Одушевленный ландшафт. Сборник статей - Коллектив авторов -- География, краеведение

если существует профессия курандеро, лоцмана по психоделическим морям, — значит, в морях этих возможны устойчивые маршруты и даже, условно говоря, карты, где могут быть как-то отмечены соответствующие глубины, мели, узости, побережья, континенты, острова?..

Сам я никогда, к огромному сожалению, не испытывал на себе действия никаких энтеогенов, кроме самых банальных для европейской культуры. Пара случайных затяжек конопляного дыма в артистических компаниях не в счет, равно как и советская сигарета без фильтра, также суг убо ради познания тайно выку ренна я однаж ды в пятом классе школы. То и другое я оценил как «биохимически отчетливо не мое». Алкоголь и кофе же, в разумных дозах, стали спутниками на всю жизнь. Первый также с пятого класса — родители угощали нас с сестричкой домашней наливкой за праздничным столом, сейчас же я, в качестве допинга при рабочих перегрузках и, наоборот, седатива при стрессе, предпочитаю рюмку коньяка; с кофе я познакомился в старших классах. Собственно, мои исследования были слишком далеки от проблем психоделии, и я был среднестатистическим потребителем этих продуктов мировой флоры.

Характерно, что в ходе одной только финальной недели работы над данной статьей понадобилось более половины стандартной упаковки молотого кофе. Что говорить, ароматная горячая чашечка и в данный момент стоит на моем письменном столе, а кофеин, или что-то еще, привольно странствует по сосудам моего головного мозга. Есть в этом какой-то странный привкус рекурсии. Или инверсии. Словно, следя за развитием собственной мысли об энтеогене, я одновременно сам нахожусь под его наблюдением.

11

Мое внимание как дилетанта машинально фокусируется на отчего-то очень важном для самых разных культур элементе табуизации психоделических практик. Почему знания, получаемые в этих практиках, как правило, остаются в узком кругу? Почему широким массам не суждено познакомиться с картами некоторых негеографических пространств? У меня на этот вопрос нет целостного и убедительного ответа.

(Конечно, эзотеричность, оккультность, закрытость от большинства — все это функция времени. То, что эзотерично сегодня, может стать экзотерическим завтра. Помню, как в 1990-е годы, в эпоху срывания всяческих масок и покровов тайн, выходили книги под непреднамеренно потешными названиями, типа «Популярная эзотерика» или «Оккультизм для всех».)

В результате каких-то историко-политических пертурбаций или неведомой мне социально-экономической (?) борьбы многие энтеогены становились и оставались запретными долго или всегда — на Западе, у нас, где угодно. Результат бывает порой сакраментальным. После тысячелетнего запрета и забвения хаомы (сомы) от представления человека об этом мощном энтеогене осталось только название: считается, что никто уже и не помнит, какой именно представитель флоры был его источником.

А например, лофофора Уильямса, ныне запрещенная к разведению и употреблению в США (полностью) и частично в России (не более двух экземпляров на один вигвам), в СССР не была запрещена. И поэт Мирослав Немиров вспоминал, как некий его коллега, будучи в гостях и узнав, что у хозяев среди домашних растений есть лофофора, немедленно этот кактус съел. О действии мескалина на его товарища мемуарист, правда, умалчивает. Впрочем, герой этой истории и в обычной жизни отличался необычайной раскованностью поведения и свободой мышления, словно был всегда под «Лапофорией Вильямс».

Тема латиноамериканских энтеогенов, между прочим, имплицитно присутствовала в моей жизни с детства. Мой отец, Олег Григорьевич, в 1960-е годы был основателем Клуба кактусистов в городе Днепропетровске. В домашней коллекции суккулентов, собранной им за несколько десятилетий, имела место и лофофора. В течение многих лет, однако, растение росло нетронутым, и научно-технические изобретения, совершённые в этот период отцом, талантливым физиком-термистом, явно с пейотом никак не связаны.

12

Здесь хочу обратить внимание на еще один, причем весьма странный научный факт. Отчего-то источники почти всех известных на сегодня природных психоактивных веществ — представители флоры (условно включая в нее грибы, об этом см. ниже). К известным на сегодня относительно немногочисленным исключениям, заметим, относятся только низшие беспозвоночные — некоторые губки, и низшие позвоночные — отдельные виды рыб и амфибий. Губки, как известно, по причине их прикрепленности к субстрату очень долго считались растениями и даже некоторое время причислялись к зоофитам («животным-растениям»: др. — греч. ζῷον + φυτóν). Подавляющее число видов животных в мистерии создания для человека веселящих и сносящих ему крышу зелий не участвуют как бы принципиально, — порой довольствуясь, наоборот, участием совместно с человеком в празднике употребления этих зелий. Все мы смеялись (великая сила эмпатии!) над видео про синичек-алкоголичек, пьяных от забродивших на дереве ягод рябины, или читали про ежедневное ведро водки, полагавшееся слону Ивана Грозного — подарку персидского шаха Тахмаспа.

Человек, политическое животное, за компанию с животными неполитическими заточён по одну сторону завесы великой тайны. Созданием зелий для нас с ними занимаются только растения.

Почему так?

Может быть, имеют значение не только галлюцинации и измененные состояния сознания, возникающие при употреблении растительных алкалоидов и иных веществ? Что, если месседжем к нам от мира растений (читай — Одушевленного ландшафта) являются не сами эти образы и состояния, но те каналы, по которым они к нам приходят?

И как тут не вспомнить афористический научный постулат великого Маршалла Маклюэна про «средство коммуникации является сообщением»?

То есть важны не только и не столько сами сигналы к нам от ландшафта — информационные, эмоциональные, образные и пр., — сколько причины этих сигналов, их параметры и механизмы их передачи. Говоря языком информатики — не контент «звонков» к нам, а их метаданные.

Эти «звонки» поступают к нам, судя по всему, с самого нашего появления на Земле, то есть не менее миллиона лет. Но при этом всегда (или почти всегда) воспринимаются не как послание природы, но как ее подарок. Подарок, непонятно чем, но безусловно нами заслуженный — и потому не требующий ни осмысления, ни ответа.

Этот сюжет уже много месяцев не дает мне покоя. Миллион лет упорно буксующего, остающегося односторонним, диалога с нами… Ландшафт, упорно и безуспешно пытающийся с помощью продуктов растительного метаболизма до нас докричаться.

13

Тему галлюциногенных грибов, имеющую прямое отношение к обсуждаемой здесь проблематике, я не затрагиваю только по причине отсутствия собственного опыта их употребления. Однако хочу напомнить про другое. Про научные гипотезы последних лет о том, что съедаемые людьми грибы, даже самые обычные, а тем более грибы паразитические, поселяющиеся в нашем организме, способны влиять на наше поведение биохимическим путем и, скорее всего, целенаправленно. Идут ли сейчас грибы в наступление или находятся с нами в гомеостатическом равновесии?

Являются ли они в отношении нас только паразитами, или присутствует функция симбиоза?

Насколько феномены мировой цивилизации (да и вся ее история) определяются человеческими