Презумпция достоверности (СИ) - Сладкова Лидия

— Я заказала кофе и пирожное, — отозвалась я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Кажется, мое волнение под обеспокоенным взглядом доверительницы, только увеличивалось.

— К черту еду, давайте ближе к делу. Случилось что-то страшное? — тихо проговорила она, наклонившись через стол ближе.

Несколько секунд собиралась с мыслями, а потом начала с самого начала. Старалась передать информацию без эмоций, чтобы правильно все донести до клиентки. С осторожность в словах. С каждым моим предложением глаза Инги расширялись все больше и больше. Не перебивала. Слушала внимательно, сложив руки на столе.

— Мой Максим…Т. е. Вы хотите сказать, что он…Не сам…А я с ним разводиться. Имущество делить, — начала она после того, как я закончила, явно пораженная моим рассказом, но разве можно было ее в этом обвинять, когда тебя поражают и поражают из раза в раз. Лихорадочно, трясущими руками, проводила по лицу. — Алена Дмитриевна, я же ей поверила. Квартиру купила, а она…Так, подождите, мне надо подумать.

— Конечно, я понимаю. Это принять не просто, — ответила я, наблюдая за тем, как она принялась за пирожное и остывший кофе. Активно, так принялась. Блин, знала бы заранее, заказала что-то более сытное, чтобы заесть стресс. Он у нее был на лицо. Женщина поедала десерт, не обращая на меня никакого внимания, не соблюдая аккуратность. Крошки с десертной вилки сыпались на льняную скатерть. Ее телефон разрывался от звонков, которые она скидывала раз за разом. Мой пристальный взгляд, тоже не мешал ей усваивать пищу.

— Минутку, — покончив с едой, сказала она мне и, резко встав из-за стола, направилась куда-то. Кое-как я поборола желание не пойти за ней. Решила дать возможность побыть наедине. Лишь привстав со стула, проследила. Доронина свернула в туалет.

Выдохнула, совершенно не зная чего ожидать в следующую минуту. Инга вернулась через минут пять. Ее лицо было красным то ли от слез, то ли от холодной воды. Присела на свое место, попросила официанта принести воды. Трясущимися руками достала из сумки какую-то таблетку, забросила ее в рот, запив водой.

— Как жаль, что мне нельзя алкоголь, — пробормотала она, комкая салфетку. На меня по-прежнему не смотрела.

— Думаю, сейчас будет самое правильное сохранять трезвую голову, насколько это вообще возможно в данной ситуации, — я пристально наблюдала за ней. Ловила каждую эмоцию на ее лице.

Инга же тем временем закрыла лицо ладонями, покачав головой. Видно было, что она здорово нервничает.

— Почему вы мне раньше не сказали? — спросила она довольно резко, отняв ладони от лица.

Упрек принять пришлось, но и ответить было необходимо.

— Я не была уверена.

— А сейчас, в связи с тем, что произошло с Вами, уверенность появилась? — повысила она голос, в один момент став недовольной, продолжив укорять меня. Было неприятно, но я снова ответила, стараясь не придавать значения ее изменившемуся тону, понимая, что у нее были основания злиться.

— Да.

— Алена Дмитриевна, Вы же адвокат, как вы могли такое допустить? — она выдохнула. Тон сбавила. Сейчас мне казалось, будто мы поменялись местами. — У меня есть средства и связи, чтобы защитить Вас. В конце концов, я могла обратиться к отцу, если ваш начальник оказался таким идиотом. Мы не должны этого оставлять просто так.

Мое лицо нахмурилось в ответ. Это было конкретное предложение, и отреагировать на него стоило более чем осторожно.

— Инга, это абсолютное не доказательство в суде и ли в следствии. Самойлову вряд ли удастся привлечь к ответственности, но эти сведения и факты помогут спасти ваш брак.

— Как же Вы? С вами, что они сделали? Это не доказательство? — возмутилась она.

— Доказательство, — кивнула я. — Только чего? Поймите, каждый пазл складывается в картину в моей и вашей голове, но чтобы Самойлову подвезти к реальному уголовному делу, нужно доказать ее вину. К сожалению, с этим проблемы. Только косвенные улики, ни каких прямых доказательств. Ну, подсыпала она ему наркотик. Так это надо доказать, что именно Елена это сделала. Ну, попросила она официанта, бросить таблетку, так она может сказать, что он сам ее об этом попросил. Единственный весомый аргумент это угрозы в мой адрес и мое избиение, и то … Поймите, я преследовала цель уличить Елену во лжи. Это была попытка спасти ваш брак. Ситуация оказалась очень серьезной. Возможно, это происки конкурентов вашего мужа и вашей семье угрожает опасность. Я слышала, что у Максима Ивановича намечается крупная сделка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Инга, кажется, обдумывала мои слова. Минута и больше. Мрачно хмыкнула, затем заговорила.

— Алена Дмитриевна, я Вас услышала, поняла, приняла. Ответьте только мне на вопрос?

— Какой?

— Все, что вы рассказали, не исключает измены? Вы не даете гарантию, что мой муж не поимел эту девицу?

В самое яблочко. Этого вопроса я боялась больше всего. Потому что у меня не было правдивого ответа. У меня вообще не было никакого ответа на него. Это был огромный прорех, в сложившейся ситуации, который мог как спасти брак доверительницы, так и его разрушить. Инга, кажется, пошла по второму пути. Во всяком случае, именно это я сейчас читала по ее лицу.

— К сожалению, у меня нет ответа, — честно созналась я. — Возможно, измена и была, но ваш муж находился под воздействием препаратов.

— Это по вашему уменьшает его ответственность и вину или вообще исключает?

Я выдержала паузу, поерзала на стуле, прежде чем дать ход убеждениям, которые искренне считала весомыми. Да, и других у меня не было.

— Находясь под воздействием каких-либо препаратов, человек перестает давать отчет в своих действиях.

Доронина грустно улыбнулась.

— Вы не ответили. Выключите юриста и побудьте просто женщиной, Алена Дмитриевна, — настоятельно рекомендовали мне.

— Я не могу выключить юриста, — не согласилась я. — Мной в данной ситуации не могут править эмоции. Вами — да. Мной — нет.

— Тогда, о чем мы с Вами говорим? — она развела руками. — Если бы мой муж не знакомился со всеми подряд в разных кофе, а бежал домой к своей супруге, такого бы не случилось. Не случилось! Максима никто силой не тянул к этой дешевке, не заставлял распивать спиртное и мило ворковать. Никто. Он сам этого хотел, еще до такого рокового момента как ему что-то подсыпали. Вы думаете, это в первый раз? Нет. Просто в этот раз, он попался по-глупому и по-настоящему. Я, конечно, благодарна Вам, что вы стоите на страже нашего брака и пытаетесь его спасти. Только это ничего не меняет, Алена Дмитриевна. Ничего. Для меня. И вы сами это прекрасно понимаете. Почему чужие люди борются мой брак? Почему переживают, страдают? Только моему мужу ничего не надо. Он с легкостью принял мое решение развестись. Для него важно фирму не потерять, а не меня. Я же корыстная тварь. Содержанка. Каких литературных эпитетов я только не наслушалась.

— Я понимаю, о чем Вы говорите, но, может быть, вам стоит сесть и поговорить. Возможно, он также растерян, как и Вы. Это защитная реакция. Да, слабенькое оправдание, но все же.

— Нет, я не прощу его. Жить я с Максимом не буду. Мне плевать, кто это сделал и их мотивы. Мне не плевать, что любимый человек меня предал. Это предательство еще началось в том кафе, в котором он с ней познакомился, а закончилось в номере отеля, где он в отключке валялся без трусов, а вокруг куча презервативов. Бедный не мог понять, что с ним. Я не собираюсь с ним встречаться, разговаривать, договариваться. В нашей совместной работе не меняется ничего, Алена Дмитриевна. Вы пострадали совершенно зря. Ваше расследование совершенно никак бы не повлияло на мое желание развестись. Я, компенсирую, денежно вред, причиненный Вам. Не спорьте!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Конечно, — согласилась я, натужно улыбнулась. — Вы хотя бы охраной себя обеспечьте.

— Хорошо. Извините, мне пора. Завтра встречаемся в суде. И, действительно, оставьте любовницу моего мужа в покое. Это просто какой-то кошмар, что кто-то такое с Вами сделал. Пусть Максимка и его адвокат разгребают.