Победитель - Андрей Волос

Полковник Стрижов плохо знал язык.

Обычно если случалось что-нибудь такое, что требовало столь возбужденных обсуждений, к нему обращались за советом и помощью. Однако сейчас офицеры решили обойтись без его участия. Бросив еще две или три резких фразы, старший из них быстро вышел из комнаты. Второй подошел к одному из операторов и что-то отрывисто приказал.

Да, полковник Стрижов плохо знал язык, но главное он все-таки понял. Поэтому через минуту поднялся со стула, сделал несколько движений, чтобы размяться, и, безмятежно насвистывая, тоже покинул пункт боевого дежурства.

Он прошел коридором, успев увидеть в окне мерное вращение локаторной антенны на фоне гор и холмов и нацеленные в небо жала зенитных ракет, свернул и, остановившись у двери своего кабинета, сунул ключ в замок.

Захлопнув за собой дверь, полковник Стрижов оказался в маленькой комнате с письменным столом, несколькими стульями и сейфом. Тут же сел за стол и, не теряя ни секунды, набрал номер.

Ожидая ответа, он нервно подергивал ногой в афганском ботинке, какие здесь носили офицеры. Впрочем, полковник весь был облачен в афганскую офицерскую форму — правда, без знаков различия. Ожидая ответа, он думал: что если Огнева не окажется на месте?

— Алло! — возбужденно-радостно сказал он, когда ровные гудки сменились хрустом и голосом. — Алло! Товарищ генерал-полковник! Полковник Стрижов! Тут у нас нештатная ситуация. — Он на мгновение задержал дыхание, как будто не решаясь произнести. — Поступил приказ сбить борт четыре нуля один!

Главный военный советник Огнев обвел взглядом свой большой и хорошо обставленный кабинет, украшенный, в частности, огромной картой Афганистана на одной стене, а на другой — обзорной картой страны вместе с прилегающими территориями. Обе он знал назубок и сейчас скользил по ним взглядом не для того, чтобы воспользоваться предлагаемой информацией, а просто тупо пытаясь осмыслить услышанное.

— Сбить борт четыре нуля один? — медленно повторил Огнев. — Чей приказ?!

— Амина приказ, — ответил полковник Стрижов.

— Амина приказ!.. — эхом отозвался Огнев. Лицо его стало наливаться кровью. — Вот что, Стрижов… Что хочешь делай, но чтобы… Слышишь?! Нельзя этого допустить!

— Есть, — просто ответил полковник Стрижов. — Слушаюсь, товарищ генерал-полковник!

Он положил трубку и некоторое время сидел, нервно барабаня пальцами и напевая в такт: парам-пам-пам, парам-пам-пам. Потом взглянул на часы, собранно встал и вышел.

Заперев дверь кабинета, полковник Стрижов оглянулся, проверяя, не следит ли за ним кто-нибудь. Никого не было. Однако, сделав пять или шесть пар гулких шагов, он вдруг замер, как замирают дети, играя в шарады, и прислушался.

Нет, и впрямь никого не было.

Полковник спустился в подвал и добрался до щитовой.

Сам он — лично! много раз! — требовал повесить замок на эту дверь! Никакого толку!..

Стрижов вошел, щелкнул выключателем и увидел шесть опломбированных электрических щитов. Комнату наполнял тяжелый гул дизель-электростанции, дрожко доносившийся из-за стены.

Он решительно сорвал пломбу с четвертого шкафа, раскрыл один из щитов и, несколько помедлив напоследок, переключил четыре из шести многопозиционных рубильников.

Скосил взгляд и с удовлетворением увидел, как стрелка вольтметра бодро выпрыгнула за красную черту.

Потом закрыл щитки, а следом и дверцы шкафа. Пломбер у него тоже был. Но полковник, как на грех, на прошлой неделе оставил его дома. И с тех пор все забывал взять.

Стрижов выглянул в коридор, вышел, прикрыл дверь и направился на пункт боевого дежурства, где из-под кожухов приборов уже валил едкий дым.

Предохранителями здесь, как он точно знал, давно не пользовались.

* * *

Рабочий кабинет Хафизуллы Амина предназначался именно для работы, поэтому здесь не было ничего лишнего. Большой стол. По сторонам — книжные шкафы. На столе рабочий порядок. Небольшой бюст Ленина. Подарочный чернильный прибор из уральских самоцветов. На стене два портрета — Ленин и Сталин. Единственным предметом роскоши была богато инкрустированная винтовка с оптическим прицелом, подаренная руководством Генштаба. Она стояла в отдельном стеклянном пенале.

В кабинет вошел начальник охраны — Джандад.

Амин оторвался от документа и поднял голову.

— Ну?

Джандад остановился у стола и встал руки по швам.

— Товарищ Амин, — сказал он официально. — Система слежения ПВО вышла из строя.

Амин немо смотрел на него, как будто не понимая смысла сказанного.

— Система слежения ПВО вышла из строя… — повторил он. — И что же? Они не смогут сбить самолет?!

— К сожалению, не смогут, — ответил Джандад.

— Почему именно сейчас?! — закричал Амин, вскакивая и стуча кулаком о стол. — Почему сегодня?!

— Я проясню этот вопрос. Возможно, это случайность…

— Нет, не случайность! — возразил Амин. — Ты можешь быть уверен! Арестуй людей, которые это сделали.

— Мы не знаем, кто это сделал, — сказал Джандад ровно.

— Арестуй офицеров, которые отвечали сегодня за работу станции!

— Слушаюсь, — сказал Джандад.

— Скоты, — пробормотал Амин. — Мы окружены предателями… Три месяца прошу советских посадить туда своих операторов! Они думают, я шучу, когда толкую, что предательство буквально рассеяно в воздухе!..

Он подпер голову рукой и некоторое время смотрел в одну точку. Потом вздохнул и сел прямо. Лицо его снова приняло сосредоточенное выражение.

— Значит, я напрасно не поехал в танковую бригаду, — полувопросительно сказал Амин. — Потому что самолет сбит не будет.

— Так точно, — ответил Джандад. — Он не будет сбит. Следовательно, скорее всего, приземлится.

— Ты не устаешь поражать меня своей рассудительностью, — снова вздохнул Амин. — Так что же?

— Если он приземлится, вы должны его встречать.

— Третий раз обещаю приехать в эту несчастную бригаду — и в третий раз все кувырком! Ладно, едем в аэропорт! По дороге поговорим!..

* * *

ИЛ-18 возник из слепящего солнечного сияния, сделал плавный полукруг и зашел на посадку.

Колеса коснулись бетона посадочной полосы, выбросив облачка дыма, и через секунду лайнер уже катился по земле, с удовольствием ощущая подрагивавшими стойками шасси ее надежную плотность.

Поревев напоследок двигателями, как будто, подобно самцу-бабуину, решив оповестить весь мир о своей победе, он удовлетворенно стих и послушно покатил за грузовичком, на кабине которого был приспособлен длинный пластмассовый плафон с надписью «FOLLOW ME».

На поле вдалеке стояло несколько военных вертолетов и три или четыре гражданских самолета. Однако прибывший ИЛ-18 целил не в их компанию, а ближе к зданию аэропорта, где, выстроившись по три в ряд, блестели мытыми боками три черные «Волги», три белые «Волги», черный «мерседес» и синяя «вольво».

Далее сверкала позолотой и сталью шеренга почетного караула. На правом фланге расположился полковой оркестр. Солнце лупило в полную силу, и при взгляде на музыкантов, державших свои надраенные инструменты, хотелось зажмуриться.

Перед шеренгой справа стояли двенадцать афганских руководителей. Шесть из них были облачены в военную форму, а остальные — в светлые костюмы. Рядом с ними высилась небольшая фанерная трибуна, обтянутая красной тканью.

Чуть левее отдельной группой переминались советские. Рузаев, посол СССР в Афганистане, и три сопровождавших его сотрудника посольства парились в черных пиджаках. Генерал-полковник Огнев и его адъютант с погонами генерал-майора, ответственно державший в левой руке черную кожаную папку, были одеты по форме и блистали золотом шитья и звезд. Лишь переводчик Рахматуллаев наслаждался неоспоримыми удобствами светлой нанки.

Отдельной группой переминались разноцветные корреспонденты.

Самолет подруливал, а навстречу ему уже катил голубой трап. Поверх просвечивающего «АЭРОФЛОТ» было довольно небрежно написано «ARIANA».

Самолет остановился, снова шумнул двигателями и окончательно стих.

У въезда на аэродром показался желтый «фольксваген»-«жук», сопровождаемый белым джипом.

Дверь лайнера распахнулась, и на трап выпорхнула ослепительная стюардесса. Она ловко постелила коврик на площадку и снова скрылась в салоне.

«Фольксваген»-«жук» проехал мимо стоящих машин, миновал группу афганцев и нахально подкатил к самому трапу.

Из «фольксвагена» выбрался Амин.

Присутствующие невольно переглянулись.

Амин задрал голову и стал смотреть на открытую дверь самолета.

В проеме появился Тараки.

Оркестр грянул гимн. Торжественные звуки поплыли в знойном воздухе. Офицеры вскинули ладони к козырькам. Встречающие вытянулись.