Желание и честь - Патриция Райс

Напевая матросскую песенку, он закрыл сумку, аккуратно задвинул ящики, вышел из конторы и тихо запер за собой дверь. На лестнице ему встретился пришедший на работу клерк, и Майкл, приподняв шляпу, поздоровался с ним. Выйдя на улицу, он подозвал наемную карету и уселся на кожаное сиденье.

Проснувшись, Диллиан увидела, что она лежит на постели в халате. Озадаченная, она попыталась вспомнить, что произошло накануне вечером. Сцена в саду не только заставила ее покраснеть, но и обеспокоила. Она посмотрела на дверь и сразу вспомнила, как, стоя на лестнице, наблюдала за Гэвином, ходившим по холлу. Ей не хотелось думать, что он нашел ее и отнес в постель. Конечно, он не позволил себе никаких вольностей, иначе на ней не было бы халата. Зная Гэвина, она могла представить, что бы произошло, если бы он вошел в ее спальню. Должно быть, она сама добралась до постели и уснула.

Но беспокойство не покидало ее. Она умылась и надела одно из своих старых платьев. У двери комнаты Бланш она прислушалась, но там было тихо, и она спустилась вниз. В холле она не обнаружила никаких признаков присутствия Гэвина. На ковре не было ни щепок, ни инструментов, разбросанных им накануне. Но у входной двери она увидела лакея, сидевшего на прислоненном к двери стуле. Он приоткрыл сонные глаза и, увидев ее, вскочил и поставил стул на место.

Она никогда раньше не видела этого человека. В результате ее попыток нанять слуг появились только переодетые Майкл и Бланш.

– Кто вас нанял? – с любопытством спросила она.

– Граф Меллон, мисс, – без запинки ответил он. Граф Меллон. Она уже слышала это имя. Прищурив глаза, Диллиан спросила:

– Разве графу не нужно охранять собственный дом?

– Да, мисс, но мне велели прийти сюда.

Не было смысла спрашивать, кто велел. И так все было ясно. Она направилась в столовую – посмотреть, не готов ли еще завтрак. К своему удивлению, она увидела накрытый стол и рядом с прибором красивую желтую розу в хрустальной вазе.

Бланш не привезла с собой слуг, а у сторожа и его жены и без того хватало дел, чтобы еще накрывать столы и срезать розы. Обычно Диллиан и Бланш ели в своих комнатах то, что доставали Верити и сама Диллиан. Диллиан подумала, не решила ли жена сторожа, что леди Бланш заслуживает большего уважения.

Да нет, этого не могло быть. Бланш выдавала себя за горничную, и слуги не знали о ее присутствии. Диллиан озадаченно посмотрела на розу. Конечно, не…

Гэвин? Действительно, однажды она дразнила его розой, но Гэвин был не настолько романтичен, чтобы повторить ее шутку. Должно быть, это Майкл оставил ее здесь для Бланш.

Диллиан разочарованно вздохнула и направилась к двери. Но в этот момент в комнату торопливо вошла горничная с подносом. 'Она присела перед Диллиан и начала расставлять серебряные блюда, над которыми поднимался пар.

Горничная? Диллиан уже трудно было чем-нибудь удивить, и она, лишь недоуменно пожав плечами, вышла в коридор и направилась к Бланш. Подойдя к ее спальне, она постучала и, услышав в ответ какое-то бормотание, распахнула дверь и переступила через порог.

Увидев среди кружевных подушек голую мужскую спину, она от неожиданности споткнулась и чуть не упала.

Гэвин повернул голову и недовольно посмотрел на нее.

– Могла бы, и подождать, пока я отвечу, – проводя рукой по небритой щеке, проворчал он.

Пораженная Диллиан оглядела бело-розовую спальню, затем перевела взгляд на неуместную здесь мускулистую смуглую фигуру. Гэвин сидел, опираясь на расшитые розочками и сердечками подушки. Над его головой возвышался белый кружевной полог, подвязанный розовыми лентами.

Слишком много неожиданностей для одного утра. Внутри Диллиан закипал смех, и, как она ни сдерживалась, он неудержимо рвался наружу. Прижав руки к животу, она, хохоча упала на стул. Гэвин, сердито взглянув на нее, спустил ноги на пол. Вид голых волосатых мужских ног на фоне девичьей постели Бланш вызвал новый приступ хохота. Задыхаясь, Диллиан указала ему на меховые домашние туфельки, стоявшие у кровати. Большим пальцем ноги он поднял одну из них и с восхищением ее осмотрел, совершенно не заботясь о собственной наготе, затем встал и направился к Диллиан.

Смех застыл на ее губах.

Она попятилась к двери, охваченная странным чувством при виде этого большого, сильного, голого человека, с решительным видом приближавшегося к ней.

Она не решалась поднять на него глаза.

– Нет, – твердо произнесла она, хотя он ничего еще не сказал.

– Тогда побыстрее убирайся отсюда, мисс Уитнелл, пока я не совершил какого-нибудь безрассудства, – мягко произнес Гэвин. – Обычно я откусываю головы тем, кто смеется надо мной, но для тебя сделаю исключение, потому что ты можешь доставить мне много удовольствия.

Но Диллиан, к собственному удивлению, не последовала его совету и не убежала. Ее удержала его фраза о людях, смеявшихся над ним.

– Вы решили, что не позволите смеяться над собой, когда стали маркизом или до этого?

Он стоял перед ней, расставив босые ноги, и пристально смотрел на нее.

– Майкл смеется надо мной и остается безнаказанным. Его я еще не лишил головы.

– В чем же причина? – смело спросила она, стараясь отвлечь его от объяснений, почему он сохранил голову ей.

Он угадал ее намерение. Упершись ладонями в дверь, так чтобы она не могла сдвинуться с места, он ответил:

– Клянусь, причина совсем не та, по которой я не откусил голову тебе. А теперь уходи и дай мне одеться, или ты желаешь покувыркаться со мной на этой разукрашенной кровати?

Она видела, что он уже готов к этому, и схватилась за ручку двери. Он убрал руку, преграждавшую ей путь.

– Скажите мне, где я могу найти Бланш, и я уйду.

– Весьма разумно, – согласился он, прикрываясь панталонами. – Мне не хотелось бы осквернять девичью постель тем, чем бы я хотел сейчас заняться. Ты найдешь свою подругу этажом выше, там, где никому и в голову не придет ее искать.

Диллиан собиралась выйти, но не удержалась и оглянулась.

– А роза? – с легкой грустью спросила она.

– Догадайся сама, – улыбнулся он.

Диллиан выпорхнула из комнаты, словно у нее на ногах выросли крылья. Она и не знала, что на нее так подействует эта улыбка. Через минуту рассудок вернется к ней. Через минуту она поймет, что маркизу Эффингему не место в этом доме, что он не мог оставить розу, что ей надо выгнать его отсюда, пока он не совершил чего-нибудь ужасного. Она вспомнит его оскорбления, грубость и не успокоится, пока он не вернется в свои средневековые руины. Через минуту. Но не сейчас.

И через минуту она вспомнила, что она нищая дочь пресловутого полковника-обманщика Уитнелла, и вспыхнувшая было радость тут же угасла. Она подходит маркизу как любовница. И никогда не станет для него чем-то большим. Эта улыбка ничего не значила, она всего лишь выражала его желание поскорее уложить ее в свою постель.