Презумпция достоверности (СИ) - Сладкова Лидия

— Как это? — заело меня.

Это же полный…Трындец.

— Либо эта девица слишком умная, либо Максимку кто — то очень хорошо подставил, и никакой измены не было, — принялся рассуждать Саша, крутя пустой бокал в руке. — Постановка. Тем более те красочные события, случившиеся с тобой, еще раз подтверждают это. У него крупная сделка на носу, ты в курсе?

— Как это связано?

— Алена, это третий курс юрфака. В случае развода начнется дележка имущества. Фирма пополам. Какая ее судьба дальше никто не знает. С таким нестабильным партнером никто связываться не будет. Единственный вариант — искать других. А судя по тому, как Макс вырывал зубами этот контракт, люди найдутся. Я не исключаю участие его тестя в этой истории. Не напрямую. Он своего рода тоже конкурент Максиму. За последние три года Макс своей работой перекрыл кислород многим представителям бизнеса. Отец Инги остался не удел. Потерял мало, но кто знает, что в его голове. Человек не простой.

— Думаешь, это конкуренты Доронина? — озвучила я, кажется, вполне очевидные вещи. Пусть вопрос был глупым, но ответ на него от Загорского получить хотелось. — Не слишком сложная схема, напоминающая книжный детектив?

— Я думаю тебе пора завязывать играть в частного сыщика. Ты же занятное видео уже посмотрела?

Я медленно втянула в себя воздух, потеряв окончательно интерес к еде.

— Откуда? — спросила я, а потом же сама и ответила на свой вопрос, с какой-то обидой. От воинственного взгляда удержать себя тоже не смогла. — Это твоя Марина на два фронта сработала. Вот же…

Загорский мило улыбнулся. Сидел и смотрел на меня, расточая довольную улыбочку.

— Ну, во-первых, она не моя и никогда такой не являлась — не ревнуй. Во-вторых, правильно, что сработала. Почему ты мне не позвонила вчера? Письма с угрозами, по любому телефонные звонки, физические угрозы. Стандартная схема, Алена. Если бы ты пришла ко мне раньше — вот этого всего, — он кивнул на мое лицо, — могло и не случиться.

— Как ты себе это представляешь? — попробовала возмутиться я. — Доронина моя доверительница. Пускай даже Самойлова его опоила, что, кстати, не доказано, но кто даст гарантию, что измены не было. Это все написано вилами по воде. С чем бы я к тебе пришла? Чтобы ты потом использовал меня? Это было бы именно так. Не отрицай. Саша, мы можем говорить сколько угодно о том, что все было подстроено, но если он ей изменил — Инга не простит его. Она пыталась покончить собой. А Максим тоже хорош. С такой легкостью дал ей этот развод. Даже не попытался реабилитироваться в глазах жены.

— Ну что же ему нужно было сигануть с девятого этажа, чтобы доказать свою преданность и любовь? — предпринял он попытку выгородить друга.

— Ты размышляешь сейчас не как юрист, — парировала я.

Загорский даже бровью не повел на мое замечание. Ему, правда, тут же нашлось, что ответить, не скрывая своего недовольства.

— А ты размышляла как юрист, когда нарушала презумпцию достоверности, затеяв свое маленькое расследование? Что приключений на попу захотелось? Или брак решила спасти? Зачем? Им обоим это без надобности. Одна, ослепленная обидой и злобой от измены мужа, готовая использовать все средства, чтобы отомстить мужу и заставить его прочувствовать ту боль, которую она испытала, другой — готов в лепешку разбиться, чтобы спасти свое детище-фирму, даже, если ему придется уничтожить собственную жену. И во главе этого взаимного эгоизма ты, преследующая высокоморальные ценности и идущая на поводу у своих эмоций и переживаний. Благородно, не спорю, но больше рисковать тебе собой я не дам. Даже если мне для этого потребуется придти на поклон к Морозову, чтобы тебя сняли с этого дела. Поверь, мне есть чем его убедить.

Я негодующим взглядом смотрела на Сашу. Слова, брошенные им, царапнули меня. Начинала злиться. Совершенно точно понимая, что моя злость была не совсем правильной и неуместной. Она была замешана на панике и страхе, и правде, которая, как известно, колит всем глаза, а еще на гордости.

— Ты сейчас пытаешься меня обвинить во всем происходящем? — не смотря на доводы рассудка, я продолжала гнуть свое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я ни в чем тебя не обвиняю. Пытаюсь донести правильные и разумные вещи. Ты упираешь из раза в раз.

Вот и весь ответ. Я отвернулась от него, упрямо и обиженно смотрела в стену.

Загорский вздохнул.

— Аленка, я выиграю это дело, даже если решение будет в вашу пользу. Во всяком случае, ни на какую моральную компенсацию не рассчитывайте даже. Брачный договор вообще отдельная тема. Делить будем пополам то, что есть.

— То, что есть? — зацепилась я за последние слова, прищурив глаза, взглянула на него.

— Алена, я тебе говорил уже, что действую всегда во благо моих клиентов, даже не смотря на некоторые обстоятельства и, опережая твой вопрос, обстоятельства связанный с тобой у меня впервые. Кто бы и чтобы не судачил.

— У меня тоже, — пришлось признать, что, наверное, было не к месту. Просто само вырвалось как-то.

— Не представляешь, как меня это радует, — хохотнул он. — Значит, я не ошибся.

В этот момент у меня зазвонил телефон. Мой вопрос, в чем конкретно он не ошибся, остался без ответа. Инга звонила уже не в первый раз. Мы сегодня должны были встретиться. Я вздохнула тихонько. Ответить все же пришлось, и перенести встречу на завтра, как и хотел сидящий рядом Александр Владимирович.

— Я хочу, чтобы вы пошли на «мировую», — продолжил он, как только я нажала на отбой. — Если этот чертов развод все же состоится и супругов убедить не удастся. Время еще есть. Если Инга хочет развода, то пусть он будет, но от притязаний на фирму она отказывается. Уточнишь исковые требования на следующем слушании. Макс готов заплатить хорошие отступные. Очень хорошие.

Я молчала, внимательно слушала, тем самым, возвращаясь в привычный мир, где он адвокат и я адвокат, и мы по разные стороны реки.

— Если Инга будет настаивать на измене — мы заявим о клевете. Ваша свидетельница «сдуется» на первом же заседании, если вообще придет на него. Алена ты не глупая, девочка. Все понимаешь сама. Там в зале суда, я не посмотрю на то, что хочу тебя как женщину, что меня тянет к тебе сумасшедшей силой. Это не будет для нас обоих смягчающим обстоятельством. Я сделаю свою работу и сделаю ее хорошо. Сейчас я хочу помочь нам обоим, в первую очередь.

— Почему?

— Хочу заниматься с тобой любовью и не думать, что это обстоятельство серьезно мешает моей работе, вызывая конфликт интересов.

Вот так прямо и без лишних розовых соплей. Я смотрела на него.

— Это ты мне сейчас так в чувствах признаешься? — все же решила поинтересоваться, скептически усмехнувшись.

— А поучается?

— Пока не очень, — поморщилась я.

— Иди сюда, — попросил он. — Не очень ей.

Мне повторять дважды, не пришлось. Встала из-за стола и уже через пару секунд оказалась в крепких объятиях мужчины. Обняла его в ответ.

— Могу с уверенностью, сказать, что за долгое время, — начал Саша тихо, будто нас кто-то мог услышать. Прижался своим лбом к моему, в глаза заглянул. — Очень долгое. Влюбился. Кажется, это так называется. Вы, Алена Дмитриевна, осложнили мою жизнь в разы в один момент, появившись в ней, как Джин из лампы.

— Я не умею исполнять желания, — пожаловалась я, чувствуя как мои бабочки во всю порхают, от сказанных слов, а сама я улыбаюсь. Правда, пытаюсь сдерживать счастливую улыбку, закусыванием нижней губы.

— Ну, это как посмотреть, — с намеком проговорил он. — А теперь по законам жанра я должен тебя поцеловать.

Поцеловал и также неожиданно прервал поцелуй.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Саша неожиданно сжал мои плечи.

— Ален, развяжи мне руки. Убеди ее.

— Она моя доверительница, а ты адвокат ее мужа, — сопротивлялась я. — У нее своя правда.

— У Инги может быть тысячу раз своя правда, только вот кушать тоже хочется и шубу сменить в следующем сезоне. Макс щедро готов за это платить. Понимаю, ей движет месть. Она хочет его наказать, но связь с реальностью терять не нужно.