля, не понимая.

Черноглазый словно не слышал.

– А другие только свист в соснах. Но не ты.

Он смотрел на неё, наклонив голову, будто не верил в то, что это действительно происходит.

– Твоё время ещё не пришло, я это всегда вижу. Но ты слышала мою музыку…

Поля отмахнулась, как от ничего не значащей ерунды.

– Да я всегда и везде музыку различаю. Прямо наваждение. Особенно ветер хорошо поёт, даже сейчас. Слышишь?

– Слышу… – подтвердил собеседник, он выглядел смущённым. – Вот только ты так говоришь, словно дар этот тебе вовсе и не нужен.

Поля дёрнула плечом.

– Он и не нужен ведь. Так, баловство…

Черноглазый какое-то время молчал задумавшись. Хмурил тонкие брови.

– Дай хоть сыграю тебе, – сказал он вдруг. – Хочешь?

– Хочу, ага.

Поля всё собиралась спросить, куда он идёт, и предложить проводить её до выхода из леса, а может быть, даже до домов, но не решилась. А ещё Поля думала сказать, что времени у неё немного: надо бежать в деревню за отцом, но музыкант уже начал играть и перебивать не хотелось.

Он чудесно играл, этот загадочный незнакомый парнишка. Так что душа рвалась куда-то ввысь. Потом, позже, Поля слышала слово «воспарила» – и это было именно то самое чувство. Её душа воспарила, никак не меньше. Даже голова закружилась. Но страшно не было ни капли: было волшебно.

Вот только надо бежать скорее, столько дел.

– Пока, – прошептала она одними губами, не прерывая его, и помчалась вперед, сопровождаемая мелодией.

Мучительно хотелось обернуться и хоть ещё один раз увидеть его тонкую фигуру под сенью деревьев. Но с какой бы стати ей оборачиваться? Ещё подумает невесть что.

Дома её Алёшка ждет. Свадьба не за горами. Мама, тайком от дочери, уже начала собирать в сундучок её приданое.

Полина Петровна едва помнила, что случилось потом. Припоминала смутно, что всё благополучно завершилось, и Маня через несколько дней была здорова, и Алёшка скоро сватов заслал. И жизнь завертелась быстро-быстро, так что уже и дни невозможно было отличить один от другого.

Одно только Полине Петровне было непонятно: куда же делась музыка? В какой момент мир вдруг замолчал? Задумалась и ахнула: это ведь всё он, цыган проклятый, забрал её дар. Выманил флейтой. Всю душу вытянуть не смог, так хоть часть её оторвал. И как она тогда не спохватилась? Как могла не понять?

И Полина Петровна вдруг тихо и безнадёжно разрыдалась, прижимая руки к груди. «Верните мне, верните…» – крутилось в голове. И сама не до конца понимала, о чём просит и кого.

Пожилая вахтёрша не думала, что кто-то может увидеть её в этот момент: коридоры были пусты, а девушки стояли далеко и смотрели в другую сторону.

– Не плачь, – сказал тихий голос, и Полина Петровна подняла голову.

Он совсем не изменился за все эти годы, только теперь казался ей совсем юным. Волосы всё так же черны, а в руке флейта. Они смотрели друг на друга и молчали. Первым заговорил флейтист.

– Ты снова меня видишь, – сказал он.

– Глаза твои бесстыжие! – воскликнула Полина Петровна. Она почему-то совсем не удивилась его появлению, словно так и должно было быть. – Явился, не запылился. Ворюга!

Брови незваного гостя взлетели вверх.

– Я?

– А кто же! Не знаю, кто ты, но дар мой ты у меня украл. Тогда, на поляне. Или не помнишь? Я вот всё вспомнила!

Он не оправдывался, молчал, разглядывал её.

По коридору прошла Рита, едва не врезалась во флейтиста и только в последнюю минуту свернула к стене, словно что-то почувствовала. Она его явно не замечала и, кажется, пришла посмотреть на Полину Петровну, которая, обычно такая доброжелательная, ругалась сейчас на кого-то. Рита заглянула в пустую аудиторию, словно та и была целью, и вернулась к подругам.

Полина Петровна проводила её взглядом. Рита не видела флейтиста, вот так-так…

– Я тебе мелодию одну задолжал, – тихо сказал он, перебивая её мысли. – Ты недослушала в прошлый раз.

Она вдруг испугалась.

– Сегодня? Сейчас?

И почему так потяжелело в груди, словно камень положили?

– Не отказывайся. Это мой подарок. Я не всем его готов предложить.

И почему голос его как шелест травы, как шорох листьев в темноте?

– А я ведь знаю… Знаю, чего ты хочешь. Ещё тогда, когда я девушкой была, ты стариков на тот свет спроваживал. И по мою душу пришел, значит… Не достал в прошлый раз.

Полина Петровна знала, что сейчас произойдёт. Он приложит флейту к губам, и мелодия заставит душу задрожать от восторга. Она поднимется так высоко, что старое немощное тело не удержит её больше.

Хотя, если уж выбирать, разве не это лучший способ закончить свою земную жизнь? Действительно подарок…

Рита выглянула в коридор, а вслед за ней её подруги. Теперь, наверное, удивлялись тому, что стало так тихо. Улыбнулись Полине Петровне и снова спрятались.

– Они тебя не видят… Почему они тебя не видят? Кто ты такой вообще?

– А разве это важно? Предположим, я Дух Музыки и когда-то у меня было много имен…

По лицу его скользнула улыбка.

– Или, предположим, я талантливый музыкант, который умер молодым, не успев ещё ничего совершить в этом мире, и все несыгранные мелодии, что умерли вместе со мной, не дают мне покоя. Предположим, я был похоронен здесь когда-то давно, когда на месте музыкального училища располагалось кладбище. Предположим, кладбище уничтожили, а останки мертвых перезахоронили за городом, в лесу. И там в ясные лунные ночи я продолжал играть для всех, кто мог услышать. Вот только слышали меня очень немногие. Старики, чьё время почти истекло. Я знал, что делаю их дорогу легкой, и находил в этом утешение. А молодые, полные сил, музыки не слышали, только свист и шорох. Но однажды пришла ты… Ты сама не понимала, каким даром обладаешь. Но печальнее всего то, что он был тебе совсем не нужен.

– Поэтому ты его забрал?

Флейтист покачал головой, то ли отрицая, то ли сожалея, и вместо ответа приложил флейту к губам.

И с первыми же нотами Полина Петровна почувствовала, как её подхватил невидимый, но мощный поток, который удерживал её и нёс всё дальше и дальше. «Это всё? Всё? Неужели всё?» Она ждала, что сейчас увидит яркий свет, так ведь, кажется, говорят.

Но вместо этого оказалась вдруг в лесу, на поляне, залитой лунным сиянием. Он стоял за её спиной и играл самую прекрасную на свете мелодию, но Поля торопилась и не стала дослушивать.

Все события того вечера и последующих дней вдруг обрели объём и краски, Полина Петровна словно заново проживала их. Ах да, вся жизнь и должна была пролететь у неё перед глазами, так и положено.

Свадьба. Алёшка держит её за руку и смотрит лучистыми глазами. И музыка вокруг, столько музыки. Музыканты играют? Да нет, это мир всё так же волшебно