Брачная игра - Элисон Уэйр

Все они сейчас пристально смотрели на королеву, и у каждого были свои претензии. Сесил устал несколько лет подряд наблюдать за ее метаниями. Внутри он не сомневался, что это вовсе не метания, а излюбленная игра королевы. Герцог Норфолкский боялся, что она может проявить чисто женскую слабость и тогда королевская власть перейдет к Роберту. Герцогу Сассекскому и другим советникам надоели эти постоянные дебаты о замужестве королевы. Им хотелось, чтобы она остановила свой выбор на ком-то одном и угомонилась. Наконец, сам Роберт, желавший обладать ею, делал все, чтобы Елизавета объявила его своим единственным женихом.

– Передайте мсье де Фуа: мой ответ на его предложение – «нет», – сказала Елизавета и разразилась слезами. – Это ты, мой дорогой лорд Лестер, ты, сэр Уильям, и все вы, любезные лорды, жаждали моего крушения! Вы своими хитросплетениями пытались склонить меня к браку!

Елизавета негодовала, поочередно указывая пальцем на каждого из присутствующих. Советники были потрясены.

– Ваше величество, я бы никогда не осмелился заставить вас делать что-либо против вашей воли, – наконец решился возразить Сесил, говоря с ней нежно и кротко, как с больным ребенком.

– Я прошу ваше величество ни на миг не сомневаться в моей верности, – взывал к ней герцог Сассекский.

Ему вторили другие советники. Роберт молчал. Он понял, что перестарался и теперь видел результаты своего упрямства. Однако нежность и желание утешить любимую женщину боролись в нем с утомлением, досадой и подозрениями: не устраивала ли Елизавета сейчас очередной спектакль все с той же целью – тянуть время?

Советники тоже решили, что лорд Лестер оказывал на королеву недопустимое давление, чем и вызвал этот выплеск гнева. Чтобы освободить ее от домогательств Роберта, они возобновили переговоры с эрцгерцогом, который никогда не проявлял особой прыти в этом сватовстве. Вскоре советникам удалось договориться о приезде в Англию нового посланника эрцгерцога – Адама Цветковича. Он появился в Лондоне под предлогом возвращения регалий ордена Подвязки императора Фердинанда, скончавшегося в прошлом году. Переговорив с прежним посланником, Цветкович избрал этот тактический ход, чтобы рассерженная Елизавета не удостоила его холодным приемом.

– Вы, любезный лорд, тоже поддержите кандидатуру эрцгерцога, – прошипел герцог Норфолкский, обращаясь к Роберту. Они стояли в приемной, ожидая появления Елизаветы. – Вы должны отказаться от своих притязаний на брак с королевой.

Роберт с удовольствием надрал бы Норфолку уши. Однако, видя, как любезно Елизавета принимает Цветковича, с какой щедростью расточает посланнику улыбки, понимал, что у него нет иного выбора. По крайней мере, сейчас. Придется согласиться с мнением этого несносного герцога. Позже Роберт снова убедился, что вынужден следовать чужой стратегии. Это произошло, когда Елизавета поручила ему и Трокмортону вести переговоры о ее браке с Габсбургом. Роберт был в отчаянии. Если королева выйдет за эрцгерцога, он, лорд Лестер, потеряет все: благосклонность Елизаветы, вес и влияние. Он утратит все позиции при дворе. Никакой муж не потерпит его рядом с королевой. И тогда Роберту придется отступить на задний план и оказаться в окружении своих недругов, а те вряд ли отнесутся к нему с сочувствием.

Неужели Елизавета так с ним обошлась? Женщина, которую он до сих пор любил и по близости с которой продолжал тосковать? Достаточно было одного ее слова, и все бы пошло в нужном направлении. Но она не произнесла этого слова. Ее жестокость по отношению к нему была горше желчи. И это после всех обещаний, после всего, что она говорила! Роберт отказывался верить, хотя ему ли не знать, с какой быстротой Фортуна меняет направление своей благосклонности?

– Полагаю, королева вообще не выйдет за меня, – удрученно признался Роберт, встретившись позже с испанским послом де Сильвой. – Если она решила связать свою жизнь с кем-то из наследных принцев, зачем ей простой подданный?

– Я так не думаю, любезный лорд. На вас еще не поставили крест!

– Хотел бы я вам верить, – вздохнул Роберт.

Он подозревал, что и де Сильва способствовал браку Елизаветы с эрцгерцогом, а с ним вел себя по-дружески так, на всякий случай. Вдруг произойдет чудо и королева решит выйти за своего фаворита? Дипломату нужно сохранять хорошие отношения со всеми сторонами.

– Я собственными ушами слышал разговор ее величества с господином Цветковичем, – продолжал испанец. – У меня хорошая память, и я дословно запомнил ее слова: «Я никому не говорила о своем отказе выходить за лорда Лестера». Но вам, лорд, нужно исправно играть свою роль, поскольку Цветкович, отвечая на слова королевы, назвал вас горячим сторонником ее брака с эрцгерцогом.

Щадя Роберта, де Сильва кое о чем умолчал. Королева убеждала Цветковича, что в своих отношениях с Лестером всегда соблюдала внешние приличия. Это тоже была игра, поскольку Цветкович успел побеседовать с ее фрейлинами и служанками, пытаясь выпытать у них пикантные подробности из жизни королевы. И наверняка Бесс говорила посланнику, что Роберта она любит лишь как брата, черт бы ее побрал!

Роберт очень обрадовался, когда переговоры зашли в тупик. Елизавета снова предложила, чтобы эрцгерцог приехал в Англию, поскольку она хотела видеть живого человека, а не портреты. Новый император Максимилиан Второй – старший брат Карла – и слышать об этом не хотел. Потом вроде бы согласился, но заявил, что все расходы во время пребывания эрцгерцога должна нести она. Королева утверждала обратное. Наконец заявила, что не выйдет замуж за мужчину иной веры. Император категорически не допускал возможности обращения младшего брата в протестантизм.

Вскоре, словно в дополнение к этой непростой ситуации, из Шотландии пришла весть о том, что Мария Стюарт стала женой лорда Дарнли.

– Она нарушила все свои обещания! – бушевала Елизавета. – Она разрушила протестантские устои Шотландии! Теперь пусть ждет бунта шотландских лордов. За ними дело не станет. Ну и дура же эта Мария! Любой, у кого есть хоть капля мозгов, постарался бы немедленно договориться с протестантскими лордами. Так и напишите ей!

Марии написали и получили сердитый ответ: «Ее величество желает, чтобы ее дорогая сестра Елизавета более не вмешивалась в шотландские дела». Мало того, Мария повелела арестовать Трокмортона за то, что тот отказался принять охранную грамоту из рук Дарнли, ставшего теперь шотландским королем.

– У меня есть полное право вмешиваться в ее гнусные делишки! – кричала Елизавета. – Дарнли – мой подданный. Я вправе вернуть его в Англию и заставить отвечать за своеволие. Будь Мария поумнее, она бы убедила этого дурня подчиниться мне, а потом бы начала со мной переговоры об их браке. Это азбучные истины, известные любому добропорядочному правителю. А она, как и Дарнли, проявила своеволие и обвенчалась с ним без моего позволения!

Елизавета немедленно протянула руку дружеской помощи сводному брату Марии – графу Мори, возглавляющему Конгрегацию протестантских лордов.

В один из июльских вечеров, когда Елизавета в одиночестве размышляла о вероломстве Марии, к ней вбежала Кейт Ноллис.

– Ваше величество, простите, что врываюсь к вам, но мы все очень встревожены состоянием Кэт Эшли.

Елизавета встала:

– Встревожены? Почему?

– Ваше величество, вам лучше взглянуть самой.

Елизавета выбежала на галерею и поспешила в свои личные покои, где увидела фрейлин и служанок, сгрудившихся вокруг Кэт. Та сидела на скамье и, казалось, дремала. Елизавету насторожила неестественность позы Кэт.

– Кэт, что случилось? – резко спросила она, скрывая за резкостью страх.

Кэт застонала. Тогда Елизавета опустилась на колени и запрокинула ей голову… Половина лица ее старой гувернантки была странным образом сморщена. Рот и один глаз выглядели так, словно они вот-вот поползут вниз.

Елизавета схватила руку Кэт.

– Сожми мою руку! – приказала она.

Рука Кэт не шевельнулась, оставаясь такой же вялой.

– Кэт, скажи хоть слово!

Кэт попыталась заговорить, но все звуки были нечленораздельными.

– Чего вы ждете? – накинулась на фрейлин и служанок Елизавета. – Почему до сих пор не послали за врачами?

Две фрейлины помоложе бросились выполнять ее приказ. Остальные остались, тревожно поглядывая на Елизавету. По-прежнему стоя на коленях, королева обнимала Кэт, гладила ее по спине, пыталась хоть как-то утешить. Елизавета чувствовала волны страха, идущие от Кэт. Потом та успокоилась. Наверное, на нее подействовали слова ее любимой Бесс.

Через несколько минут в комнату вбежал доктор Хейк. Он попытался взять Кэт из рук Елизаветы, но не удержал грузного тела. Кэт неуклюже распласталась на скамейке. Ее голова запрокинулась. Капюшон упал на пол. Глаза пристально смотрели на королеву.

Елизавета была безутешна. Ей казалось, что она потеряла вторую мать. По сути, так оно и было, поскольку с детства она привыкла всегда видеть рядом с собой добрую, заботливую Кэт. Кэт была ей и подругой, и хранительницей ее тайн. Елизавету не успокаивало сознание того, что Кэт умерла у нее на руках. Ее до сих пор преследовал ужас последних минут жизни Кэт. Особенно глаза, мгновенно потерявшие осмысленность взгляда. Никогда уже в них не вспыхнет радость при виде «проказницы Бесс» и не появится упрек. А как часто она огорчала свою добрую старую Кэт. Та всю жизнь посвятила благополучию Елизаветы. Второй такой Кэт у нее уже не будет. Сознавая это, Елизавета плакала снова и снова.