В этой истории не будет злодея, и человек есть закон - Дарья Милл

и правда полюбил свою работу. Ты хоть слышишь, что я говорю? Это бред. Я люблю быть офицером. Я офицер Арно, а ты подполковник. Ничего не должно быть иначе, но вдруг всё сломалось. Всё пошло крахом! Вдруг я обрёл признание, но потерял близких. Только Ики осталась. Ики мой настоящий друг. По и Ко тоже.

— Значит, ты отказываешься.

— Прекрати. Ты снова оставил меня в дураках, и мне не остаётся ничего, кроме тупого согласия. Ты всегда был подполковником, так было спокойней. Ведь ты всегда знаешь, что нужно делать. А я не готов, понимаешь? И никогда не был готов. Я бы отверг любые предложения повышений. Мне нет дела до карьеры. Я хочу жить и быть счастливым, но ты стал зачинщиком беды, в которой все мы и умрём.

— Ты был со мной на всех совещаниях. Ты, я и министр. Ты слышал каждое слово, и всё равно я стал врагом для тебя.

— Не смей ничего додумывать сам. У тебя никогда не получалось принимать решения, что не касались бы работы отдела. — Он опустил голову, уставившись на свои трясущиеся руки. Эндрю был на пределе, ведь даже здесь Хён Сок перегнул палку. — Я лишь хочу жить. Я всегда хотел жить.

— Насколько ты хочешь, чтобы я был откровенным? — отбросив все былые предрассудки, Хён Сок подошёл к нему, но и сам не догадывался, для чего. Вновь возникло желание сжать его в объятьях, как сестру в детстве, но тот того не хотел. Сам же Хён Сок ничего больше не знал. — Прости меня. Ни у кого из нас не было выбора, но для тебя всё лишь ещё хуже. Ты злишься на меня, и я это принимаю. Но и ты прими ответственность. Без тебя Вайнкула не справится.

— Хватит! — вновь вскричал Эндрю. — Сколько можно просить тебя умолкнуть? Закрой свой чёртов рот, Хён Сок. Ты, как и всегда, ничего не понимаешь. — Слова застряли в его горле, но он вынудил себя их произнести. Кривя душой и сердцем, подполковник Арно самому себе признался. — Я злюсь на себя, потому что ни в чём не могу отказать тебе.

На этом Эндрю закончил. Он наконец сказал то, что хотел. Хотя с недавних пор ему и удавалось воспротивиться воле подполковника Квона, ещё давно для него оказалось невозможным отвергнуть Хён Сока. Он был его другом, товарищем и несбыточной мечтой. Эндрю знал, что, ступив на одну с ним дорогу, он больше не сможет сойти с неё. Так всё и оказалось теперь. Новый подполковник принял всё не жуя, словно бы горькую таблетку. Он всё ещё надеялся, что она поможет. С новой должностью груза станет лишь больше. Он уже был неподъёмен. Пережить этот ужас не помогут никакие друзья. И даже такой преданный своему делу человек, как Хён Сок, вдруг стал безоружным.

Эндрю молчал слишком долго для человека, который любил без устали говорить с тем, кто никогда не отвечал ему. Хён Сок не мог найти ничего из того, что должен сделать, но до одной простой вещи всё же сумел додуматься. Схватив Эндрю за руку, он завёл его в первую попавшуюся дверь. Форма выдала в них людей куда более важных, чем те, что привыкли заглядывать в Сварог. Фолки без возражений пропустили их в служебное помещение случайного магазина и позволили в нём отогреться. Единственное, в чём Хён Сок был уверен точно, дак это в том, что Эндрю не выносил холод, даже если горячая дрожь и пробивала его тело насквозь, заставляя лоб покрываться испариной. Бывший друг усадил его в кресло и с терпением следил за тем, когда же оледеневшие от слёз щёки вновь примут свой прежний цвет.

Теперь Хён Сок не имел ни одного нужного миру качества, кроме умения ждать. Остальные он просто не мог проявить без работы. Эндрю был прав, в нём и правда ничего не осталось. Только врождённый героизм да приобретённое бездушие.

В жизни любого должно быть место для слёз, и не важно, от счастья они или признак горечи. Мягкая натура Эндрю не могла терпеть того, кто без задней мысли возлагал на других те обязанности, с которыми ранее имел дела только он. Но теперь их попросту больше не было. Хён Сок должен был поменяться, и понял он это куда позже, чем Лин. Слишком поздно он осознал, что сам же лишил свою жизнь всего смысла.

Когда на электронную почту пришло письмо, сердце Хён Сока едва удержалось от остановки. Лёд не растаял. Он треснул. А из глубин его немыслимым по величине потоком хлынул гейзер.

Прощай, подполковник Квон

«Говорит глава патруля третьего Округа Вайнкулы, чьё имя вынуждено урезали точно так же, как и права фолков. Точнее, старых возможностей нас не лишали. Только вот в новой свободе не дали освоиться. Ты и сам знаешь, о чём я говорю. Ты продвигал в массы закон, который должен был стать нашей дорогой к успеху. Мы могли бы нести службу бок о бок с вами. Говорят, подполковник Квон чрезвычайно хорош в деле. Я и сам смог в этом убедиться, когда ты зашёл в мой кабинет. Два месяца назад ты пришёл по мою душу и растоптал её. Тогда я понял, что после тебя мир никогда не будет прежним.

Впрочем, долой старые обиды. Здравствуй, подполковник Квон! Всеми любимый Герой людей и победитель ужасающих гейзеров! Гроза всех неповинных фолков! Как ты там? Чем занят в этот чудесный день? Уверен, сегодня ты можешь выдохнуть с полной уверенностью, что все дела закончены. Ведь гильотину для меня ты приготовил заранее. Отличный шаг, верный ход. Могу лишь похвалить Вашу находчивость, господин подполковник. В этот год вы были на высоте. Впрочем, как и всегда.

Я пишу Вам это письмо потому, что Вы во всём виновны. Как думаете, должен ли я уважать человека, что подвёл меня к смертному одру? Вот и я думаю, что нет. Хотя для меня большая честь быть поверженным и расточенным именно тобой. О, ты наш великий подполковник Квон. Что ты почувствуешь, узнав о том, что сделал со мной? Закричишь? Заплачешь? Способен ли ты на любые другие эмоции, кроме гнева? Мне уже не узнать. Но сделай одолжение, прими хоть сколько-нибудь скорбящий вид, когда тебе сообщат о моей смерти. Для меня твоя боль будет лучшим из всех возможных комплиментов.

Я пишу это письмо тебе, но не потому, что ты был важным для меня человеком. Ты убил меня.