На взлёт! (СИ) - Голотвина Ольга Владимировна

– От кого – стрелу? – требовательно спросил капитан.

– От разбойников. Или от контрабандистов. Я тут служил в драконьем патруле, места знаю. Ай, худые места! Рядом перевалы, караванные тропы на Иллию и на Виктию. Много тут таких, кто на купцах наживается. И в грифонов они стреляют с земли, потому что на грифонах там летает патруль. Если хоть царапнет стрела – беда будет. Наш бывший командир так потерял Верного Убийцу. Ай, хороший был грифон! Добычу без промаха когтил – хоть на земле, хоть в воздухе. От яда сгорел. Потому у нас командир и сменился.

– Командир тоже погиб?

– Зачем погиб? Поехал за новым грифоном. Дело долгое – постараться, чтобы грифон тебя признал. Нашим командиром стал Оммун, сын Валхана.

– Они большими шайками бродят, разбойники-то? – с опаской спросила Фантарина.

– Есть и большие. Главный в этих краях – Мемед Коршун. У него со мной счеты. Обещал, если меня поймает, кожу соломой набьет, а мясо скормит псам.

– Это за что тебе такое особое внимание? – приподняла бровь Фантарина.

– Прежде атаманом был его брат Марид Жареные Уши. Кличка потому была дана, что он над пленными издевался. Отрезал ухо, жарил над костром на прутике, а потом приказывал: «Ешь, не то убью...»

Фантарина брезгливо передернулась, а Райсул продолжил спокойно:

– Марида взял мой грифон Ярый Мрак. Вырвал из седла когтями, поднял на воздух, унес, как сова уносит мышь. Ах, какой был грифон! Сильнее и злее твоего золотого красавца, капитан!.. Нам вслед стреляли, пуля пробила мне бок. Мрак летел низко, ему было тяжело нести двоих. Марид отодрался от когтей, спрыгнул, хотел скрыться в густом подлеске. Я тоже спрыгнул, кинулся следом. Мы оба были ранены, но я его настиг и убил.

* * *

Гроза закончилась, путники босиком вышли в крутящиеся по земле пенные потоки.

– Сейчас должна хорошо ловиться рыба. – Райсул сломал длинную палку и заострил ее. – Капитан, отведи Раската к ручью и дай поваляться на мокрой листве, ему полезно. А я порыбачу.

Капитан кивнул. Он знал уже ловкость Райсула в ловле рыбы заостренной палкой. А рыбы в горных речках было много.

– А я займусь костром, – сказала Фантарина. – Нож дайте.

– Костром? – изумился Дик, оглядывая залитый водой лес. – Ты сумеешь разжечь огонь?

– Я умею, меня научил Лодовико, – просто, без хвастовства сказала Фантарина. – Мы здесь заночуем? Уж больно пещера хороша.

Пещера и вправду была хороша. Во-первых, большая: в ней уместились и три человека, и грифон, и осел. Во-вторых, вход в нее был немного выше уровня земли, и темные, грязные водяные потоки не заливали ее.

– Заночуем, – кивнул Бенц. – Но как ты костер будешь разводить? Чему тут гореть?

– В лесу всегда есть чему гореть. Здесь растут березы и ели.

– У нас нет топора.

– А не надо. Ножом обойдусь. Береста пойдет на растопку. Она всегда сухая – изнутри. Содрать верхний слой – нижний годится в костер.

– Ух ты! – восхитился Дик, который любил узнавать новое. – А если бы здесь не росли березы?

– В горах всегда можно найти пару камней. Очистить веточки от коры, раздробить их меж двумя камнями – уже на растопку сгодится. Но береста лучше.

– Хорошо, а дрова?

– А с дровами, сударь, вы мне поможете. Наломаете еловых ветвей. Главная хитрость – нижние не берите, в них больше сырости. Ломайте с такой высоты – как мой рост. И поближе к стволу.

– А потом?

– В пещере пол хороший. Ветер нанес на камни слой земли, палых листьев. Туда и воткну три толстых сука – рядом друг с другом, как будто они сгрудились и друг дружку греют. Но не плотно, чтоб щели были. Между ними положу бересту, прутиков наломаю. И подожгу. Тяга будет, как в деревенской печке. Это называется «лесной факел».

– Запомню, – кивнул Дик. – Здорово придумано.

– Еще бы! – с неожиданной злостью бросила Фантарина. – Чего только люди не придумают, если крыши над головой нет! Я вот умею похлебку из лесных трав состряпать – если больше жрать нечего! Только нам и похлебки не будет, ее варить не в чем. Вот такие мы умные, вот так сами себя по лесам гоняем!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А что ж тебе в Доме Зеркала не сиделось? – хладнокровно отозвался Райсул. – Там была крыша над головой. И кормили не травой.

– Из Дома Зеркала сбежала бы даже черепаха. Пока муж был жив, я никуда удирать и не думала.

– Ничего, вернешься домой – поймаешь богатого дурака. В Иллии дураков много.

– Было бы у нас их много – не пришлось бы мне за дураком в Халфат ехать. А как один дурень умер – другой меня охмурять начал, прямо у водоема.

– Змея.

– Шакал.

– Так, прекратили! – ухмыльнулся Дик. – Райсул идет за рыбой, ты – за берестой, мы с Раскатом – по дрова.

4

Справа скала, слева скала, колючая поросль мелка.

Чуть не в упор щелкнет затвор – но не видать стрелка.

(Р. Киплинг)

Раскат с наслаждением возился в сыром ивняке у ручья, обрушивая на себя воду с тяжелых от сырой листвы ветвей. Он блаженно изгибался всем телом, задирая голову в небо, и щелкал клювом. Дик уже научился отличать угрожающее щелканье от таких радостных звуков.

Круп зверя казался не золотым, а медным: потемнел от влаги. К шерсти прилипли длинными язычками листья ивы.

– Не простынешь? – забеспокоился Дик. – Демон тебя знает, как ты – к холоду... надо будет у Райсула спросить... Ладно, хватит резвиться. Пошли в ельник, Фантарина велела наломать сучьев. .. Я кому сказал, хватит иву драть!..

Тут вдали послышался отчаянный женский крик. И сразу оборвался.

Улыбка разом исчезла с лица Дика.

– Раскат, ко мне!

Почуяв тревогу всадника, грифон повиновался без обычных своих штучек.

На Раскате не было седла, лишь узда. А Райсул не раз предупреждал: без седла не летать! И сорваться легко, и грифона покалечить просто. Но сейчас некогда было возвращаться в пещеру за седлом. Бенц, повернув кисть вниз ладонью, взмахнул рукой перед глазами грифона:

– Харр, Раскат, харр! Сидеть! – Бенц отдавал команды на двух языках, надеясь приучить грифона к франусийским приказам.

Раскат без капризов сел на круп: летим?

Бенц знал, что грифон взмывает «свечкой». Лишь потом его тело принимает в воздухе горизонтальное положение. В это время надо держаться за луку седла, чтобы не упасть. На узде не удержишься, можно грифону шею свернуть, узда лишь для управления. Но седла сейчас на грифоне не было. Для особых случаев Райсул показал, что надо делать: прильнуть к орлиной шее, обхватить ее обеими руками, пальцами загрести перья – они тут, на шее, держатся крепко. А ногами, лучше босыми, упереться в тазовые кости грифона – там, где они выступают под шкурой.

Дик быстро разулся, обнял грифона, прижал ноги к золотому крупу и крикнул:

– Кхай! Пошел!

Грифон рванул вверх, и Дик еле удержался на нем. Но мучиться пришлось недолго. То ли грифон не хотел уронить всадника, то ли ему было больно от вцепившихся в перья пальцев, но он быстро принял горизонтальное положение.

Дик выпустил мокрые перья и огляделся.

Вон там – пещера. Выше по ручью встревоженный Райсул машет капитану рукой – увидел Бенца на неоседланном грифоне и понял, что стряслась беда.

Левее – березняк, туда ушла Фантарина.

Но там ее нет.

По приказу всадника грифон снизился, и Дик с горечью увидел на мокрой траве платок Фантарины. Упал с плеч, когда... когда ее...

Дик яростным «кхай!» поднял грифона выше.

Да что за зеленая каша внизу? Разве разглядишь человека? Только островками торчат из ветвей вершины утесов.

А вон там – прогалина! И по ней идут люди!

Бенц дернул узду, резко поворачивая грифона. Раскат сердитым клекотом ответил на хамство всадника, но повернул мягко, плавно. Грифон понимал, что на его скользкой спине сидит человек, полный гнева.