Размышления о жизни и счастье - Юрий Зверев

Пушкин дал ему сюжет актуальный для всякого времени: о взяточниках-чиновниках и об их трусости и холопстве. "Ревизор" был написан, по глупости государя, им одобрен и поставлен на Александрийской сцене. И — скандал! Неожиданный, громкий, устрашивший автора.

В письме М.С.Щепкину от 29 апреля 1836 года он пишет: "Все против меня. Чиновники пожилые и почтенные кричат, что для меня нет ничего святого… Полицейские против меня, купцы против меня, литераторы против меня. Бранят и ходят на пьесу — на четвёртое представление нельзя достать билетов. Если бы не высокое заступничество государя… Теперь я вижу, что значит быть комическим писателем. Малейший призрак истины — и против тебя восстают, и не один человек, а целые сословия".

Испугался, уехал, но не избавился от непомерного тщеславия. В Швейцарии начинает писать "Мертвые души": "Вся Русь явится в нём! Это будет моя первая порядочная вещь — вещь, которая вынесет моё имя". Это слова из письма к Жуковскому. И далее в том же письме: "Терпение! Кто-то незримый пишет передо мною могущественным жезлом. Знаю, что моё имя после меня будет счастливее меня, и потомки тех же земляков моих, может быть, с глазами, влажными от слёз, произнесут примирение моей тени".

И ещё М.П. Погодину в ноябре 1836 года: "Бросивши отечество, я бросил вместе с ним все современные желания. Гордость, которую знают только поэты, которая росла со мной в колыбели, наконец, не вынесла. Я вижу только грозное и правдивое потомство, преследующее меня неотразимым вопросом: "Где же то дело, по которому бы можно было судить о тебе?".

Гоголю, потерявшему надежду на любовь современников, ничего не остаётся, кроме обращения к потомкам. Этим он пытается оправдать своё непомерное честолюбие.

Но собственного "Ревизора" в письме Н.Я.Прокоповичу 25 января 1837 года он оценивал так: "Что за комедия? Я, право, никак не понимаю этой загадки. Во-первых, я на "Ревизора" — плевать, а во-вторых, к чему это? Хуже (скандальной славы "Ревизора") на Руси мне никто бы не мог нагадить".

Нередко случается так, что социальная значимость литературного произведения открывается не самому автору, а последующим поколениям. Так произошло и с Гоголем. Он, не желая того, невольно оказался обличителем крепостного права и чиновничьей коррупции.

Далеко не всегда талантливый человек оказывается на высоте созданного им творческого труда. Автор при всей его фантазии не может знать, какую ступеньку займёт его творение на лестнице мировой культуры. Эта ступенька зависит не только от таланта, но ещё и от множества других факторов — общественной значимости, социальных катаклизмов, занимательной фабулы, моды, наконец. Нередко оказывается так, что подлинная ценность произведения открывается не самому автору, а последующим поколениям.

Потомки оценили творчество Гоголя совсем не за то, за что хотелось бы ему самому. Сначала Гоголь хотел рассмешить публику, затем возмечтал преобразовать Россию, изменить отношение её народа к морали и нравственности. Своей главной книгой он считал "Выбранные места из переписки с друзьями", но оказалось, что этот сборник нравоучительных писем самый беспомощный его опус. Не дано было Гоголю осмыслить ход общественного развития, как это удалось Герцену и Белинскому.

Впрочем, Гоголь, не желая того, невольно оказался обличителем крепостного права и чиновничьей коррупции. Его шутливый "Ревизор" и надуманная повесть "Мёртвые души" независимо от автора сыграли эту общественную роль.

Героев Гоголя, как героев любого литературного гения, нельзя оценить однозначно. Их образы выходят за рамки оценок самого автора. И даже потомки далеко не всегда могут разобраться в героях Николая Васильевича.

Так произошло со знаменитой повестью "Тарас Бульба". Школьная программа подаёт нам Тараса как уважаемого борца за казацкую вольницу. Тарас — безусловный авторитет, отец двух бесстрашных сыновей, умный казацкий атаман.

Но перед внимательным читателем повести со страниц её вдруг открывается совсем другая личность: "…ничто похожее на жалость не проникало в это сердце, кипевшее только отмщением. Никому не оказывал он пощады. Напрасно несчастные матери и молодые жёны и девицы, из которых иные были прекрасны и невинны, думали спастись у алтарей: Тарас зажигал их вместе с костёлом. И когда белые руки, сопровождаемые криком отчаяния, подымались из ужасного потопа огня и дыма к небу, и растрёпанные волосы сквозь дым рассыпались по плечам их, а свирепые казаки — подымали копьями с улиц плачущих младенцев и бросали их к ним в пламя, он глядел с каким-то ужасным чувством наслаждения…".

И такого разбойника в школе нам выдают за положительного героя! А какую хулу из уст Тараса мы слышим по поводу "проклятых жидов"! Бульба и сына воспитал так, что тот в порыве любовной страсти отказался от отца с матерью, стал предателем и даже возглавил вражеский отряд. Мы же со школьной наивностью восхищаемся мужеством Тараса, который своей рукой убивает сына.

Но, так или иначе, Гоголь стал всемирно известным и любимым писателем миллионов. Его творчество полно тайны, а всё таинственное влечёт человека. Завораживающий язык Гоголя и его мистические, хотя и псевдонародные образы, не просто обогатили русскую литературу, но стали базой для развития целых направлений в ней.

Учёный-экономист и писатель-мистик А.В.Чаянов в 1922 году написал целую московскую Гофманиаду, в которой действовал некто Булгаков и орудовал целый сонм "домашних дьяволов". Эта книга стояла на полке писателя Михаила Булгакова и породила фантасмагорические образы в его бессмертном романе "Мастер и Маргарита".

Мы ценим Гоголя ещё и за то, что он одним из первых русских писателей сумел понять и по достоинству оценить историческое значение А.С. Пушкина для русской литературы.

2003–2009 г.

Горький и Розанов

Мальчишкой я много читал. В прозе моим кумиром был Горький, в стихах — Маяковский.

Когда я увидел фарфоровую статуэтку Горького, я забыл на время кино, мороженое и стал собирать деньги на ее покупку. Каждый день я бегал в магазин, проверяя, не исчез ли с полки любимый писатель.

Вскоре сидящая на пеньке фигурка поселилась на моем столе. Не могу сказать, что Алексей Максимович помогал мне делать уроки. Скорее, наоборот — убеждал, что можно стать писателем без математики и химии, проходя только "жизненные университеты". Я не сомневался, что моя жизнь будет связана с литературой.

Изрядно поварившись в жизненном котле, я вышел-таки на литературную тропу.

Поначалу, как все начинающие, с упоением строчил воспоминания детства. Но вскоре детская тема кончилась. Нужно было переходить к юности вместе с ее грехами и любовными страстями, о которых я прежде никому не заикался. Встал вопрос — как быть? Рассказывать правду или полуправду, то есть прибегнуть к перманенту.

Оказалось, что это не праздный вопрос. Рано или поздно такая проблема встает перед каждым, кто берется за перо. Литература, как сказал Достоевский, крайне "развратительно" действует на человека. У автора инстинктивно появляется желание выглядеть лучше, умнее, великодушнее, чем он есть на самом деле. У пишущего меняется язык, появляются "литературные" обороты, которыми в жизни он, отродясь, не пользовался. Он начинает выискивать замысловатые сюжеты, "поднимать" патетичные темы, писать о родине с большой буквы, картинно любоваться красотами природы. При этом ему и в голову не приходит, что только глубинные жизненные впечатления представляют для читателя подлинный интерес.

Автор начитает стыдиться собственной негероической биографии. Ему кажется, что никому не интересно то, что касается лично его. Он начитает думать, что писать необходимо лишь о том, что касается всех, или, по крайней мере, многих. Трудно человеку поверить, что его сокровенное может оказаться нужным другим людям.

Переступить этот барьер не просто. Для этого требуется определенная культура и вера в праведность собственной души. Пишущий человек интересен, главным образом, степенью искренности.

Мне кажется, что это качество обратно пропорционально профессионализму.

Немногие помнят, что подлинным художественным откровением иногда становятся авторские шалости, озорство, несерьезные сочинения, предназначенные для узкого дружеского круга.

Не так ли случилось с "Декамероном" Бокаччио, и не шутки ли веселого человека бессмертные "Муха — Цокотуха" и "Мойдодыр"?

Не только среди любителей, но и в профессиональной среде не часто встречаются мужественные люди, способные сказать то, что противоречит общепринятым установкам.

Да, нехорошо читать чужие письма, заглядывать в дневники… Но чем была бы мировая литература без ее эпистолярного или мемуарного наследия?

Те, в ком достаточно мужества сохранять искренность на протяжении жизни, нередко попадают в классики. В этом смысле одним из самых интересных литераторов был Василий Васильевич Розанов.