Желание и честь - Патриция Райс

И через минуту она вспомнила, что она нищая дочь пресловутого полковника-обманщика Уитнелла, и вспыхнувшая было радость тут же угасла. Она подходит маркизу как любовница. И никогда не станет для него чем-то большим. Эта улыбка ничего не значила, она всего лишь выражала его желание поскорее уложить ее в свою постель.

Когда Диллиан нашла Бланш, у нее на ногах были уже не крылья, а свинцовые башмаки.

Глядя на себя в большое, в золотой раме, зеркало, Гэвин поморщился. На него смотрел незнакомый человек. Стараясь соответствовать светскому идеалу джентльмена, он надел темно-синий фрак с расшитым золотом белым шелковым жилетом и бежевые нанковые панталоны. Ему пришлось заплатить за них немалую сумму из собственного кармана. Следовало бы предъявить дамам счет. Проклятый накрахмаленный галстук мешал ему опустить голову и, подчеркивая его черные волосы и смуглую кожу, придавал Гэвину скорее дикарский, чем светский вид. Он не захотел подстричь густые вьющиеся волосы, и они свободными прядями падали на шею, хотя он и не узнавал этого элегантно одетого мужчину в зеркале, он не мог не отметить, что этот незнакомец отнюдь не урод.

Смотревший на него из зеркала человек был не очень похож на англичанина, но и не был так уродлив, как он ожидал. Гэвин сдался. У него были дела, но он не сможет с ними разобраться, если будет прятаться по темным углам.

Когда он легким шагом спускался по парадной лестнице, ему захотелось, чтобы перед тем, как он выйдет в свет, Диллиан одобрила нового маркиза Эффингема.

– Ты не знаешь, где Майкл? – донесся до него из гостиной знакомый голос.

– Нет, не видела его с тех пор, как ты вчера выгнала его из комнаты, – ответила Бланш. – Не стоило тебе быть с ним такой суровой. Он скрашивает мое пребывание здесь. Вот было бы чудесно, если бы он влюбился в тебя, и вы бы поженились и были счастливы! Вы могли бы жить в Грейндже и воспитывать дюжину маленьких О'Тулов. Ты заслуживаешь такого счастья, Дил.

Гэвин застыл на месте.

Смех Диллиан звонко разнесся по холлу.

– Представляю, как дюжина чертенят неожиданно то исчезает, то появляется. Мне бы пришлось привязать колокольчики им на шею. Не предавайся пустым мечтам, Бланш. Я никогда не выйду замуж.

«Конечно, она выйдет замуж, – подумал Гэвин. – Бланш права. Диллиан должны окружать полдюжины херувимчиков, чтобы веселить ее и оберегать. Она предназначена для солнечного света и радости». Он не мог представить ее на задворках светского общества, словно тень следующей за своей кузиной. Он видел ее кружащейся по зеленой лужайке в развевающихся юбках и подставляющей лицо навстречу солнцу. Шаловливые эльфы не живут в городах. Шаловливый эльф по имени Диллиан, возможно, прекрасно бы поладил с чертенятами, которые заставляли Майкла бродяжничать.

Он не создал для Майкла того дома, какой нужен был его брату. У Майкла была такая же широкая и щедрая душа, как и у Диллиан. Но ему не хватало дома, любви и поддержки. Он заслужил счастье обладать женщиной, приносящей ему радость. А Гэвин мог предложить ему только унижение и нищенское существование. Ему самому вполне достаточно крыши над головой и набитого желудка, но Майклу этого было недостаточно. Только он не хотел в этом признаться. Потребности его брата были гораздо выше, чем у Гэвина.

Майклу не столько нужны были пища, кров или женщины, сколько любовь, радость и счастье.

Через черный ход Гэвин вышел в сад и направился к конюшне. Его не должны видеть около дома Бланш. Он оставался здесь только затем, чтобы защитить женщин, пока его брат не найдет бумаги полковника. Теперь в доме находились слуги графа Меллона, и его присутствие больше не требовалось. Скоро вернется Майкл и возьмет на себя заботу о женщинах.

И только одна мысль не давала Гэвину покоя: Майкл заслуживал лучшей участи, чем брак с женщиной, оскверненной его братом.

Глава 30

Лейтенант Рирдон сидел, развалившись в кресле, в дальнем углу клуба «Уайте» и пил кофе. Его собеседник, углубившийся в газету, время от времени шуршал ею, но лейтенант не понимал намека. Не обращая ни на кого внимания, он отхлебывал из чашки и продолжал говорить:

– Я хочу найти ее, Мартин. Я рассчитывал, что хоть один из вас позаботится о ней. Поверить не могу, что вы, ленивые оболтусы, позволили ей исчезнуть. Мне не следовало так долго оставаться в Вене. Черт побери, если бы не это проклятое ядро!..

– Проклятое ядро могло убить тебя, но не убило. Могло покалечить тебя, но не покалечило. Все, что оно сделало, – это дало тебе повод остаться в Вене с некоей богатой графиней. И не морочь мне голову. Если бы ты беспокоился о девочке, ты мог бы мне написать.

Рирдон сердито посмотрел на лысоватого человека, сидевшего напротив него.

– Тебе легко говорить, Мартин. У тебя хорошее положение, доход, семья. Тебе не приходится считать гроши, как бедному лейтенанту. Почему же ты не узнал, как она живет?

– Я узнавал. Ее не смогли найти. Холи и майор снова ушли воевать, когда Наполеон вернулся с Эльбы. Тиммонс и Шелби подхватили холеру в Америке. Кому было искать? Если б у меня были бумаги Уитнелла, я, может, нашел бы в них пару писем и узнал бы, где она, но ты отослал их в Англию. При нем ничего не нашли. Я тогда сделал все, что мог. Достойно похоронил его. У него, насколько я знаю, не было родственников, кроме дочери. Будь я проклят, если знал, что еще можно было сделать.

– Тиммонса и Шелби найти нетрудно. Тиммонс учил ее кататься на пони. Она всегда любила его.

Мартин отложил газету и раздраженно посмотрел на лейтенанта.

– О чем ты говоришь? Родственников отца она не знает. Девчушка обожала тебя, а ты не обращал на нее никакого внимания.

Рирдон проворчал что-то, допил кофе и уставился на дверь.

– Я убедился, что никто не трогал записки полковника. Отец оставил все ей. Надеюсь, она их получила. Он очень любил ее и собирался позаботиться о ней.

– И сделал это прескверно, – заметил Мартин, возвращаясь к своей газете.

Неожиданно перед их столом возникла высокая фигура элегантного джентльмена.

– Насколько я понимаю, вы говорите о полковнике Уитнелле? – с подчеркнутой вежливостью спросил незнакомец, в голосе которого был заметен американский акцент.

– Не понимаю, какое тебе до этого дело, старина, – надменно ответил Рирдон. – За подслушивание отсюда и выгнать могут.

– Как и за клевету на семью дамы и на покойного, но я заметил, что английские законы не так строги, как наши, – не менее надменно ответил незнакомец.

– Послушайте, вы, любопытный ублюдок, я ничего не говорил плохого о даме!..

– Замолчи, Рирдон, – нахмурился Мартин и повернулся к незнакомцу: – Маркиз Эффингем, если не ошибаюсь?