Из глубины - Линкольн Чайлд

Нет. Она не пойдет мимо них. Бишоп вернется к зарядам и переставит таймеры, чтобы обеспечить себе еще немного времени.

Он понял, что был слишком занят своим делом, болью и потерей крови и совсем об этом не подумал. Диверсантка вернется — и теперь уже в любой момент.

Корбетта поддерживало отчаяние. Собрав последние силы, он выбросил руку вверх в последний раз и схватил четвертый детонатор.

В этот момент в проеме люка появилась тень, четко обрисованная падающим из соседнего помещения светом. Заметив Корбетта, Бишоп тихо чертыхнулась и бросилась к нему.

От неожиданности он отшатнулся. Его пальцы невольно сжались, раздался едва слышный хруст, от детонатора потянулся дымок, прошла жуткая, бесконечная миллисекунда, которая, как показалось Корбетту, все тянулась и тянулась, а потом мир, невообразимо громко затрещав, распался на части во взрыве огня и стали.

И воды.

50

— Наружный люк задраен, — прогудел голос в динамике. — Герметизация активирована. Сфера-три на старте. Расчетное время погружения до рабочего участка — девятнадцать минут тридцать секунд.

Питер Крейн в бессильной ярости смотрел из дальнего угла, как огромная механическая рука, уже свободная от груза, отъехала от шлюза и вернулась на свое место. Пока Сферу долго и тщательно закрывали и полировали, а потом опускали вниз, Крейн оглядывал персонал бурового комплекса, пытаясь поймать сочувствующий взгляд, ободряющий кивок — все, что могло бы указать на возможного союзника. Но ничего не увидел: инженеры, лаборанты, обслуживающий персонал уже возвращались к своим обычным обязанностям, требующим их полного внимания, пока внизу шла проходка. Кажется, никто и не замечал, что Крейн еще здесь.

Кроме двух охранников, стоявших у него за спиной. Прозвучал сигнал отбоя, и один из конвоиров подтолкнул его.

— Ну все, доктор, идем.

Они зашагали к дверям, ведущим в коридор первой палубы, и Крейна охватило ощущение нереальности происходящего. Конечно, это все сон. И логика у него такая же ненормальная, искаженная. Неужели и впрямь двое вооруженных военных ведут его на гауптвахту? Неужели Королис захватил управление станцией?

Королис…

— Не надо вам этого делать, — тихо сказал Крейн военным.

В ответ они распахнули створки двери и вывели его в коридор.

— Кто неспособен к командованию, так это не адмирал, — продолжал Крейн уже в коридоре, — а коммандер Королис.

Молчание.

— Вы видели, какого цвета у него лицо? У него гипергидроз, он жутко потеет. Он нездоров, и болезнь прогрессирует. Я врач, меня учили распознавать такие вещи.

Коридор впереди раздваивался. Один из конвоиров ткнул Крейна прикладом в плечо.

— Направо.

— Здесь, на станции, я уже видел много таких больных. У Королиса классический случай.

— Вы бы лучше помолчали, — буркнул конвоир.

Крейн посмотрел на светло-красные стены, на закрытые двери лабораторий. Мысленно он вернулся к другому своему марш-броску — тогда, со Спартаном, который провел его в закрытую зону и приказал пропустить через пост. Тогда Крейн не знал, куда они идут. В этот раз — знает. Ощущение нереальности стало еще сильнее.

— Я сам был военным, — снова заговорил Крейн. — Вы тоже военные. Вы давали присягу служить своей стране. Королис — человек опасный и ненадежный. Исполняя его приказы, вы поступаете не лучше, чем…

Прикладом винтовки его снова ударили в плечо, на этот раз намного сильнее. Крейн упал на колени, голова его болезненно дернулась.

— Полегче, Хоскинс, — сурово сказал второй конвоир.

— Я устал от его болтовни, — ответил моряк по фамилии Хоскинс.

Крейн поднялся и вытер руки, вприщур глядя на Хоскинса. Лопатка ныла от удара. Хоскинс повел дулом винтовки.

— Вперед.

Они продолжили путь по коридору, свернули налево. Впереди располагались лифты. Крейна подвели к ним, Хоскинс нажал кнопку «наверх». Крейн открыл рот, собираясь препираться с ними и дальше, но передумал. Может быть, охрана гауптвахты его послушает…

С тихим звоном двери открылись.

В этот момент откуда-то сверху раздался жуткий грохот. Кажется, вся станция подпрыгнула. Свет потускнел, вспыхнул ярче и снова померк. Прозвучал новый взрыв, и станцию еще раз свирепо тряхнуло, словно крысу, которую треплет собака. От трубопровода на потолке оторвался кусок металлической обшивки и с режущим слух визгом полетел вниз, пригвоздив Хоскинса к полу.

Крейн действовал не размышляя. Он жестко и очень больно пнул второго морского пехотинца в колено, а сам кинулся в кабину лифта, нажав на кнопку. Его халат зацепился за решетку, закрепленный на клипсе телефон соскочил и поехал по полу.

Загорелись лампы аварийного освещения, и в их оранжевом свете было видно, как Хоскинс пытается сесть. Кровь из раны на голове текла у него по губам и носу, но он уже встал, и лицо его выражало мрачную решительность. Вдали завыли сирены, а Хоскинс поднял винтовку и прицелился. Крейн прижался к смыкающейся створке лифта, пуля просвистела мимо него… но тут двери закрылись, и кабина поехала вверх.

51

Специалист первого класса Гордон Стампер несся с девятой палубы вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Желтый кейс с инструментами тяжело давил на спину и плечи, а крючья, рация и прочая мелочь, прицепленные к поясному ремню, бренчали при каждом шаге. Остальные члены аварийно-спасательной команды бежали следом, они несли баллоны с кислородом, раздвижные крепежные стойки, штурмовые топоры и другие вспомогательные приспособления.

Вызов поступил на аварийной частоте — значит, это не учения. Впрочем, Стампер сомневался. Что-то, конечно, случилось: они слышали жуткий взрыв, на миг погас свет. Но подача электричества восстановилась, а со станцией вроде все в порядке. С начальства станется устроить проблемы, просто чтобы проверить, как спасатели ловят мышей. Эти шишки вечно норовят прижучить тех, кто у них в подчинении.

Он распахнул люк на восьмую палубу. Ему открылся пустой коридор; двери по обеим сторонам были закрыты. Ничего удивительного — приближается конец смены; персонал и ученые, работающие на этом этаже, как всегда, разбрелись, либо перекусывая наверху, либо, что вернее, болтая о чем-то на своих совещаниях в конференц-залах седьмого этажа.

Микрофон рации был прицеплен к погону куртки. Нажатием большого пальца Стампер включил его и склонил голову к плечу.

— Стампер — Первому.

В ответ раздалось потрескивание.

— Я Первый, слышу вас, прием.

— Мы на восьмой палубе.

— Вас понял.

Стампер с каким-то мрачным удовольствием выключил радио. Черта с два ему что-нибудь предъявишь — сигнал поступил только четыре минуты назад, а они уже на месте происшествия.

Их целью было помещение климатической установки на другом конце станции. Стампер оглядел свою команду, убедился, что все собрались и готовы действовать, и дал знак двигаться.

Чем больше он об этом думал, тем больше уверялся, что все это пустышка, ложная тревога. Вызов, как он понял, был только один, какой-то отчаянный, неразборчивый, прерванный на середине; сообщалось о пробоине, о затоплении. Все это чушь, полная и несусветная. Ведь всякий знает, что станцию от Северного моря отделяет защитный купол, а пространство между оболочкой и внутренней частью герметизировано и воды там нет. Его губы изогнулись в ухмылке. Ну, если это не учения, значит, просто какую-то трубу прорвало — ведь на этом этаже заправляют ученые с тонкими шейками и всякие начальнички, а они горазды падать в обморок или вопить, как только увидят каплю воды.

Позвякивая инструментами, они двигались по коридору, пока не остановились на Т-образном пересечении. Спасатель поскреб подбородок. Налево путь шел в административный сектор — запутанный лабиринт кабинетиков и узких коридоров. Повернув направо и пройдя через исследовательские помещения, они доберутся до климатической установки быстрее и…

Со стороны лабораторий послышался лязг железа, а за ним — тревожные голоса. Стампер замер, прислушиваясь. Разговаривали тихо, но, кажется, люди приближались.

Стампер приложил ко рту согнутую ладонь.

— Эй!

Голоса замолчали.

— Это спасатели!

Восклицания возобновились, Стампер услышал, что кто-то бежит. Он обернулся к команде, мотнув головой в том направлении, откуда раздавались звуки.

Повернув за угол в исследовательском секторе, Стампер увидел, что к нему спешит небольшая группа ученых, человек пять или шесть. Все с безумными взглядами, одежда в беспорядке. Среди них находилась женщина средних лет, она тихо всхлипывала. Мужчина впереди, высокий и худой, со светлыми курчавыми волосами, был в намокшей одежде.

Примерно в пятидесяти футах по коридору за ними виднелся задраенный люк.