Туда, где кончается Лес - Лада Монк

не выйдет,

Мужчиной первым, которого я в жизни поцелую,

Не чернокнижник станет, а верный друг мой,

И никакой не будет страшен мне плен.

О, боги, сберегите же юного Нана от смерти в лучах Луны и звезд!

Но если суждено ему сегодня погибнуть,

Пусть он умрет со следом моей признательности на своих губах.

Я не оставлю его в роковой миг.

Тем более, что и сама я, если он умрет,

И против целого королевства мне одной восстать придется,

Скорей всего, расстанусь со своею жизнью.

Выходившая из-за тучи Черно-Белая Луна

Луч горячий устремила к витражным окнам заброшенной лавки,

Где Приговоренная и Заклейменная логово свое оборудовали.

Поняла Симара,

Что там следует ей искать Нана де Рейва,

И, пока губы ее были влажными от исцеляющего любые недуги зелья,

Поторопилась она проникнуть в логово воровок.

Свиток одиннадцатый, в котором записаны встречи и прощания при затмении

Дверь в лачугу преступниц была заперта,

И Симара тогда поднялась

На соседствовавшую с заброшенным домом часовую башню.

Последние оставшиеся минуты до того,

Как должен был пробудиться королевский двор и отсутствие принцессы заметить,

Покинувшей дворец в этот раз по воле собственной,

Отчитывали большие механические часы.

Скрипели и дрожали, прогибаясь под каждым шагом,

Ставшие со временем ломкими

Иссохшие деревянные ступени,

Бегущие непокоренной извилистой волной

Из-под крыши колокольной башни.

Предстояло принцессе Малейн

Один шаг с дубового подоконника сделать, дабы покинуть часовую башню

И за спиною своей оставить тот миг несчастливый,

Когда под кровлю башни иной ей подняться пришлось,

Чтобы несколько лет жизни своей провести с мужчиной,

Который с нею никогда не венчался.

Поднималась Симара скорее под купол,

Влажное взволнованное дыхание

Не давало испариться зелью,

Нанесенному на прекрасные губы ее.

Обмотала принцесса канатом,

Уходившим под колокол часов, там вонзенным в оловянный язык,

Хрупкое полупрозрачное запястье свое,

Не страшась горячих кровавых ран.

Разбежалась она и прыгнула сквозь

Оконную раму, где с каждым отбитым часом

Кукольное представление горожане могли наблюдать.

Подхватил ветер Малейн

И до самого окна покинутой лавки донес,

Где рукавом длинным прикрыла она лицо,

Чтоб осколки стекла поврежденного

Не повредили ни глаз ее, ни лица, ни губ,

На себе имевших капли Лекарства.

И рассыпалось витражное окно,

Пропуская Симару в разбойничье логово.

Будто сами сплетающие человеческие судьбы пряхи помогли тогда принцессе,

Уберегли ее от ранений и страданий, казавшихся неизбежными.

Ни один из осколков не коснулся кожи Симары,

Только самый крупный из них, в развевавшихся на ветру волосах запутавшись,

Отсек их ниже предплечий,

И темные локоны, серпантином скрутившись,

Медленно опустились на городские дорожки.

Оказавшаяся внутри заброшенной лавки Симара

Перед собой увидела Нана де Рейва.

Был привязан он праздничными лентами и обрубками корабельных канатов

К деревянному креслу,

Черневшему от сочившейся из его свежей раны крови.

Наливались прожилки необработанных ножек кресла гущей,

Обладавшей запахом разгоряченного железа,

Которым Нана ранил Темный Милорд,

И сливались они с порванным темным плащом паяца.

Луч единственный Луны в затмении,

Что усилило витражное стекло,

Как диск лупы теплее и отчетливее делает Солнечный свет,

Стал непрочным, когда Симара разбила окно.

Нан, себе не позволявший над утомленными глазами веки сомкнуть,

Тяжело поднял голову,

Едва мышцами тела своего управляя.

Запали его от слабости затуманившиеся глаза

В бледные впадины иссушенного лица,

Прядь волос будто пеплом покрылась и почернела,

Но остались в нем силы, чтобы улыбнуться Симаре.

Де Рейв: Может, я уже умер, вижу теперь

Одну из наших богинь прямо перед собой?

О, Малейн, я рад видеть тебя,

Мои силы уже на исходе,

Только вселившийся в грудь мою восторг

Мне позволил очнуться и в этот же миг

Не оставить свое грешное тело,

Кровью залитое.

Как идут тебе эти корона и платье!

Тебе, видимо, ночью вчерашней

Удалось все-таки спастись из паучьих когтей Милорда?

Так я рад, что ты стала принцессою снова.

Но что с твоими глазами?

Я уже полуслеп от хвори своей,

Но заметны мне слезы на румяных щеках,

Пусть алмазами блестят они,

Не идет тебе вид печальный и хмурый.

Ты плакала?

Симара: Милый Нан! Как могла я к тебе не прийти?

Умоляю, не умирай, будь со мной, верный друг!

Ворон Темного Милорда, благодарный моей доброте,

Погрузил в сон весь замок, весь королевский двор и все улицы,

Чтобы я сбежать могла от того,

С кем венчаться меня обстоятельства заставляют.

Есть у меня еще несколько минут,

Чтобы повидаться с единственным,

С кем я говорить в этом городе не боюсь.

Не поверил никто словам моим,

Всех очаровал Темный Милорд, точно дудочник,

Способный за собой повести целую стаю мышей и крыс.

Лучше самой меня, изменившейся тысячи раз,

Знает он и помнит привычки юности моей,

Всех убедить он смог,

Что душа в душу мы жили с ним все эти годы,

Один ты знаешь,

Что меня от него спасать пришлось.

Де Рейв: Так тебе помог ворон?

О, я счастлив!

Пусть его сберегут от гнева Милорда

И книг кулинарных, советы дающих мариновать и ощипывать дичь,

Все просторы этого королевства!

Почему же ты здесь?

Все кончено для меня.

Не должна ты близко ко мне приближаться, беги,

Раз есть у тебя возможность

На всех парусах от проклятия,

Которое колдун на тебя теперь решил наложить,

Сбежать и иного мужа себе разыскать

В одной из десятков стран и столиц других.

Бойся приблизиться ко мне и даже руку мою взять:

Испепеляющий жар превращает сердце мое в уголь

И в минуту, завершающую затмение,

Загорится и расколется на части оно,

Не хочу я ранить тебя

Осколком черноты.

Уходи, почему же стоишь?

Раз есть у тебя еще время — беги!

Еще можешь ты спрятаться от Темного Милорда, Малейн.

Если не здесь, то за стенами королевства,

В землях других, о которых мы говорили с тобой.

Спасайся, убегай!

Видишь ли ты, как покрылась пеплом прядь моих волос?

Горячее пламя топит внутри меня

Холод, иней и лед,

Таю я, будто льдинка в горячих руках,

И совсем от меня скоро ничего не останется,

Но ты должна жить!

И не в клетке, ключи от которой имеются

Только у Темного Милорда!

Уходи, пока есть у тебя время,

Чтобы в спокойствии за твою жизнь я мог умереть.

Симара: Милый Нан, не смыкай глаз до моего поцелуя:

Даже если сегодня ты должен погибнуть

В самом расцвете лет своих,

То меня защити от клятвы, которую я чернокнижнику дать обязана,

Подари мне первый