Пелопоннесская война - Дональд Каган

под командованием Агиса оказывалось целых 10 000 гоплитов. И все же войско противника по-прежнему имело численный перевес.

Еще одной проблемой, с которой столкнулся Агис, было то, что к тому времени спартанцы потеряли веру в него как в командующего. Уже дважды он вставал во главе войска, чтобы вторгнуться в Аттику: в первый раз нападению помешало землетрясение; на следующий год зерно в Аттике оказалось недостаточно спелым, чтобы кормить им воинов, а сильные бури еще больше усугубили положение его голодающей армии. Всего через пятнадцать дней – самое короткое вторжение за время войны – известие о строительстве афинского укрепления в Пилосе заставило Агиса отвести войско назад в Спарту, не добившись ничего, что хоть как-то оправдывало бы перенесенные воинами тяготы. Ни та ни другая кампания не наградили его боевым опытом, и обе сопровождались поразительным невезением. Поход 418 г. до н. э. в Аргос также не внушил доверия к молодому царю. Дважды он разворачивался у самой границы якобы по причине недобрых предзнаменований, а когда ему наконец выпал шанс сразиться с окруженным врагом, который к тому же находился в меньшинстве, он им не воспользовался. Все симпатии, которые он мог завоевать как сторонник дипломатического, а не военного разрешения конфликта, развеялись после того, как аргосцы со своими союзниками захватили Орхомен. После получения плохих вестей из Тегеи недовольство спартанцев должно было возрасти, и лишь то, что второй царь, Плистоанакт, был полностью дискредитирован, объясняет их согласие вновь доверить командование войском Агису. Правда, при этом они приняли меры предосторожности, обязав царя следовать указаниям десяти советников. Мантинея была для Агиса последним шансом показать, чего он стоит; успех принес бы ему искупление, а неудача – вечный позор.

Открывая военную кампанию, Агис столкнулся с одной стратегической загвоздкой: ему необходимо было как можно скорее добраться до Тегеи, чтобы предотвратить переворот, но после этого предстояло еще как минимум неделю провести в ожидании подхода северян, одновременно имея дело с численно превосходящим его армию войском противника. На его месте другой спартанский полководец предпочел бы остаться за стенами Тегеи, не соглашаясь на битву до того момента, когда прибудут союзники. Это позволило бы врагу опустошать тегейские земли, уничтожать сельские поселения, подойти вплотную к городу и обрушить на спартанцев и их командующего упреки в трусости. Но Агис не мог допустить ни малейшего намека на то, что он боится сражаться. Зная о том, что ему предстоит встретиться с более крупными силами, он был вынужден пойти на риск и взять с собой все спартанское войско до последнего человека, оставив саму Спарту беззащитной, и это в то время, когда в Пилосе вновь свили гнездо мессенцы, угрожая поднять восстание илотов.

По пути в Тегею до Агиса дошло радостное известие: элейцы не присоединились к союзному войску в Мантинее. Мантинейцы желали напасть на тегейцев – своих соседей и давних врагов, а элейцы вместо этого требовали от союзников выдвинуться против Лепрея. Между тем афиняне с аргосцами уже осознали стратегическую важность Тегеи и вместе выступили в поддержку мнения мантинейцев. Почувствовав себя оскорбленными, элейцы вернули домой свой контингент в 3000 гоплитов, и Агис, пользуясь размолвкой в коалиции, смог отослать шестую часть войска для обороны Спарты. Теперь даже без этого отряда, насчитывавшего от 500 до 700 человек, он обладал численным превосходством, имея 9000 спартанцев против примерно 8000 воинов Аргосского союза.

КАК ЗАСТАВИТЬ ВРАГА СРАЖАТЬСЯ

Хотя своим уходом элейцы вывели Агиса из стратегического затруднения, он понимал, что вскоре они наверняка осознают всю неразумность этого шага и решат вернуться в ряды объединенной армии. Вероятнее всего, это случится раньше, чем на место прибудут северные союзники Спарты. Складывающаяся обстановка вынуждала Агиса дать генеральное сражение до того, как на поле боя вновь появятся элейцы. Собрав союзников у Тегеи, Агис направился к святилищу Геракла (Гераклейону), находившемуся более чем в полутора километрах на юго-восток от города Мантинеи (карта 19). Равнина, на которой располагались древние города Тегея и Мантинея, пролегает на высоте около 670 метров над уровнем моря и со всех сторон окружена горами. В самом протяженном месте с севера на юг она простирается примерно на 30 километров, а ее максимальная ширина с запада на восток составляет около 18 километров. Равнина имеет небольшой уклон в северном направлении, и Мантинея была расположена примерно на 30 метров ниже, чем Тегея, отстоявшая от нее на 16 километров.

На расстоянии чуть более пяти километров к югу от Мантинеи равнина сужается, образуя проход примерно в три километра шириной, по краям которого находятся две горные вершины – Митикас на западе и Капнистра на востоке. Граница между двумя государствами, вероятно, проходила по этому ущелью или чуть южнее. Неподалеку от Тегеи на поверхность выходит горный поток, ныне носящий имя Зановистас, который течет на север и теряется в карстовой воронке у западного края Мантинейской равнины, к северу от Митикаса. Еще один поток, Сарандапотамос, течет мимо Тегеи на север, делает резкий поворот на восток через перевал и изливается в три воронки недалеко от современного городка Версова, все еще на тегейской территории. На юг от Мантинеи тянулись две дороги: одна из них вела в юго-западном направлении к Паллантию, а другая, касаясь восточного края ущелья, шла на юг к Тегее. К востоку от Мантинеи возвышалась гора, которую древние называли Алесион. Тегейская дорога шла мимо нее, а там, где гора переходила в равнину, стоял храм Посейдона Гиппия. К югу от горы Алесион была большая дубовая роща, называемая Пелагос и доходившая почти до самой Капнистры и Митикаса. Тегейская дорога пролегала через этот лес, а Паллантийская дорога огибала его с запада. Святилище Геракла, у которого спартанцы разбили свой лагерь, было расположено в восточной части равнины, к югу от горы Алесион.

Приступив к активным действиям, Агис начал с разорения вражеской территории, чтобы вынудить противника пойти на генеральное сражение для ее защиты. Но спартанцы прибыли слишком поздно, когда сезон жатвы почти закончился, и эта тактика не возымела ожидаемого действия. Мантинейцы убирали зерно с полей в период со второй половины июня до конца июля, а потому урожай и все ценное, что поддавалось перемещению, уже были надежно спрятаны. У спартанцев просто не осталось возможности причинить сколько-нибудь значимый ущерб. Тогда участники Аргосской коалиции заняли прочные оборонительные позиции на нижних склонах горы Алесион – «укрепленный, труднодоступный пункт» (V.65.1). К этому времени элейцев уже упросили вернуться к союзникам, и их войско находилось в пути. Кроме того, подкрепления выступили и из Афин, о чем военачальники конфедерации, вероятно, знали. С прибытием этой подмоги аргосцы получали численный перевес и могли атаковать в любой выбранный ими момент, не дожидаясь, пока на поле боя явятся северные союзники Спарты. Но до подхода подкреплений аргосская коалиция имела все основания воздерживаться от битвы – только сам Агис мог проявить чрезмерную опрометчивость и двинуться на них.

Именно это Агис и попытался сделать, бросив своих воинов в атаку вверх по склону Алесиона. Это был безрассудный поступок отчаявшегося человека, ведь даже с небольшим перевесом в силах подъем в гору против построенного фалангой войска гоплитов был заранее обреченным делом. Спартанцы сблизились с противником «на расстояние, откуда мог долететь камень и дротик», но тут их продвижение внезапно остановилось. «Кто-то из старших», оценив бесперспективность ситуации, крикнул Агису, что «тот думает зло лечить злом» (V.65.2). Мудрые слова могли принадлежать одному из ксимбулов, понимавших, что этим импульсивным поступком царь пытается стереть память о своем поведении у Аргоса. Вняв предостережению, Агис быстро отвел войско назад, так и не вступив в соприкосновение с противником, и лишь нежелание союзников преследовать его предотвратило катастрофу.

В эти минуты отчаяние Агиса достигло предела. Он понимал, что вражеское войско не станет спускаться с холма, пока к нему не подойдут подкрепления. Тогда он отправил в Спарту гонцов с просьбой вернуть ему воинов, которых он ранее отослал обратно, ведь под Тегеей ему, как он сам теперь признавал, предстояла неравная битва, время и место которой должен был определить противник. Чтобы хоть как-то компенсировать неравенство сил, ему приходилось идти на риск, оставляя Спарту без защиты на несколько дней.

Пока царь Плистоанакт вел запрошенные Агисом силы к Тегее, тот разработал план, как выманить врага на равнину и сразиться с ним до того, как прибудут его подкрепления. Долгие годы тегейцы и мантинейцы спорили за контроль над водными артериями,