Леон - Марина и Сергей Дяченко

Рецепта нет, отгадок нет, и не потому, что я их не знаю. Их не существует, пока твой выбор не сделан.

– Я все-таки не понимаю, – сказал я после паузы. – Что сложного в том, чтобы сделать выбор?

– Там не будет меня, чтобы спасти или оживить тебя после смерти. Никто тебе не поможет.

– Я великий маг, я сам кому угодно помогу.

Он вздохнул:

– В мире твоих предков, Леон, этически-ориентированная магия слаба. А враг силен, ему плевать на добро и зло.

– Но и я больше не певец, который поет одну только ноту «до», – сказал я. – Такое впечатление, что вы сомневаетесь в себе как в педагоге.

– Ты нахал, это хорошо, – он слабо улыбнулся. – Чтобы справиться с твоим врагом, ты должен быть изнутри крокодилом. Помнишь это чувство?

Часть пятая

Путь домой

Мы вышли из залива в мой любимый час, когда отражения утонувшего солнца сменяются электрическими светлячками. Герда за штурвалом взяла курс на северо-запад. Шоссе на далеком берегу казались муравьиными тропами, и по ним бежали огни фар. На пирсе развлечений вертелось огромное колесо, где я так никогда и не покатался. Все не было времени.

Герда застопорила яхту, когда берег был уже еле виден. Мы обнялись.

– Ты справишься, – сказала Герда в сто сорок первый раз. – Возвращайся скорее.

– Ты оглянуться не успеешь, как я вернусь. Превратить одного колдуна в лягушку – минутное дело. И я не стану больше миндальничать, как с теми пиратами…

Ее плечи напряглись под моими руками. Я заглянул ей в лицо:

– Что не так?

– Все нормально. – Она не смотрела мне в глаза.

– Герда… я что-то не то сказал?

– Пираты, – она вздохнула сквозь зубы, – я слишком часто о них вспоминаю.

– Давай их навестим, – сказал я, помолчав. – И ты успокоишься.

– Ты серьезно?!

– Это по пути. Ты знаешь там все течения. Может, они перевоспитались, ловят рыбу, лепят кувшины, высекают из камня прекрасные статуи…

– Эй, Леон, – сказала она неуверенно. – Твое чувство юмора… не для кораблей. Ты же знаешь.

– Просто посмотрим издали, как они выживают, – я снова обнял ее. – Если и сойдем с маршрута… то совсем чуть-чуть.

* * *

Мы дважды совершили переход между мирами – первый раз в нейтральные воды, где Герда из девушки за штурвалом яхты обернулась парусником. Я всегда плохо переносил эту часть пути, но храбрился и держался, зная, как важна Герде моя уверенность. Потом мы еще раз перешли, почти незаметно, в мир, где в стороне от морских путей лежал необитаемый остров. И где далеко-далеко от него был мой город, и гавань, и ратуша, и холмы.

Герда ориентировалась без компаса, без астролябии, посреди моря как на знакомой улице. Я ждал увидеть на острове огонь – издалека; когда огня не обнаружилось, я подумал, с холодком вдоль хребта, что все их огнива могли отсыреть и не сработать – и тут же оборвал себя: боевые маги чтобы искру не добыли?!

Может быть, они не жгут костер, пока не стемнеет? Берегут топливо? Это же не леса глухие, это всего лишь остров, куда ветром и течением прибивается плавник…

Герда подошла, соблюдая безопасную дистанцию. Я стоял у борта, вытянув шею, вглядываясь в заросли низкорослых кустов.

Кое-где в кустах были протоптаны тропинки, но по ним давно не ходили – повсюду зеленела свежая трава. Сложенная из плавника, стояла кособокая хижина – нежилая. На берегу виднелись старые кострища, едва чернели под слоем песка. Море омывало кромку пляжа, и ни на сухом, ни на мокром песке не было видно ни отпечатка.

Герда – носовая фигура – повернула голову и покосилась на меня блестящим темным глазом. Чего было больше в ее взгляде – упрека? Беспокойства? Удовлетворения, мол, я так и знала?

– Значит, так, – сказал я Герде. – Они могли перебить друг друга или утопиться, это уже не наше дело. Но как только ты меня высадишь на берег, Герда, – сразу, сию секунду, возвращайся домой! В нейтральные воды, и потом к Микелю. Немедленно! Не сходя с маршрута! Обещаешь?

Она ничего не ответила, заложила галс и пошла от острова прочь. И опять получилось, что перед расставанием я разговариваю с ней слишком жестко, что у нас нет времени нормально проститься…

– А и не надо прощаться, – сказал я вслух. – Я справлюсь очень быстро. Не грусти.

* * *

Герда отдала мне свою единственную шлюпку. Мы договорились заранее; «Только смотри внимательно, – говорила она, – эта дырявая рухлядь может в любой момент дать течь, не ленись вычерпывать воду, если что». На самом деле шлюпка была крепкая, надежная, хоть и не новая. Герда так говорила, чтобы я поверил – ей этой шлюпки нисколько не жалко.

Когда нос моей лодки ткнулся в мелкую гальку, был закат, почти такой же, как мы любили с Гердой провожать на берегу океана, раскатывая на велосипедах. Силуэт двухмачтового парусника бликовал золотым и белым в этом праздничном свете. Я помахал ей рукой, не знаю, видела или нет.

Я вытащил лодку на берег. Отошел за холм, подальше от моря. И проделал то, что было очень страшно пробовать.

Я должен быть сильным на этом берегу – вне добра и зла. Изнутри крокодилом, так сказал Микель. Это отбирает множество энергии, но я должен проверить, на что я теперь годен; без слов и заклинаний в руке возникает игла, и летит точно в цель, и жук-бронзовка с лету приколот к стволу, как брошь к нарядному платью…

Хорошие новости: я справлюсь. Плохие новости: это противно.

* * *

Я задержался на верхушке горбатого мостика, чтобы посмотреть на город – он вырисовывался башенками на фоне вечернего неба – и на речку под ногами. На выложенном камнем дне виднелись монетки из дальних стран, которые на счастье бросали приезжие.

Я много раз видел это во сне – свое возвращение. И теперь не мог понять, что чувствую на самом деле: радость? Страх?

Этот город – действительно мой? Башенки над воротами – они ведь не изменились? Редкие прохожие попадались мне по дороге с пристани, и они меня не узнавали, еще бы. Я стал другим за два года учения у Микеля. Я вырос. И теперь мне надо было торопиться.

Я шел и на ходу строил планы. Как меня встретят отец, мать, братья? Что скажут семейные призраки? Должен ли я оправдываться или что-то объяснять, и какой запах сейчас на кухне? И будут ли они мною гордиться, когда