Секретные поручения 2. Том 2 - Данил Корецкий

– Стоять на месте! Не двигаться! Эф-Эс-Бэ!

Денис сперва ничего не понял. Не увидел. Он обнаружил себя бегущим рядом с Мамонтом, бегущим широко, так что сухожилия звенят. Слева быстрыми сериями продолжали вспыхивать молнии – это работал фотограф, на ходу, по-ковбойски. И только потом Денис увидел кепи, валяющееся на грязном снегу у бетонного кольца. И человека, присевшего на корточки за колодцем (откуда, мать-перемать?! ведь он только что был в другом месте!), и медленно падающего сперва на пятую точку, а потом на спину, и необычным финтом, как при обратной перемотке кинопленки, переворачивающегося через голову… И вскакивающего на ноги. В лице у него ни кровинки, брови наехали на глаза, кулаки сжаты. Поди ж ты… Он дернул головой в одну, в другую сторону, оценил обстановку – и остался на месте.

– На снег! Стреляю! – рявкнул Мамонт.

Человек покорно улегся, раскинув руки и ноги. Подоспели автоматчики, и под наблюдением пяти стволов Мамонт уселся ему на спину, приподнял голову за волосы и заставил разжать рот, затем сунул туда пальцы в толстых кожаных перчатках. Задержанный закашлялся, выгнулся под Мамонтом, издал протяжный звук и выплюнул на снег какой-то грязно-серый комок.

– А ты говоришь… – удовлетворенно пропыхтел Мамонт.

В руке у него оказался целлофановый пакет, он швырнул его одному из автоматчиков, скомандовал: «Аккуратно. Все до крошки». И пока автоматчик собирал исторгнутый задержанным предмет в целлофан, он продолжил обыск. Оружия там не оказалось, но осторожный Мамонт все-таки изъял ручку и карандаш, после чего защелкнул на запястьях наручники и сильным движением поднял человека на ноги.

– Думал, здесь все идиоты, да?! – заорал Мамонт прямо ему в лицо. – Выкуси, сука!

Задержанный отвернулся и посмотрел на Дениса, который, встав на колени у подножия бетонного колодца, ковырял мерзлую землю перочинным ножом. После вскрытия тайника агент не успел уничтожить следы, и искомое было найдено быстро. Тайник представлял собой вкопанную в земле жестяную коробку из-под чая, верхняя часть которой совпадала с уровнем грунта. Плотно прилегающая крышка, сверху – квадратная дощечка, немного гравия и снега для маскировки. Тайник был пуст. Денис поднялся с колен.

– Ничего, – сказал Мамонт.

– Дядя он шустрый, а вот записку даже прожевать не успел. Так что все пучком. И «пальчики» с крышки снимем. Снимем обязательно. Нафигнулся ты, мил человек! – обернулся он к задержанному. В голосе Мамонта теперь слышалось чуть ли не дружеское расположение. – Тут тебе не Карибы, холодно! В перчатках работать надо!

– Каждый работает как умеет, – ровным бесстрастным голосом отозвался тот. Букву «р» он выговаривал чересчур мягко, словно боялся поранить о нее язык.

Денис только сейчас разглядел его маленькое курносое лицо, слишком маленькое даже для этого сухого невысокого тела. Ни досады, ни страха, ни раздражения не было в нем. Чистый лист. Пустая страница.

– Что правда, то правда, – охотно согласился Мамонт. – Каждый работает в меру своих… А только ты свое отработал, пора на заслуженный отдых.

Автоматчики повели задержанного в подъехавший «Форд-транзит». Еще несколько минут назад «ментовские» и «конторские» были одной командой, а теперь люди Суровца кучковались в стороне, курили, ревниво наблюдая, как люди Мамонта грузятся вместе с преступником в машину. «Ментовские» уедут на втором «Форде». Подполковник Суровец вышагивал метрах в двадцати с рацией в руках, отчитывался перед начальством и громко выяснял, какого рожна добытую дичь грузят в машину Конторы, а не в его, Суровца, транспорт.

Ветер гнал над Тиходонском низкие тучи, и редкие, одинокие, как разведчики большой снежной орды, пикировали на землю снежинки. Денис заметил, что испачкал куртку, доставая сигареты и зажигалку из кармана – вся левая нижняя сторона в пятнах грязи. Он посмотрел на свои руки, и тут же представил, как будет ворчать мать. Присел на корточки, вытер руки снегом, потом носовым платком.

– Так ты с нами едешь или как? – крикнул ему из фургона Мамонт.

Суровец и его люди повернулись на крик, посмотрели сперва на Мамонта, потом на Дениса. Из переулка, неуклюже раскачиваясь на разбитой дороге, выполз второй «Форд».

– С вами! – ответил Денис, выплюнул окурок и заспешил к машине.

* * *

– Так дела не делаются, – с мягким упреком заметил Рахманов. – Это не Киргизия, и не остров Тимбукту… И не Гаити.

Чем-то очень не нравился прокурору остров Гаити. Он подумал, подышал в трубку и еще раз добавил, более решительно: «Не Гаити».

– Я все понимаю, – сказал Константин Мамонтов, поскольку спорить с очевидным было бессмысленно: они действительно находились не на Гаити. – Но городская прокуратура не занимается агентами иностранных разведок.

– А кто сказал, что Журбинский – шпион? – удивился Рахманов. – Вернее, кто это доказал? Пока что он подозревается в организации трех убийств. А это дело находится в ведении прокуратуры.

Мамонтов на несколько секунд отнял трубку от уха, выразительно посмотрел на сидящего перед ним Дениса и выругался одними губами.

– И он будет сидеть в вашем СИЗО в общей камере? – непочтительно рявкнул Мамонтов. – Откуда буквально недавно сбежали двое подозреваемых?

– Товарищ майор, – прокурор сделал жирное ударение на звании Мамонтова. – Тут уж как получится. До сих пор этого барашка пасли мы, прокурорские. И будет логично, если плов из него варить будем тоже мы.

– А я почему-то был уверен, что вы вегетарианец, Евгений Николаевич, – сказал Мамонтов. – Впрочем, ладно…

– Что вы имеете в виду? – насторожился прокурор.

– Скажем так: я имею в виду отсутствие интереса к этому делу. Извините за прямоту. Петровский копал его на свой страх и риск, получая от вас только устные выговоры. И лишь когда был убит ваш сотрудник, когда к делу подключилось ФСБ, у вас вдруг проснулся аппетит. Вот это я и имею в виду.

Рахманов ответил не сразу.

– У вас искаженное представление, – сказал он тоном вкрадчивым и неприятным. – Впрочем, что я перед вами рассыпаюсь… Я лучше поговорю с Заишным…

– Это правильно, – рубанул Мамонтов. – Пусть наши начальники договариваются. А пока они договариваются, задержанный побудет у нас.

Он отключился и посмотрел на Дениса.

– Теперь он тебя еще крепче любить будет, – хмыкнул Мамонт. – Вот зануда…

– Ладно, – махнул рукой Денис. – Ты ему все верно сказал. А мне уже как-то все равно, я для них давно отрезанный ломоть. Курбатов едет?

– Курбатов? – переспросил Мамонт. Он встал и прошел к низкому столику, где стояли чайник и чашки.

– Это кто такой? А-а… Да. Вспомнил. Не знаю. Еще кофе выпьешь? Могу отправить кого-нибудь за ветчиной или там… Ты голоден вообще?

– Нет, – сказал Денис.

Мамонт посмотрел на часы. Час назад Журбинский после предварительного допроса, не давшего никаких результатов, был водворен в одиночку внутреннего изолятора ФСБ. Все руководство областного управления закрылось в кабинете Заишного. До сих пор никто наверняка не знал, кто же был задержан: рядовой агент, резидент или случайная сявка, отправленная изъять закладку за бутылку плодово-ягодного винища.

По версии самого Журбинского, он был как раз последним. Случайный прохожий с невнятной внешностью якобы предложил ему за вознаграждение вскрыть тайник и принести записку. Вообще-то Журбинский меньше всего походил на любителя случайных вознаграждений и легкомысленных сделок: типичный представитель прослойки менеджеров младшего звена, ухоженный и опрятный, изъясняется на вполне литературном русском. И вдруг – срывается с работы, никого не предупредив, летит черт-те куда, вскрывает тайник… Это как понимать?

«Ну да, – спокойно заявляет Журбинский, – у меня бывает такое состояние, когда я не совсем контролирую свои действия. Может, я не совсем здоров психически. Обследуйте, лечите, я согласен. А за что меня арестовывать?»

С учетом презумпции невиновности, вполне приемлемое объяснение, ничуть не хуже других. Но пять минут назад отзвонилась выехавшая на обыск опергруппа: в надежном тайнике под полом скромный риелтор хранил пистолет с глушителем. «Беретта», девять миллиметров. С высокой степенью вероятности можно было предположить, что именно из него застрелен Сергей Волков – сосед следователя Петровского и не состоявшийся муж Людмилы Борщевской. Так что ответ на последний вопрос Журбинского уже готов.

Вот такие дела. Мамонт предложил не размазывать кашу и применить «сыворотку правды». Время работает на Журбинского, а им дорога каждая минута. Чем скорее они узнают, кто оказался в их руках, тем будет яснее, что делать дальше. Заишный был против сыворотки. Законом это запрещено, к тому же Россия входит в число стран-подписантов всех гуманных конвенций и протоколов и поклялась не делать заключенным плохо, а делать только хорошо. На практике же сыворотка применяется, но только в самых исключительных случаях, когда на карте стоят тысячи жизней и безопасность страны. И если с Журбинским получится прокол, Заишному в кресле скорее всего не усидеть. С другой стороны, если они и в самом деле поймали важную птицу, то тогда… М-м. В общем, ситуация складывалась интересная. Но найденный пистолет с глушителем перевесил чашу весов.