На горах Кавказа - Схимонах Илларион

Одна пустыня, и только она одна, способна и достаточна к тому, чтобы напитать мою душу небесною манною, которую я от юности искал и только теперь вкусил, хотя и малою частию. Но вкусивши, уже не могу жить так, как жил доселе, потому что ощутил в имени Иисус Христовом вечную жизнь и Царство Небесное. Как в начале, на заре своих дней, я оставил, движимый Божием мановением, родителей своих и вся красная мира сего и ушел в монастырь, так и теперь то же Божественное изволение неудержимо движет меня внутренним побуждением и зовет в пустыню – праздновать Христову Пасху, то есть проходить умное в сердце со Христом житие, которое в обители невозможно, по причине вещественного занятия, удаляющего от молитвы. Разве родные мои не плакали по мне, как по умершем, когда, разрушая их надежды на свое земное счастье, неудержимо стремился во святую обитель? Но воле Божией кто может противится?… Так и здесь творится то же самое, и никому нельзя противиться воле Всемогущего Бога. Итак, простите меня, вседражайший отец мой, что я огненосную стрелу вонзаю в сердце ваше.

Простите меня, дорогие мои братцы! Разлучился я с вами разлучением горьким, тяжким и безотрадным.

Но о сем разлучении Сам Господь говорит во Святом Своем Евангелии: мните ли яко мир принесох на землю, ни, но меч: отселе будут разделены в одном доме: трие на два и два на трие, разделится отец на сына и дщерь на матерь (Лк.12,51-53). Всякому известны слова сии. И вот это самое теперь творится и со мною. Простите, я отлучился от общества вашего, отлетел, как орел от стаи своей в горы, леса и вертепы, имея внутри сердца своего уязвление и неудержимое стремление к Божественному Священнодейству умно-сердечной молитвы, именем Господа нашего Иисуса Христа. Небесная капля духовной росы пала от безсмертных океанов Божией благости и на мою омертвелую душу, и она воспрянула и оживилась надеждою вечного спасения, и радостно взирает и благонадежно простирает свои стремления войти в ту безпредельную и неизмеримую пучину духовной жизни, кая сокрыта в пустыне, никому же от людей ведомая, а только одним причастникам своим. Сей священный огонь духовной любви, зажженный в сердце человека всесильною рукою Жизнодавца, не угасает, но распространяясь по всем направлениям – в высоту и глубину – уже не может вмещаться в тесных пределах монастыря, но требует безпредельного простора деятельности, к чему достаточна только одна пустыня.

Итак, не скорбите на меня! Оставляя сию священную обитель, сим не наношу ей безчестия на вашу жизнь, но исполняю вечное предопределение Божие о мне, как говорит святой апостол Павел: избра нас Бог прежде сложения мира в похвалу славы благодати Своея (Еф.1,4).

Не думайте, дорогой мой отец, чтобы кто-нибудь мог жить в пустыне, не имея в себе данного ему от десницы Всевышнего сего Божественного семени, при его на свет рождении. Не имея сего, хотя бы кто и пошел на этот возвышенный подвиг духовной жизни, но необходимо возвратится назад, а кто имеет, того удержать невозможно.

И вот, последуя сей-то Божественной искре, вложенной в естество моей души, я небоязненно оставляю священную обитель и смело вторгаюсь во объятия, или вернее в самую утробу пустынную, где неугасимо сияет невечерний свет великолепного, пребожественного имени Иисус Христова; где проливаются источники благостыни; текут целые океаны чистого духовного радования о Бозе Спасе нашем; где отсутствует суета мирская, и откуда бежит всякое земное попечение, а царствуют безмолвие и тишина, и углубление ума и сердца в Боге, и духовно радостное с Ним сердечное соединение.

Правда, здесь нет телесного покоя и пищи довольной, но зато есть высшее наслаждение и небесное духовное утешение, неведомое никому, кроме живущих в пустыне, здесь процветает, растет и красуется цвет Христовой любви, присноживущий, благоуханный, живоносный, распространяясь, он наполняет все пустынные пространства и ради Бога живущих там потоками небесного радования.

Здесь закалается телец упитанный, и мудрые девы, сияя безмолвием, благочинием помыслов, девственною чистотою своих сердец, возжигают светильники елеем духовных добродетелей – искреннею любовию ко Христу и ближним; весело и радостно исходят в полунощи в сртение своего Небесного Жениха и, вошедши в чертог, ликуют со всеми Небесными Силами в радости своего вечного спасения.

Но совокупляя все сие воедино, скажем кратко: здесь неусыпно – день и ночь – курится фимиам духовного ко Господу Иисусу сердечного служения. Здесь человек стоит на страже своего вечного спасения, свободный от соблазнов мира и всех его попечений; чистым умом и просвещенным сердцем выну и неуклонно взирает к вечному Свету незаходимого Солнца правды, просвещающего всякого человека. И что сказать еще?

Здесь предвкушается радость вечного спасения, человек входит в глубину своей духовной природы, во святилище духа, за вторую завесу скинии, куда единожды в год входил первосвященник.

И здесь зрит тайны Божии – великие и неизреченные, непосредственно предстоя лицу Божию зрением ума своего в сердечном храме своего внутреннего человека.

Впрочем, нужно заметить, что все сии возвышенные чувства и преестественное, святое состояние вполне принадлежат только мужам и женам духовным, кои очистили свое сердце от страстей и предварительною жизнию своею подготовили себя к духовно-созерцательной жизни. Они только и могут называться истинными чадами пустыни, им она открывает свои небесные сокровища и духовные тайны; покоит их на лоне своем; питает млеком духовного возрождения, – и ничто не разлучит таковых избранников пустыни от ее спасительных недр!…

И вот, высказавши сию похвалу пустыне Кавказской, мы еще раз обращаемся с предостережением, чтобы кто-нибудь, прочитавши о ней, не увлекся преждевременно в пустыню, оставивши свое мирное пребывание в обители.

Приводим свидетельство из святоотеческого писания.

Великий во отцах, святой Иоанн Лествичник пишет подробно о том, кому можно пойти в пустыню. Он, показуя восемь причин, по коим люди идут в пустыню, правильною признает из них только одну – и это есть любовь ко Господу Иисусу Христу. А если, говорит, кто имеет лукавство, лицемерие, гнев, коварство, тот не должен даже и обонять пустынного воздуха.

Святые отцы всего более опасались и предостерегали от преждевременного поступления в пустыню ради того, что от сего происходит или обольщение вражеское, или препровождение жизни совсем без пользы.

Если во всем и везде требуется постепенность, то тем более она необходима в деле духовного возрастания.

Конец же сего слова нашего украсим словами вселенского учителя, иже во святых отца нашего – Василия Великого.

Он говорит: «о, уединенное житие, дом небесного учения и Божественного разумения; училище, в котором Бог есть все, чему учимся! Пустыня – рай сладости, где благоуханные цветы любви то пламенеют огненным цветом, то блистают снеговидною чистотою, с ними же мир и тишина; живут в неизменных, пребывают недвижимы от ветра: там фимиам совершенного умерщвления не только плоти, но, что славнее, и самой воли, и кадило всегдашней молитвы непрестанно разгорается в нем божественною любовию».

Глава 37.

Предостережение от ранней пустыни. Что нужно для правильного в нее поступления

Еще предостережение, и все о том же, по случаю крайнего опасения и боязни, чтоб кто-нибудь, увлекшись красотою пустынного изображения, не оставил своего многополезного в монастыре пребывания, находясь на послушании и трудясь, по силам своим, на общую пользу монастыря, – к чему в особенности склонны молодые монахи и послушники, думающие, по крайнему своему неразумию, что, ускоривши в пустыню, тотчас же и будут причастниками высшего совершенства.

Но сие бывает невозможно. Ибо как в телесной жизни возрастание идет постепенно, так и еще более в духовной, скачки невозможны. Требуется постепенный восход от низшего к высшему, а не наоборот.

Все эти прекрасные и еще многие другие и не в пример лучшие сих пустынные блага, описанные в предыдущей главе, не для всех живущих в пустыне, но достигают их и вкушают только те избранные из них, кои очистили сердца свои предварительною, благочестивою жизнию: в миру ли поживши во исполнении Господних заповедей, или в монастыре под опытным руководством духовных старцев; в искреннем послушании и отсечении своей воли и мудрования, от чего снискивается истинное смирение, без которого спасение ни для кого не возможно.

Потом, в обучении себя внутреннему деланию Иисусовой молитвы, в умении побеждать лукавые помыслы и хранить сердце в чистоте, он должен придти в живое сознание своего падшего и растленного грехом состояния, в котором все силы его существа неудержимо стремятся на зло, противу которого нет другого средства, как то единственное, чтобы соединиться с Господом Иисусом Христом, Который и подает нам вся Божественные силы, яже к животу и благочестию (2 Петр.1,3). Нужно живо сознать ему неизбежную нужду в Божией помощи.