Черная метка - Патриция Корнуэлл

– Как вы, вероятно, знаете, в зоне интенсивного наркотрафика работают несколько оперативных групп по борьбе с преступностью и нелегальными иммигрантами, – продолжал он, не обращая внимания на мое замечание. – ФБР, Управление по борьбе с наркотиками, местные правоохранительные органы и, конечно, БАТ объединяют свои ресурсы в некоторых особо опасных случаях.

Телли пододвинул кресло и сел напротив меня.

– Примерно год назад мы сформировали группу для расследования убийств в Париже, которые, по нашим данным, совершал один и тот же человек.

– Не слышала о серийных убийствах в Париже, – сказала я.

– Во Франции мы контролируем средства массовой информации лучше, чем вы, – заметил генеральный секретарь. – Понимаете, доктор Скарпетта, сведения об этих убийствах появлялись в печати, но без сенсационных подробностей и лишнего шума. Парижане узнают об убийстве, женщин предупреждают, чтобы они не открывали двери незнакомым людям, и так далее. Но это все, что сообщается. Мы считаем, обществу полезнее не знать о пролитой крови, раздробленных костях, порванной одежде, следах укусов, сексуальных извращениях.

– Откуда появилось название "оборотень"? – спросила я.

– От него самого, – ответил Телли.

– От убийцы? – удивилась я. – Вы хотите сказать, он называет себя оборотнем?

– Да.

– Как вы можете это знать? – вмешался Марино, и по его поведению я поняла, что он не собирается вести себя вежливо.

Телли заколебался и взглянул на Миро.

– Что делал этот сукин сын? – продолжал Марино. – Оставлял свою кличку на месте преступления? Может, прикалывал записки к телам жертв, как в кино? Не люблю, когда в это дерьмо встревает большое начальство. Надежней всего работают трудяги вроде меня, которые не боятся запачкать ботинки, шастая по грязи. Как только в дело ввязываются оперативные группы и компьютерные системы, все идет прахом. Дело усложняют, придумывают ему заумные объяснения, хотя причина совсем простая...

– Здесь вы ошибаетесь, – оборвал его Миро. – Оборотень очень умен. У него были собственные основания, чтобы сообщить свое имя в письме.

– Кому было отправлено письмо? – осведомился Марино.

– Мне, – сказал Телли.

– Когда это случилось? – спросила я.

– Около года назад. После четвертого убийства.

Он развязал папку и вынул письмо в прозрачном конверте-файле. Телли передал его мне, легко коснувшись пальцами моей руки. Письмо было написано по-французски. Я узнала тот же странный угловатый почерк, который обнаружила на коробке в контейнере. На листке почтовой бумаги, запачканном кровью, было написано женское имя.

– В нем говорится: "Они все умрут за грехи одного. Оборотень". Листок почтовой бумаги принадлежал жертве, это ее кровь. Но меня больше всего озадачило то, как он узнал, что я связан с расследованием. Этим отчасти объясняется причина вашего присутствия здесь. У нас есть веские основания полагать, что убийца принадлежит к могущественной семье, его родителям прекрасно известно, чем он занимается, и они всячески препятствуют его разоблачению. Не обязательно из-за сильной любви, а так как должны сделать все возможное, чтобы защитить себя.

– Поэтому они отправили сына через океан в контейнере? – спросила я. – Мертвым, неопознанным, за тысячи миль от Парижа?

Миро изучающе посмотрел на меня, поглаживая серебристую авторучку. Кожа кресла скрипнула, когда он повернулся в мою сторону.

– Вероятно, нет, – ответил мне Телли. – Вначале мы думали так же, поскольку все указывало, что труп в Ричмонде принадлежит убийце. Надпись об оборотне на коробке, описание тела, насколько позволяло его состояние... Дорогая одежда, в которую он был одет, но когда вы прислали нам дополнительные сведения о татуировке, цитирую: "Желтые глаза, заштрихованные темными чернилами в попытке сделать их меньше..."

– Помедленней, помедленней, – вмешался Марино. – Вы говорите, у этого оборотня была татуировка с желтыми глазами?

– Нет, – произнес Телли. – Мы говорим, что она была у его брата.

– Была? – спросила я.

– Мы подойдем к этому позже, и может, вы начнете понимать, почему то, что случилось с вашей племянницей, косвенно связано с этим делом, – сказал Телли, снова заставив меня мучиться. – Вам известен международный преступный картель, который мы называем "золотые снабженцы"?

– О Господи, – выдохнула я.

– Их называют так из-за любви к усиленным патронам "голд-дот", – объяснил Телли. – Они ввозят их контрабандой из-за границы и применяют исключительно для собственного оружия. Поэтому, как правило, мы отличаем их налеты от других преступлений по пулям "голд-дот".

Я вспомнила гильзу "голд-дот", найденную в "Куик-Кэри".

– Когда вы отправили нам информацию об убийстве Ким Люонг – слава Богу, вы это сделали, – все встало на свои места, – сказал Телли.

Затем заговорил Миро:

– У всех членов этого картеля имеется татуировка с двумя яркими желтыми пятнами.

Он нарисовал их на официальном бланке. Пятна были размером с десятицентовик.

– Символ членства в могущественном преступном клубе и напоминание, что, вступив в него, человек остается членом сообщества клуба навсегда, так как татуировку нельзя свести. Единственный выход из картеля "снабженцев" – смерть. Если только не сделать желтые кружочки меньше и не превратить их в глаза. Маленькие совиные глаза: просто и быстро. Потом сбежать куда-нибудь, где никто тебя не будет искать.

– Например, в специализированный порт в малопривлекательном городе Ричмонд, штат Виргиния, – добавил Телли.

Миро кивнул:

– Совершенно верно.

– Зачем? – спросил Марино. – Почему этот парень вдруг сорвался и побежал? Что он сделал?

– Он рассердил картель, – ответил Телли. – Другими словами, он предал свою семью. Мы полагаем, что неизвестный в вашем морге – Томас Шандонне, – сказал он мне. – Его отец является крестным отцом "снабженцев", если его можно так назвать. Томас совершил небольшую ошибку: стал самостоятельно переправлять наркотики и торговать оружием и таким образом обманывать семью.

– Имейте в виду, – заметил Миро, – что семья Шандонне жила на острове Сен-Луи начиная с семнадцатого века; это один из самых старых и богатых районов Парижа. Жители этого района называют себя "луизианцами" – это звучит очень гордо и элитарно. Многие не считают остров частью Парижа, хотя он находится посреди Сены, в самом сердце Парижа. Бальзак, Вольтер, Бодлер, Сезанн, – перечислил он, – вот лишь немногие из хорошо известных его жителей. Именно там семья Шандонне прячется за стеной благородного происхождения, показной филантропии и высокого положения в политической элите. Оттуда она руководит одним из самых крупных и кровавых картелей в мире.

– У нас недостаточно фактов, чтобы прижать их к стенке, – сказал Телли. – С вашей помощью мы можем получить такую возможность.

– Каким образом? – задала вопрос я, хотя не хотела иметь никакого отношения к такой кровожадной семейке.

– Прежде всего освидетельствование. Нам нужно доказать, что тело принадлежит Томасу. Я не сомневаюсь в этом. Но существуют те самые маленькие юридические нюансы, с которыми нам, представителям правоохраны, приходится считаться. – Он улыбнулся мне.

– Образцы ДНК, отпечатки пальцев, фотографии... У нас есть что-нибудь для сравнения? – спросила я, хорошо зная, каким будет ответ.

– Профессиональные преступники старательно избегают таких вещей, – заметил Миро.

– У нас ничего нет, – добавил Телли. – Но здесь в дело вступает Оборотень. По его ДНК можно опознать брата.

– Значит, предполагается дать объявление в газете с просьбой к Оборотню явиться и сдать анализ крови? – По мере того как шло время, Марино сердился все больше.

– Вот что, по нашему мнению, могло случиться, – сказал Телли, не обращая на него внимания. – Двадцать четвертого ноября, за два дня до того, как "Сириус" отплыл в Ричмонд, человек, называющий себя Оборотнем, предпринял последнюю, насколько нам известно, попытку убийства в Париже. Обратите внимание, что я сказал "попытка". Женщине удалось спастись. Это случилось в восемь тридцать вечера, – начал излагать события Телли. – В дверь постучали. Когда женщина открыла дверь, она увидела стоящего на пороге мужчину. Он был вежливым, речь правильной и изысканной, и, насколько она помнила, на нем было элегантное длинное черное пальто, возможно кожаное, и темный шарф под воротником. Мужчина сказал, что попал в аварию, и попросил воспользоваться телефоном, желая вызвать полицию. Он говорил очень убедительно. Она уже почти впустила его, когда муж что-то спросил из другой комнаты и мужчина неожиданно убежал.

– Она хорошо его рассмотрела? – спросил Марино.

– Пальто, шарф, возможно, шляпа. Достаточно четко помнит, как он держал руки в карманах и ежился от холода, – сказал Телли. – Она не могла разглядеть его лицо, так как уже стемнело. В общем и целом у нее создалось впечатление, что это был вежливый, приятный господин.