Париж - Эдвард Резерфорд

– А если его нет дома?

– Тетя поможет тебе найти его. Пожалуйста, постарайся. Полицию надо будет вызвать так или иначе, но обязательно первым уведомить Эйфеля.

Эдит не хотела оставлять Анну, но согласилась выполнить его просьбу. Когда она уходила, Тома поцеловал ее и повторил негромко:

– Оставайся у тети. Не возвращайся.

После ее ухода Тома стал прикидывать, не видел ли кто-нибудь падение Пепе. На мосту были люди, они могли что-то заметить, а могли и не обратить внимания. Если все-таки заметили, то полиция будет у башни уже скоро. С этим ничего не поделать. Но он хотя бы сделал все, чтобы защитить двух самых важных в своей жизни людей: Эдит и месье Эйфеля. Потом он сел, обнял Анну и стал ждать.

Ожидание продлилось полтора часа, которые показались вечностью. Затем разом прибыла целая группа людей: сначала месье Эйфель, Ней и невысокий человечек с аккуратно подстриженными усами, а сразу после них полицейский в форме, молодой человек с фотографической камерой и двое с носилками.

Эйфель отошел в сторону, и первым заговорил Ней.

– Как видите, инспектор, – обратился он к человеку с усами, – мой клиент ждет вас именно там, где я вам и обещал. А эта молодая дама, я уверен, подруга того несчастного юноши.

Инспектор бросил на Тома короткий взгляд, подошел к телу Пепе, осмотрел его за пару секунд, потом глянул на башню, после чего кивнул молодому человеку с фотокамерой, который уже устанавливал треногу для съемки.

Ней тем временем приблизился к Тома.

– Ваши действия свидетельствуют о дальновидности и сообразительности, юноша, – сказал он вполголоса. – А теперь слушайте внимательно. Отвечайте на все вопросы, которые задаст вам инспектор, но отвечайте кратко. Он спросит только о том, что желает знать. Ничего не добавляйте от себя. Вы понимаете? Ничего.

Тома увидел, что инспектор вопросительно смотрит на Нея. Стряпчий едва заметно кивнул:

– Мой клиент готов помочь вам, инспектор.

Полицейский подошел к Тома. Он носил усы, но в остальном его лицо было чисто выбрито, редкие волосы зачесаны от широкого лба к затылку. Внимательные и слегка печальные глаза инспектора почему-то напомнили Тома об устрицах. Полицейский вынул блокнот. Первые вопросы были короткими: как зовут, где проживает – Тома назвал адрес своего съемного жилья на улице Помп, – во сколько случилось происшествие, имя и род занятий погибшего, был ли он знаком с погибшим, что они делали перед происшествием, где были. На последний вопрос Тома ответил, что они были в ирландском баре.

– Погибший пил что-нибудь в баре?

– Да, месье. Он пил «Гиннесс» и вино.

– Был ли пьян?

– Нет. Он контролировал себя…

– Но он пил и пиво, и вино?

– Да.

– Потом он забрался на башню?

– Да, инспектор.

– Каким образом?

– Сначала по балкам, потому что вход на лестницу заперт. Потом пробрался в лестничную шахту и поднялся по ступенькам на первую платформу, оттуда опять вылез на балки.

– Вы видели, как он это делал?

– Да.

Тома собирался сказать, что он и сам поднялся вместе с Пепе на башню, но вовремя вспомнил предупреждение Нея. Поскольку инспектор не спрашивал пока ничего о местонахождении и действиях Тома, то он не стал об этом говорить.

– Что он делал наверху?

– Пел итальянскую песню.

– А потом что было?

– Потом он упал.

– Как?

– Он кланялся. Три раза. Вперед, потом налево, потом направо. Потом он еще раз поклонился вперед, глубже, чем до этого, и потерял равновесие. Потом… все было так внезапно.

– Эта девушка – его подруга?

– Да. Она переживает сильное потрясение.

– Это естественно. – Инспектор обратился к Анне: – Я понимаю, вы расстроены, мадемуазель, но мне необходимо задать вам несколько вопросов.

Ее имя и адрес. Имя Пепе и адрес. Был ли он из итальянской семьи? А она? Как давно они знакомы? Пила ли она «Гиннесс» и вино вместе с ним в ирландском баре? Забрался ли он на башню и пел ли там итальянскую песню? Стояла ли она в это время внизу? Верно ли, что он сделал три поклона, а на четвертый потерял равновесие и упал? Видела ли она это? Действительно ли все так и было?

– Да. Все так и было. – Анна залилась слезами.

Инспектор захлопнул блокнот и повернулся к Нею и Эйфелю:

– Все ясно. Я удовлетворен. Предстоят еще кое-какие формальности, разумеется, но, если только месье Эйфель не станет настаивать, я не вижу необходимости в дальнейшем расследовании.

Эйфель жестом показал, что он также удовлетворен. По сигналу инспектора два его помощника положили тело Пепе на носилки и унесли.

– Думаю, мне следует проводить Анну домой, – сказал Тома.

Ней глянул на Эйфеля, который сказал, что намерен еще некоторое время побыть у башни. Тогда Ней сообщил Тома, что он отвезет его и Анну домой. Тома гадал, не нужно ли сказать что-нибудь месье Эйфелю, но тот уже повернулся ко всем спиной и пошел прочь.

У моста стряпчего ждал небольшой фиакр. Двое мужчин усадили Анну посередине, кучер взмахнул кнутом, и они тронулись в путь.

Анна жила с родителями в небольшом съемном доме возле южных ворот. Им пришлось ехать туда почти полчаса. Когда они наконец добрались, Ней вошел вместе с Анной, чтобы поговорить с родителями девушки. Потом вернулся и сказал Тома, что теперь отвезет домой и его.

– Постарайтесь сегодня не встречаться с Эдит, – попросил стряпчий. – Она отдыхает.

Собравшись с духом, Тома решился заговорить о том, что его волновало:

– Вы сказали полиции, что я ваш клиент, и я очень благодарен вам за это, но должен признаться, что у меня нет больших денег.

– Вас это не должно заботить, – ответил юрист. – Так пожелал сам месье Эйфель.

– Надо же! Неужели он сделал для меня такое! А он знает, что я тоже виноват?

– Не заблуждайтесь на этот счет, юноша. Месье Эйфель очень недоволен вами. Но сейчас на карту поставлено слишком многое. Башня является центром Всемирной выставки, которая должна скоро открыться. Под угрозой может оказаться честь Франции, не говоря уже о репутации Эйфеля. Когда я узнал от Эдит подробности происшествия, то понял сам и смог убедить инженера, а потом и инспектора в том, что, как ни трагична вся ситуация в целом, можно считать везением, что погибший был итальянцем. Никто не хотел бы, чтобы в это неприятное дело оказался замешан француз. Никто не заинтересован в том, чтобы ваше участие в инциденте было предано огласке. И таким образом, я также сумел защитить как Эдит, так и себя.

– Так вот почему инспектор не спрашивал, где находился я, когда упал Пепе.

– Именно. Он вовсе не желал знать это. Если бы он хоть на миг усомнился, что все это не более чем глупый несчастный случай, то повел бы себя по-другому. Однако никаких сомнений в этом нет.

– Пепе упал так, как я описал, уверяю вас.

– Если полиция потребует от вас дополнительных показаний, то сначала обратятся ко мне, и тогда я скажу вам, что нужно делать. Пока же, подчеркну, никто не должен ничего знать о вашем участии. Я настоятельно предупредил родителей Анны. Она вообще не станет об этом говорить. Эдит тоже, можете не сомневаться. Но и вы должны молчать, а иначе месье Эйфель очень рассердится. И вы же понимаете, он может обвинить вас в незаконном проникновении на башню.

– Я не скажу ни слова.

– Хорошо. У меня была возможность упомянуть месье Эйфелю, что, с моей точки зрения как юриста, вы действовали очень мудро.

Очевидно, Ней не терял времени даром и при первой же возможности сумел оказать Эйфелю немаловажную услугу, размышлял про себя Тома. Можно только восхищаться его ловкостью.

Когда юрист наконец высадил его перед домом на улице Помп, Тома вдруг почувствовал, что ужасно устал.

К началу следующего рабочего дня Тома продумал свою линию поведения. Во-первых, сам он ничего говорить не будет. Если кто-нибудь случайно слышал или видел, что они с Пепе встречались в воскресенье, он скажет, что они расстались сразу после того, как пообедали, и что он ничего не знал о падении Пепе с башни.

Может, у Тома и были сомнения насчет того, каковы будут последствия, если он станет болтать, но они исчезли после краткой и неожиданной для него встречи.

Он шагал по улице Помп и как раз проходил мимо того дома, что когда-то был фермой предков Эдит, когда его догнал Жан Компаньон и пошел с ним рядом.

– Хороший день для работы, – сказал старший мастер.

– Ага, – согласился Тома.

– Держи рот на замке, – перешел к делу Компаньон.

– Не понимаю, о чем вы, – сказал Тома, – но я вообще не из болтливых.

– Если кто-нибудь узнает, Эйфель уволит тебя. Ему придется это сделать. – (Тома промолчал.) – Но это, – продолжал Жан Компаньон обманчиво любезным тоном, – будет наименьшей из твоих неприятностей. Потому что я подстерегу тебя, и ты отправишься к своему дружку Пепе, где бы он ни был сейчас.