Тайна Ночи Свечей (СИ) - Дьюк Эйвери

Она все еще не хотела верить проклятому духу, но уже не могла заставить себя не слушать. Жестокие слова разили словно отравленные стрелы, в то время как в ее распоряжении не оказалось даже самого плохонького щита… Лишь одинокая стойкая вера, что такого просто не может быть. Несгибаемая, мужественная уверенность загораживала ее своим телом, принимая одну жестокую рану за другой, до последнего надеясь устоять и не поддаться.

— Как знаешь… Но не печалься, маленькая отважная стекляшка! На всю Корду, ты не единственная обладательница несчастливого полотна. И заметь — длина твоей жизни с лихвой обгоняет ту, что отмерена во втором случае. Есть правда небольшая оговорка — та жизнь всецело зависит от твоей, она к ней накрепко привязана и отвязать, увы, не удастся. Решишь покинуть Корду с пустыми руками, будешь избавлена от роли убийцы дорогого твоему сердцу существа, а нет… Выйдет совсем скверно, уж ты мне поверь! — принялась сочувственно заламывать руки «сердобольная» хозяйка пустыря.

Сейчас в тени оставалось лишь ее лицо. Даже, поблескивающий в неверном свете венец Верховной, и тот стал явственно различим, а с ним и тяжелые черные косы, змеящиеся вдоль расшитого золотом, кроваво красного платья. Не будь Тера так занята собственными мыслями, непременно обратила бы внимания на все эти странности, но сейчас ее интересовала лишь, поведанная глумливой тварью, новость.

— Подумай хорошенько, стоит ли груда древнего стекла всех тех лет, что пройдут для тебя в беспросветном, разъедающем изнутри горе? Не исключен вариант, что именно эта возможная утрата — та самая причина, из-за которой от тебя не отвяжется Безумие. Стекольщики хрупки в своих привязанностях и мало приспособлены к потерям. В особенности, бедные зеркальщики… Иметь короткую память порой куда безопаснее и практичнее, не находишь? — как бы между прочим, поинтересовался дух, поигрывая длинным золотистым поясом.

— Чья именно жизнь привязана к моей? Отвечай, дух! — не сумев совладать с нахлынувшими эмоциями, выкрикнула Тера. — Хотя нет, молчи! Ты ведь обо всем солгала, надеясь поскорее избавится от меня… Верно?

Такого изощренного издевательства Тера уже не могла стерпеть. Ее буквально разрывало от бешенства. Хотелось закричать во всю силу легких или швырнуть чем-нибудь увесистым в подлого духа, чтобы тот растаял и прекратил изводить ее своими жестокими, вызывающими необъяснимое доверие речами.

Тера задыхалась, как тогда, когда на ее шее сомкнулись горячие, цепкие пальцы сумасшедшего прядильщика. Было так больно и страшно! Только на этот раз не за себя, а за тех немногих, кого она искренне любила и кем дорожила гораздо больше, нежели самой собой. Ядовитая стрела сомнений угодила в самое сердце. Больше защитить ее было некому, стойкая вера в абсурдность рассказанной духом истории, окончательно пала…

— Да будь ты проклят, мерзкий, лживый призрак! Неужели правда думаешь, будто я поверю твоим обманчивым речам и откажусь от Вельды, а за одно и от помощи Боривалу лишь потому, что ты сочинила захватывающую страшную сказку? — с жаром выкрикивала в пустоту Тера, захлебываясь от беспомощности и отчаяния.

Была ли она на самом деле способна обменять жизнь кого-то из своих близких на призрачный шанс возвратить Дэйлиналю легендарный город стекольщиков? Стоило ли оно того? Ответа она не знала и не желала узнавать, до дрожи в коленях боясь, что может оказаться не такой, какой считала себя все эти годы. Но как именно следовало поступить, чтобы не ошибиться? И стоило ли вообще предпринимать какие-то действия?

Злой дух башни исчез, так ничего и не ответив, а разбитая зеркальщица осталась в полумраке, наедине с подтачивающими тревогами и доводящими до исступления дурными предчувствиями. Измученная и уже ни в чем не уверенная, она бродила по необъятному залу, распугивая светящиеся искорки и не замечала непроглядной темноты, в которую незаметно для себя, то и дело забредала. Была ли хоть крупица правды в невероятном рассказе духа? Или он все-таки целиком состоял из одной лишь лжи?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Хозяйка пустыря мастерски добилась своего — подтолкнула к безумию и отобрала у зеркальщицы нечто важное. Вначале Тера этого даже не почувствовала, но шли минуты, а может дни, и она с ужасом поняла, что больше не чувствует собственной магии. Утекали воспоминания, расплывались знакомые лица, но с этим ничего нельзя было поделать. Постепенно исчезала и она сама…

— Мне нельзя выносить из Корды головоломку, нельзя выносить головоломку, нельзя выносить, не выносить, головоломка останется в Корде, я не могу вынести головоломку… — так и эдак переставляя слова, как безумная, шептала Тера, раскачиваясь вперед-назад, обеими руками держась за голову и не замечая, как островки искорок уходят от нее все дальше и дальше.

— Вижу, ты наконец осознала свою ошибку, — раздался откуда-то сбоку холодный, утомленный голос. — Мне правда жаль, но обстоятельства изменились и теперь я не могу отпустить тебя, позволив унести с собой воспоминания о нашей маленькой беседе. Разрешить остаться здесь — так же не в моей власти, а потому ты уйдешь, оставив в залог все, что я тебе рассказала. Опасную правду следует держать под замком и доверять лишь тем, кто способен ее вынести. Ты оказалась не способна, впрочем, как и я когда-то давно. Но пойми меня правильно, хоть ты и стекольщица, я все равно не желаю тебе той же участи, какая постигла меня, поэтому и отпускаю!

— Не поступай со мной так! Я не хочу, слышишь? Не хочу больше бороться за то, во что меня заставили поверить и не хочу никого терять. Я покину Дэйлиналь и поклянусь больше никогда не возвращаться, — еле слышно прошептала Тера, с трудом оторвав от пола больной, воспалённый взгляд и впервые заглянув в лицо духа.

Сейчас ее уже не могли ужаснуть ни абсолютно черные глаза, ни жуткие ожоги, изуродовавшие, некогда прекрасное лицо. Она забыла что такое обыденный страх и перестала удивляться. Ей уже не было больно, холодно или неуютно, тьма выела все, оставив лишь пустую, безжизненную оболочку.

— Всегда найдется то, что сумеет сломать даже самого стойкого и сильного, — с необъяснимой грустью проговорила хозяйка пустыря, нежно коснувшись непослушных коротких волос Теры. — Правду говорят, что героями не рождаются, ими действительно становятся. Вот только далеко не всегда один и тот же верный путь удается пройти дважды. Отпусти я тебя с этими воспоминаниями сейчас, и ты бы пошла иной дорогой. Но я не могу. А потому, мне остается лишь исполнить твое желание. Выбирай с умом и, возможно, хоть каких-то несчастий удастся избежать. Поверь, до вчерашней ночи Вельде действительно стоило оставаться запертой. Так было лучше и для тебя, и для всего королевства. Но, как я уже сказала, обстоятельства изменились и то, что еще вчера казалось единственно правильным, сегодня вновь стало ложным… Я не обманываю тебя и не стремлюсь навредить. Знай, стекольщица, триста лет назад прядильщикам просто не оставили другого выбора. Не закрой Верховная Хильда Вельду, Дэйлиналю пришел бы конец. Сейчас в это сложно поверить, но тогда она приняла единственно верное, хоть и на редкость скверное решение. Ты мне веришь?

— Да, теперь я тебе верю… — глухо отозвалась Тера, сосредоточив все свое внимание на выдирании из края рубашки небольшого, кособокого лоскута. — Каким из своих желаний я должна воспользоваться?

— Попадись и, быть может, тогда все изменится, — принимая из дрожащих, ледяных пальцев клочок белой ткани, ровно, без насмешки предположил дух.

— Я должна сдаться? — равнодушно переспросила Тера, зябко обхватив себя за плечи.

— Нет, милая, так ты ничего не изменишь. К тому же, я все равно не отдам тебе воспоминание об этом решении, а сама ты не сумеешь вспомнить.

— Тогда что мне делать? — отстраненно разглядывая перехваченную в полете одинокую слезинку, тихо спросила Тера.

— Дай свое добровольное согласие на мой дар и я позабочусь, чтобы твое странное желание сбылось. Не представляю, как и почему оно у тебя возникло, но это желание оказалось не только достаточно сильным, но и удивительно светлым. С его исполнением узор полотна изменится и, если повезет, это спасет не только тебя, но и того, кто связан с тобой общей нитью, — пояснила хозяйка пустыря, внимательно вглядываясь в лоскуток и осторожно перетягивая одну нить за другой.