Тринадцатый апостол. Том I - Алексей Викторович Вязовский

началось…

Калигула жадным взором следил за плавными движениями танцовщиц — танцы и музыку он просто обожал! Будь его воля, он бы каждый день ходил в театр на представления. Но увы — Тиберий не поощрял увеселения для горожан и резко сократил государственные расходы на всевозможные игры и развлечения. Теперь римские театры и цирки часто простаивали без дела — удовольствие это было не из дешевых, а многие последователи Мецената не хотели рисковать, боясь вызвать неудовольствие императора.

— Гай! — раздался над ухом Калигулы вкрадчивый голос Сеяна — ты, говорят, очень хорошо танцуешь? Может, покажешь нам свое искусство?

Если бы Калигула был чуть трезвее, он никогда бы не поддался на эту уловку. Но вино и музыка сделали свое дело и заглушили голос разума в его затуманенной голове.

— Изволь! — Гай широко махнул рукой, сбив со стола драгоценную чашу из цветного стекла, и тяжело поднялся с ложа — Почему бы и нет, Сеян?

Нетвердой походкой он вышел к танцовщицам и, прикрыв глаза, начал покачиваться из стороны в сторону, приноравливаясь к ритму музыки. В зале раздались первые смешки, но Сеян, улыбаясь, приложил к губам палец, призывая гостей сдерживать свой смех. Тогда он сменился покашливаниями — многие даже смешливо зажимали себе рот, чтобы не спугнуть танцора и не испортить веселое представление.

Зрелище и впрямь было комичным, когда высокий нескладный Гай попытался повторить плавные движения восточных танцовщиц. Но ему самому в этот момент казалось, что он танцует великолепно, ничуть не хуже сириек. Калигула неловко подпрыгивал, размахивая невпопад руками, и пытался изогнуться в пояснице, как и девушки, а потом повторить их соблазнительные движения плечами и бедрами. Танцовщицы, взяв Гая за руки, даже включили его в свой круг, но он постоянно спотыкался и сбивал всех стальных с ритма. В какой-то момент Калигула оступился, его пьяно повело, и он с грохотом упал на пол. Девушки с визгом отскочили в разные стороны, и музыканты испуганно прервали свою игру.

Первым расхохотался сам Сеян, а к нему присоединились и все остальные. Смеялись не только гости, но даже рабы и гвардейцы, охранявшие двери. Некоторые гости, рыдая от смеха, вытирали рукавом выступившие на глазах слезы, а кто-то от смеха сполз с ложа на пол.

Калигула с трудом сел и недоуменно оглянулся, не ожидая подобной реакции. Ему-то казалось, что сейчас должны были зазвучать восхищенные крики и хлопки в честь его бесподобного танца. Но вместо этого, гости указывали на него пальцем, как на шута, и обидно насмехались.

— Ох, Гай… клянусь богами, я в жизни еще так не смеялся! — Сеян, наконец, совладал с собой и перевел дух — Жаль, что Антония не разрешит тебе плясать на сцене, ты бы мог зарабатывать хорошие деньги!

— И это правнук Августа и Антония… Куда катится Рим?! — возмущенно воздел к небу руки седой старик — один из немногих, кто с неодобрением наблюдал за пьяными плясками Гая.

— Ну…гордая Агриппина тоже порадовалась бы за своего младшего сына! — со смешком добавил толстый патриций с лоснящимся от жира лицом. Каллигула узнал старшего Юния — прославленного в прошлом военачальника — Может, стоит позвать Антонию, чтобы и она полюбовалась на внука?

Имя бабки, издевательски прозвучавшее из уст этого жирного борова, мигом заставило Гая протрезветь. Он вскочил, сжав кулаки, и обвел разъяренным взглядом ухмыляющиеся лица, пытаясь запомнить каждого в этом зале. Потом развернулся и выбежал прочь из дворца Сеяна…

Домой идти не было никакого желания: Гай знал, что Антония поджидает его и задаст ему хорошую трепку. Каким-то образом она еще до возвращения внука домой всегда узнавала о его выходках. Поэтому отправился сейчас Калигула совсем в другую сторону, и вскоре уже пьянствовал со своими беспутными друзьями в одном из ночных притонов, где они были завсегдатаями. Опрокидывая в себя очередную кружку вина, Гай грязно ругался и клялся друзьям именем божественного Августа, что вскоре придет время, когда каждый, кто посмел сегодня смеяться над ним у Сеяна, умоется кровавыми слезами.

— Я всех вас запомнил! — пьяно грозил он кулаком в сторону Палатина — Всех до одного! И месть моя не заставит себя долго ждать.

…А потом были снова пьяные пляски. Теперь уже в кругу своих друзей и веселых шлюх, у которых в отличии от гостей подлого претора, пляски Гая вызывали самый искренний восторг. И безумные пляски эти, перемежающиеся еще более безумными оргиями, длились до рассвета, когда обессиленного Калигулу загрузили в носилки и отправили домой.

В притоне наступила утренняя тишина, рабы принялись за уборку, собирая со столов объедки и черепки разбитой посуды. Двое вышибал тем временем деловито поволокли за порог тело избитого и задушенного мальчишки — раба, прислуживавшего сегодняшней ночью. Бедняга имел несчастье громко засмеяться, глядя на безумные пьяные пляски одного из постоянных посетителей их притона. И кто же знал, что тот так рассвирепеет и нападет на раба с кулаками? Жаль. Хороший был мальчик, послушный. Теперь вот придется хозяину другого раба покупать…

Глава 13

Из Иерусалима мы вышли ранним утром. Едва встало солнце, громко загудели трубы, распахнулись городские ворота и римские легионеры организованно покинули древнюю столицу, оставив в ней лишь небольшой постоянный гарнизон для охраны дворца. За городскими стенами когорты перестроились в маршевые колонны, и без промедления выступили в поход, держа путь на Кесарию.

Впереди, блестя на солнце чешуей доспехов и шлемов, шла первая центурия первой когорты во главе с примпилом Лонгином. Штандарт легиона — золотого орла на длинном шесте — нес рослый аквилифер. Этот воин, чей шлем выглядывал из разинутой пасти львиной шкуры, спускавшейся ему на плечи подобно плащу, возвышался над общим строем, поскольку он отличался высоченным ростом и крепким телосложением. В одной шеренге рядом с ним шли и другие «знаменосцы», несшие сигнум — эмблему когорты, и штандарт с изображениями императора — «Imago». Выглядел римский легион на марше эффектно и устрашающе, прямо как в известной песне — неофициальном гимне советских археологов:

….Под палестинским знойным небом В сирийских шумных городах Манипул римских топот мерный, Калиг солдатских топот