Секретные поручения 2. Том 2 - Данил Корецкий

Денис мог не прижимать мобильник к уху – слышно было и так. Он бросил телефон на бардачок и молчал.

Кротово – это четыреста километров от города. Сто двадцать километров по двухполоске федерального значения, остальные триста восемьдесят – одна полоса и проселки. Трасса как каток. Доехав до сужения дороги, они насчитали больше десятка аварий – серьезных и помельче. Под станицей Лихой лежала перевернутая фура, перегородив всю дорогу. Пришлось съезжать с обочины и переть по снежной колее, проложенной идущими впереди машинами. Когда снова выехали на дорогу, Денис взял телефон, услышал «ту-ту-ту» и спрятал его в карман.

Дворники беспомощно скребут по льду. Водитель ругается в пространство, его никто не слушает.

– А что этот Лохманенко на полигоне-то делает? – спросил Максим. – Он что, военный спец?

– Да, – сказал Денис. – Это оборонка.

– А что они там выпускают?

– Херню всякую, – встрял Курбатов. – Не нашего ума дело.

– Чего же мы за ним гоняемся? Тещу замочил в сарае?

Борис оскалил рот. Денис с Курбатовым переглянулись.

– Да, – сказал Курбатов тоном, который сразу погасил улыбку опера.

Максим замолчал. Говорить было, по большому счету, не о чем. Делов-то – взять слизняка, который и оружия-то, наверное, в руках не держал!.. Но все с самого начала складывается как-то не так. Повторный допрос Журбинского, длившийся с двух ночи до восьми утра, положительных результатов не дал. Журбинский то плакал, то впадал в забытье. В половине девятого Рахманов вызвал к себе Дениса и Курбатова и поставил задачу: арестовать Лохманенко, как подозреваемого по делу об убийстве Синицына, Рогова, Седых и Лопатко. Шпионские страсти пока оставим за рамками, пусть этим занимается Контора, а вот трупы – это уже по нашей части. Так что вперед, ребята, живенько!

Но грозная тень шпионажа нависала над прокурором и щекотала ему задницу. Потому что даже в разгул демократии, когда можно безнаказанно злоупотреблять служебным положением, воровать и брать взятки, родичаться с бандитами и гулять на свадьбах у преступных авторитетов, соприкасаться со шпионажем все равно очень опасно. Тут вмиг выкинут из кресла, как обосравшегося щенка, сдерут погоны, а то и упекут в Нижний Тагил. И теперь Рахманов хотел отгородиться от страшной тени. Причем простейшим путем: заполучив Лохманенко. Чтобы спасти свою шкуру, свое кресло и по возможности извлечь выгоду из создавшейся ситуации. Кто сказал, что он тормозил дело? Вздор! Давайте смотреть в лицо фактам: кто задержал главного злодея, иуду и предателя, кто проявил бдительность? Он, Рахманов Евгений Николаевич. Пока Контора, главный специалист по государственной безопасности, чесалась да сморкалась, кто подсуетился и прихлопнул гниду, не дал уйти от возмездия? Опять-таки Рахманов. А вы говорите…

Для того чтобы обеспечить группу захвата с транспортом и автоматчиками, пришлось бы потратить энное количество времени и сил – в четырнадцать часов с какойто инспекцией прилетают министр обороны и верхушка Генерального штаба, все человеческие и технические ресурсы силовых структур города брошены на обслуживание визита и обеспечение безопасности. Но у Рахманова не было ни минуты лишней. Он должен опередить Контору и потому обойдется тем, что есть под рукой. В самом-то деле – ведь не бандформирование разоружать!..

Из теплого и сухого кабинета, конечно, видней, но Денис подчинился. Сел в разбитый «уазик» с полоумным шофером и Курбатовым. Он вел дело Синицына с самого начала, ему и заканчивать его. Уже скоро, совсем немного осталось. Он посмотрел на часы. Потом на обледеневшее окно. Далеко на северо-востоке, как раз там, куда была нацелена лупатая морда «УАЗа», в сером небе засветилась голубая прогалина.

* * *

– Это Литвинов. Градобойщики отстрелялись. Минут через сорок увидим солнышко, – сказал полковник, кладя трубку на рычаг переносной станции связи.

– А если не увидим, то твой Литвинов увидит небо с овчинку, – пробормотал Лохманенко в чашку с горячим чаем.

Полковник прекрасно услышал его, но виду не подал, только пожал плечами. Литвинов, возглавлявший батальон военной метеослужбы, – мужик грамотный, любую погоду сделает, разве только луну с неба не достанет… Но чтобы такая дрянь в небе висела, как сегодня, такого за последние лет пятьдесят, наверное, еще не случалось. И на тебе – как раз в такой день!.. Тут даже Литвинов мог сесть в галошу.

Полковник раздвинул жалюзи и выглянул наружу. Территория в полсотни квадратных километров – гигантская проплешина посреди низкорослого лиственного леса – была усеяна людьми и машинами. Там спешно завершали монтаж наземных целей: списанной боевой техники и деревянных макетов, грубо имитирующих натовские образцы тяжелых самоходных орудий; там группа военных электронщиков в щегольских комбинезонах суетились возле систем наведения, локаторов и двух лазерных пушек; безымянные солдатики, похожие отсюда на грязно-зеленых мурашей, сколачивали из досок и щитов крытые трибуны для высоких гостей; дымились трубы походных кухонь, в недрах которых помимо обычной перловой каши с тушенкой разваривались куски отборной дичи.

В пятнадцать ноль-ноль сюда пожалует на вертолете вся верхушка Вооруженных Сил России с министром обороны во главе – ради них и затевается это грозное лазерное шоу. Вот только само небо, кажется, решительно против этой затеи…

Полковник задрал голову вверх.

Вот оно, голубое пятно, зияющее прямо над полигоном, серпообразная прореха в плотном облачном покрове. «Надежда – наш компас земной, а удача…» Кажется, она немного расширилась за последние минуты. Или это только кажется? Полковник подумал, что выражение «небо с овчинку» было придумано каким-нибудь шаманом, разгонявшим тучи, заклинателем ветров, которому племя поставило условие: либо ты обеспечиваешь нам погоду, либо мы сажаем тебя на кол. Судя по смысловому оттенку выражения, шаман вряд ли добился успеха.

В дверь вагончика постучали.

– Разрешите доложить, товарищ полковник. В непосредственной близости от локаторной установки обнаружен лось. Из леса вышел, гад. Там до антенны метров сто каких… Как бы чего не наворотил.

Капитан, коренастый татарчонок, прокашлялся, явно смущенный своим докладом.

– Вы предлагаете мне пойти и прогнать его? – нахмурился полковник. – Или помочь вам выломать подходящую хворостину?

– Никак нет. То есть мы и хворостиной пробовали, и взрывпакет под носом у него взорвали – он только больше расходится. Гон, что ли, начался у них, или как это называется… Разрешите открыть огонь на поражение, товарищ полковник. Он же нам только…

– Не разрешаю, – перебил его полковник. – Да вы в своем уме, капитан? Здесь кругом техники понатыкано на сто миллионов долларов, какой, к лешему, огонь? И кто вам разрешил применить взрывпакеты? Вы у меня за это еще ответите, я вас еще…

– Семьдесят шесть миллионов двести пятьдесят тысяч семьсот долларов… Если уж быть совсем точным, – встрял Лохманенко. – Но все равно в случае промаха вашим потомкам, капитан, до двенадцатого колена придется работать на Министерство обороны.

Полковник оглянулся на его приземистую фигуру, облаченную в теплый комбинезон, и невольно позавидовал. Пожалуй, Игорь Борисович был единственным в этом снующем по полигону человеческом муравейнике, кто сохранял полное спокойствие. Он сидел у электрической печки, пил горячий крепкий чай и читал вчерашние «Известия». Время от времени в вагончике верещал зуммер рации, из трубки раздавались вопросы, на которые он давал лаконичные ответы. Среди массы военных в разных должностях и званиях, включая направляющегося в Тиходонск министра обороны, неприметный штатский был мозгом всего этого большого организма, именно он координировал действия различных групп и делал монтируемый комплекс единым целым. Он один был способен на это. И потому, несмотря на свою невзрачность и кажущееся безразличие к происходящему, именно он был здесь главным.

Полковник снова вперил в капитана грозный взгляд.

– Надеюсь, все понятно? Можете идти.

– Секунду, – сказал Лохманенко, отставляя чашку в сторону. – Я вот подумал: а почему бы и нет?

– То есть? – не понял полковник.

– Какой-нибудь сержант вполне может промахнуться. И капитан может промахнуться. Даже вы, полковник, можете дать маху, сорвать испытания и сесть под трибунал. Зато я не промахнусь.

– Вы что, Игорь Борисович? – Брови полковника взлетели под козырек фуражки. – Зачем – вы? Это же…

– Не царское дело, согласен. – Лохманенко поднялся, сгреб со стола пачку сигарет, положил в карман и застегнул «молнию». – Но охотились же цари, в конце концов. Вот и я поохочусь.

– Так что, дать вам автомат?

Главный конструктор усмехнулся.

– Автомата мне маловато. Мне надо другое оружие, помасштабней. Кстати, проверю заодно, что там намудрили наши спецы… Соедините-ка меня с первой группой.