Русалочья удача. Часть 1 (СИ) - Рубцова Налия

– Я… Сейчас,– Купава взмахнула платком. Туман сгустился над мертвецом густым, плотным обликом, и из него закапал дождик. – Вот так легче?

На мгновение мертвец замер – а потом продолжил извиваться, как червь на сковороде.

– Больно-больно-больно! Аааа! Воды мне дай, воды – в руках поднеси…

Капли, упавшие на покоричневевшую плоть, с шипением испарялись. Мертвец замер, обвиснув на своих цепях.

– Что же ты стоишь, дева? Жалости в вас нет… Ни в людях, ни в русалках… А ещё говорите, что Богине служите…

Купава хмыкнула, складывая руки на груди.

– Может, тебе действительно больно, – сказала она. – Только вот почему ты настаиваешь, чтобы я непременно подошла к тебе? Воды я тебе дала. Но ты даже не попытался поймать её губами! Ты пытаешься меня подманить поближе…

– А ты не совсем дура, – мертвец оскалил острые зубы. – Хоть и глаза тупенькие, как у коровы. Твари озёрные, считаете себя лучше меня, потому что вы такие беленькие да гладенькие, а я – мертвяк высохший? Только вот что вы сделали ради того чтобы стать такими?! Вы даже не особо мучались перед смертью!! Только вас Богиня поцеловала, а меня – пинком отшвырнула, как пса шелудливого!! Ыааа! – он снова начал рыдать, и снова Купава сдержала порыв броситься к нему. Плач оборвался резко, как отрезанный. Притворяется, значит.

– Всё-таки ты дура, – заключил Герасим, зло сверкая огоньками глаз. – Потому что подманивать тебя мне совсем не надо.

И прыгнул. Теперь не он прикован к кресту – крест к нему. Ржавые цепи, обматывавшие запястья, распутались – зажатые в высохших пальцах, они стали оружием. Купава едва успела отскочить, уворачиваясь от чудовища, но от хлестнувших по воздуху цепей увернуться не смогла. Одна всё-таки лизнула её ногу. Больно лизнула. Щиколотку как огнём обожгли – Купава взвыла на всю Навь. Она не успела ни встать, ни отползти в сторону – мертвец придавил её к земле.

– Что, тепло тебе, девица? Тепло тебе, красная? – прошептал рот, из которого пахло палёной плотью. – Сейчас я тебя согрею. Ай, славная трапеза будет у Герасима Заячьей Губы сегодня… Ааа! – изловчившись Купава ткнула его свечкой в бок. – Тварь!! – сжимавшие её руки вспыхнули огнём, и свечка выкатилась из пальцев, сразу потухнув. – Чувствуешь, да? – он орал, перекрикивая крик Купавы, – Вот что я чувствовал перед смертью! И никакая вонючая Богиня меня не защи… Ааааа!

«Что…» – в глазах стояло марево слёз. Купава не сразу поняла, что её обидчик, мстительный мертвец, которого некогда звали Герасимом, в ужасе отползает назад и скулит, как побитый пёс.

– Нет… Нееет… Нет, нет, нет! – он вскочила и кинулся бежать. Его вопли ещё долго отдавались эхом в навьем лесу.

Купава смотрела ему вслед. Потом медленно повернула голову. В илистый берег вцепилась, распахав его когтями, гигантская лапа, покрытая тёмной, иссиня-зелёной чешуёй. Её обладатель нависал над Купавой, наполовину высунувшись из реки; у него было гибкое змеиное тело, но морда больше напоминала собачью, хоть и покрытую чешуёй. От пасти, которая легко перекусила бы Купаву пополам, свисали усы, как у сома, а на голове красовались рога. Острые костяные выступы шли вдоль хребта и торчали из подбородка, образуя подобие бороды. Янтарно-жёлтые глаза пристально изучали русалку.

Дрожащим голосом Купава выдавила:

– Вы – Шоно Голодный Волк?

Существо издало булькающий звук.

– Откуда ты знаешь, маленькая эдзен? – его голос был глубоким и бархатистым.

– Он.... – имя «Герасим», слишком человеческое для этой твари, застревало в горле, – Вас до смерти перепугался. Значит, вы змей. А ещё вы сразу посмотрели вот на это, – Купава подняла руку, показывая браслет Оюун, – как будто узнали. На нём знак вашего рода....

– Даааа… Откуда он у тебя? Ты дитя моего рода? Неужто мои дети настолько смешали кровь с сиверцами... Или же ты жена одного из моих потомков? Наложница?

– Нет, просто приятельница девушки из вашего рода, – вздохнула Купава. Она осторожно поднялась на ноги, не спускаясь глаз с Шоно-змея. Тот вроде на собирался нападать. Пока. – Её зовут Оюун, и она пришла искать сюда то, что.... Эмм…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Что осталось от моего тела, – хриплый, грустный смешок вылетел из пасти змея. – А кем она мне приходится? Кузиной? Пра-пра-внучкой?

– Не знаю, – Купава развела руками. – Она говорила о себе просто как о потомке вашего рода.

– Значит, мой род уцелел, – змей прикрыл морщинистые веки. – Радость, которой я не заслужил. Спасибо, эдзен.

– Вам спасибо, – сказала Купава. – Извините.... Надо сразу было сказать... Спасибо, вы мне жизнь спасли. Он бы меня сожрал. Поджарил бы и сожрал...

Её начала бить запоздалая дрожь. Она только сейчас поняла, насколько близко к смерти ходила. Болела– не наступить – раненая нога. На запястьях, где вцепились пальцы мертвеца, краснели ожоги, рубашка прогорела насквозь.

– Не стоит, дева. Кто как не я его породил. А ты… Ты не из утонувшего в Белояре града. Иначе ты убежала бы или попробовала напасть. Откуда ты тогда? И как познакомилась с моим потомком?

Купава прикинула: успеет ли она убежать? Выходило, что успеет – вряд ли этот змей сможет преследовать её по суше. Но бежать было некуда. На поляне её ждала разъярённая Белояра, где-то в темноте – вечно голодный мертвец Герасим. И это наверняка малая толика чудищ, которая обитает в здешнем лесу. Змей Шоно на этом фоне выглядел едва ли не другом.

Поэтому Купава села на громадный корень, поёрзала, устраиваясь поудобнее – и начала рассказ.

Город-Кит. Часть 8

Осознание, что эти злые девочки не просто поиздеваться над ними хотят, они хотят их убить, резануло Гориславу, как ножом. Она глубоко вздохнула, позволяя крови вскипеть. Внутренне пламя горело не в полную силу, словно ему что-то мешало – но всё равно сильнее, чем в темнице.

Только вот достаточно ли это, чтобы справиться с Самсоном? А ведь он не один. За спиной – ещё две грузные туши, два водяника. И трёх русалок сбрасывать со счетов не стоит.

Если только не…

Горислава бросила быстрый взгляд на Оюун. Может быть, у степной ведьмы есть пара тузов в рукаве, но она не боец. Если схватить нож и первым делом покончить с ней, то два монаха, один из которых – слепой, тем более не будут угрозой.

«О чём ты думаешь?! Ты ж никогда себя не простишь!» – взвизгнула совесть голосом, удивительно похожим на Купавин. И Горислава зло тряхнула головой, прогоняя подлые мысли. Она что, совсем от страха крышей поехала – играть по правилам трёх мёртвых стерв? Кто сказал, что они сдержат своё слово?!

И – да, она себя не простит. Не сможет стать витязем после такого. А без этой цели она просто бездомная дворняга.

Потом она заметила, что Оюун тоже на неё смотрит. Пристально. Оценивающе. Примеривается – куда ударит, когда схватит нож?

– Ну! – повелительно выкрикнула русалка. – Решайте!

Брат Дорофей бормотал молитвы. Слепец молчал. Горислава и Оюун смотрели друг на друга.

– Ну? – хрипло осведомилась Горислава. – Ты так и будешь стоять, степнячка? Хватай нож и нападай.

– Кем ты меня считаешь? – сказала Оюун. – Ну да, чудовищем… Только знай, пахарь, я не буду пытаться убить того, кто мне ничего не сделал. Хочешь драки – нападай первой.

Злая девочка громко фыркнула, зло, но вместе с тем как-то неуверенно.

– Я не нападу,– сказала Горислава. – Ты самоуверенная дура, которая затащила нас в ловушку, но смерти не заслужила.

Брат Дорофей коротко вскрикнул; Даниил вдруг оттолкнул его и бросился вперёд. Он упал на колени, нащупывая нож – и как он понял, куда русалки его метнули? По звуку? Или запаху?!

– Брат! – Дорофей подскочил к нему и схватил за плечо. – Опомнись! Убийство – грех, даже если это убийство змея… И ты не…

Даниил обернулся к чернецу. В его бельмах сверкнул отблеск огня. В то же мгновение нож по рукоятку вошёл в живот Дорофея.

Вскрикнули все, даже злые русалки. С языка Гориславы слетели самые паскудные и грязные ругательства, который она знала. Но прежде чем она успела метнуться к монаху, заломить ему руку, заставив выронить нож, тот ударил Дорофея ещё два раза.